Пострадали только попы и уши Стасика и Оксаны.
Но это было уже позже…
Глава одиннадцатая. Вредная соседка
После того, как Максим помог папе во время пожара, его авторитет в семье сильно вырос. И даже языкатая Настя перестала его считать малышом и перестала пытаться им управлять. Она уже не строила из себя маму и не смотрела на желания брата, как на детские капризы. Мама тоже стала очень уважительно относиться к своему сыну и даже теперь часто называла его «мой мужичок». Так и говорила всем – «мои мужики», ставя его в один ряд с папой. А папа, который и раньше разговаривал с Максимом, как с взрослым, теперь ещё сильнее зауважал своего сына. И всегда выслушивал все его замечания и пожелания, причём, не только по поводу еды или того, что ему одеть на улицу. Теперь мнение Максима учитывалось и при покупке продуктов, и при выборе, что готовить на ужин.
Но Максим не забывал и о своём новом друге – домовёнке Тимофее. Он постоянно с ним играл в разные игры, но точно также постоянно проигрывал. Потому что домовёнок не только мог в шапке-невидимке становится невидимым – что ты! Он и без этой клетчатой кепки мог так спрятаться, что Максимка его в жизни бы не нашёл.
– Мы, домовые, умеет маскироваться и отводить взгляд, – хвастался он.
Но показывать другу, как домовые отводят взгляд, он не захотел.
– Хватит того, что я тебе свою кепку-невидимку дал на время. Батя мой страшно сердился и ругал меня.
Максим что-то вспомнил, морща лоб, и внезапно спросил:
– А твоего папу тогда за пожар наказали?
Тимофей скорчил гримасу.
– Вообще-то наказали. Хотя батя и не виноват был – на маленьких детей наше волшебство не распространяется. Кто ж знал, что твои маленькие соседи способны спичками весь дом поджечь?
Максимка возразил:
– Они не дом подожгли, а только скатерть на столе.
– Ага, а скатерть упала на пол, а там – коврик, а под ним – лакированный паркет, а вокруг – всякая химия, которая легковоспламеняемая. В общем, отца оставили на своём месте, но запретили делать чудеса два месяца. И только лёгкое волшебство оставили.
Максимка удивился.
– А вам разве могут запретить волшебство?
Домовёнок почесал затылок.
– У нас начальство всё может. И запретить, и разрешить. Запрещают, конечно, больше и чаще. Поэтому люди про домовых и не знают ничего. Вон, всех колдуний переловили, русалок из рек и озер повытаскивали, не говоря уже про моря и океаны, леших извели, кикимор в болотах заморили. А домовые остались. Потому что самые первые стали с людьми рядом, бок о бок жить, и с тех пор научились и прятаться, и маскироваться. Иной раз живёт какой-то старенький дедушка в доме, и никто из людей и не догадывается, что это – домовой. Небось, даже пенсию получает…
И Тимофей засмеялся.
Через неделю после пожара Максимка был один дома. Он игрался со своими машинками. Вскоре дверь открылась и в квартиру вошла его мама, которая ходила в магазин за покупками. Вместе с ней зашла какая-то толстая старая тётка. Это была их соседка, жившая под ними, то есть, этажом ниже. Она продолжала что-то выговаривать маме Максимки. Голос соседки был высокий, визгливый, как будто кто-то водил железной вилкой по оконному стеклу.
– Ваши дети мне, милочка, покоя не дают! Каждый вечер на головах стоят! Шумят, визжат, орут, – причитала соседка.
– В котором часу это происходит, - спокойно спросила её мама.
– Да до 11 вечера, а то и позже стоит у вас шум и гам, – тут же отреагировала соседка.
– Неправда, в 10 вечера и Максим, и Настя уже в постели, а играться они заканчивают в половине десятого. Да и Настя вообще не бегает и не шумит, она обычно сидит за столом и рисует.
– Вы хотите, милочка, сказать, что я вру?! – взвилась соседка.
– Я хочу сказать, что Вы сильно преувеличиваете, – ответила мама.
Соседка, видимо, не ожидала от мамы Максимки такой наглости – как она посмела ей перечить? Раз она сказала, что бегали – значит, бегали!
– Ну, значит так, соседушка дорогая! Еще раз я услышу в вашей квартире шум – я вызову полицию. Пусть она с вами разбирается!
– Вызывайте. Можете заодно и врача вызвать – может, поможет вам чем-то! – не осталась в долгу мама Максимки.
Соседка просто позеленела от злости. Она думала, что все сейчас встанут перед ней на колени и будут внимать каждому её слову. Так уж устроены склочные люди – они думают, что только они правы, а все вокруг должны быть им благодарны за то, что они соизволят высказать своё мнение.
Пока соседка вещала маме на кухне, Максимка быстро схватил свою кепку-невидимку и напялил на себя. Взглянув в зеркало и не обнаружив в нём своего отражения, мальчик быстро прошмыгнул на кухню.
Мама Максимки выкладывала на стол продукты – она только что вернулась из супермаркета. На столе уже лежали фрукты – мандарины, хурма, яблоки, бананы. И соседка, устроив скандал и своим дребезжащим голосом перечисляя все грехи, которые якобы совершали Максимка и Настя, в это время параллельно, нисколько не смущаясь, схватила со стола одну мандаринку и стала её чистить. Почистив, не переставая трындеть, тётка спокойно отправила мандаринку целиком себе в рот. При этом на какое-то время перестала вещать. Прожевав и проглотив, она снова стала читать маме Максимки нотации, а её рука стала подбираться к следующей мандаринке.
Этого Максим стерпеть не мог. Он быстренько метнулся назад в гостиную, схватил недавно найденный им на улице каштан в кожуре, и моментально снова оказался на кухне. Соседка сжевала уже вторую мандаринку и тянулась за третьей. Мама Максима, не замечая такой наглости, перекладывала продукты – колбасу, масло, сметану, яйца – в холодильник. А мадам, стоя посреди кухни, продолжала разглагольствовать. Её рука уже нащупывала третью по счёту мандаринку.
И тут Максим подсунул ей в руку каштан. Каштан был еще в своей кожуре, которая была похожа на ежа – такая же колючая. Только у ёжиков колючки более короткие и густые, а каштан своими длинными колючками скорее напоминал дикобраза. И вот когда рука соседки тянулась за мандаринкой, рука Максимки просунула в эту руку колючий каштан.
– Аййй! – завопила соседка, непроизвольно схватив в жменю колючий шарик. – Что это такое?! Что вы тут разбросали?!
Тут только мама отвлеклась от своей логистики, и, увидев на столе шкурки от мандаринок, сразу всё поняла.
– Мы разбросали у себя в квартире, на своей кухне и на своём столе. Куда Вас, милочка, – съязвила мама, – никто не приглашал. И мандаринками, которые я покупаю исключительно для детей, Вас никто не угощал.
Соседка, продолжая вопить, просто позеленела от злости.
– Жлобьё! Я вам ещё покажу! – взревела она, как недавно сирена пожарной машины.
