Максимка кивнул, тихонько открыл входную дверь и выбежал на площадку. Дверь за собой он закрывать не стал. Полтергейст ведь!
Глава четырнадцатая. Максимка-невидимка идет в садик
Максимка долго не решался показать маме свою новую кепку. Ту самую, кепку-невидимку. И решил вначале взять её с собой в садик. Незаметно. Поэтому утром, когда он проснулся, умылся, почистил зубы, оделся и позавтракал, то стал одеваться и незаметно спрятал свою кепку-невидимку под куртку. Уже было прохладно, так что под курткой, которую он надел, можно было спокойно спрятать даже две кепки.
Когда они пришли в детский сад, мама, как всегда, быстро чмокнула его на прощание и побежала на работу. А Максимка, раздеваясь, кепку не оставил в куртке, а прихватил с собой. Воспитательница особо не следила за процессом, поэтому в группу он зашел с кепкой, которую спрятал под свитер.
Всё равно утром до завтрака дети играли, рисовали, в общем, развлекались. И Максимка смог испытать свою кепку-невидимку.
Всё получилось – надев украдкой свою кепку-невидимку, Максимка тут же исчез из поля зрения остальных детей и воспитательниц. Правда, за ним никто особо и не следил – воспитательницы с нянечками накрывали столы для завтрака, а дети играли и тоже по сторонам особо не глядели. Максимка направился сразу на кухню – ему давно не терпелось посмотреть, как повара готовят еду для детей.
Но как только он зашёл на кухню, то сразу же увидел, как повар – толстый дядька – откладывает в сторону две пачки масла из четырёх, которые лежали на столе.
– Так-с, две пишем, две на ум пошло. Деткам нельзя кашу слишком жирную кушать, трам-пам-папам, - мурлыкал повар себе под нос.
Потом дядька развернул две пачки с маслом, которые оставались на столе, и порезав их на части, вбросил в большую кастрюлю с кашей, которая стояла на печке. Он взял большую деревянную ложку и стал размешивать содержимое кастрюли. Максимка потянул носом воздух – так и есть, пахло гречкой.
«Снова сегодня на завтрак гречневая каша с молоком», – подумал Максимка.
Максимка не любил завтракать. Точнее, он любил завтракать дома, когда мама давала вкусные кукурузные хлопья с чаем. Эти хрустяшки он очень любил. А вот молоко – нет. В садике по утрам часто давали молоко – или с пирожками, или вот как сегодня, с гречневой или рисовой кашей. Максимка не любил молоко, и просто, и с чем-то. Просто не любил – и всё. Когда он болел однажды ангиной, мама заставила его пить горячее молоко с мёдом, вот с тех пор стойкое отвращение к молоку навсегда поселилось в его душе.
«А дядька-повар масло-то украл», – понял Максимка.
Мальчик решил проучить вора. Пока повар мешал кашу. Максимка тихонько стянул со стола одну пачку масла, развернул её и, дождавшись, когда толстый дядька отвернётся, бросил её в кастрюлю. В кастрюле громко плюхнуло. Повар обернулся, но ничего и никого не увидел. Потом посмотрел в кастрюлю, обернулся и посмотрел на стол. Там сиротливо лежала только одна пачка масла. Повар подошел поближе, осмотрел стол, заглянул под стол, ощупал эту пачку, зачем-то развернул её, потом завернул обратно.
– Что за фигня? – произнёс он вслух. – Как масло попало в кастрюлю? Почему на столе только одна пачка?
Дядька снова подошел к печке и заглянул в кастрюлю. Масло уже почти всё растаяло. Повар принялся перемешивать кашу, недовольно что-то бурча под нос. Вдруг за его спиной раздался какой-то шелест. Он обернулся и увидел, что на столе, где только что лежала одна пачка масла, её уже нет! Повар кинулся к столу, и вдруг в кастрюле снова раздался гулкий всплеск.
– Плюх!
Повар снова бросился к печке, заглянул в кастрюлю…
– Чёрт! - заорал он.
– Чегойто ты тут чертыхаешься, – входя на кухню, промолвила бабушка Маруся, которая тоже работала в детском садике поварихой.
– Не иначе, как у нас домовой завёлся, – прогнусавил дядька-повар. – Продукты пропадать стали…
– Ииии, ты напраслину-то не возводи. Домовые не воруют продукты, даже если ты им не оставляешь. Домовой – он хозяин, он всё, наоборот, в дом тащит, а продукты оберегает от лихих людей, от воров. Что пропало-то? – спросила бабушка Маруся.
– Да не пропало, это я так… вон, в кастрюле лишняя пачка масла оказалась непонятно как, я не добавлял… пока, – сказал повар, опустив глаза вниз.
– А чего ж лишняя? – бабушка пытливо взглянула на повара. – По раскладке сколько положено в кастрюлю пачек кинуть?
– Чет… четыре, – запнувшись на какое-то мгновение, ответил повар.
– А сколько там сейчас?
– Четыре.
– Так что не так? – снова спросила бабушка Маруся.
– Да всё так… только я положил только две, а…
– А две сами туда прыгнули? – насмешливо закончила за повара бабушка.
– Ну… я… я хотел…
– Хотел, да хотей не дал. Снова хотел масло у детей своровать? Ох, смотри, Матвей, у меня, скажу заведующей – выгонит тебя взашей! – строго сказала бабушка Маруся.
Максимка не стал слушать оправдания повара. Довольный собой он вышел в коридор, снял кепку и пошёл в столовую. Там уже сидели все дети.
– Максимка, где ты ходишь, иди мой руки и за стол, живо! – сказала ему воспитательница тётя Нина.
– Я в туалет ходил и там уже руки помыл, – ответил Максимка и сел за стол.
Пришлось ему съесть эту ненавистную гречку с молоком, ведь там было добытое им масло, которое дядька повар хотел украсть. Так что в этот раз каша показалась ему вкуснее обычного.
После завтрака дети вышли гулять. На этот раз Максимка сразу одел шапку-невидимку, а свою спортивную шапочку, в которой он пришел в садик, спрятал в раздевалке. Воспитательницы не обратили внимание, в какой шапке мальчик пришёл в садик, так что он гулял в кепке, которую через некоторое время немного повернул вправо. Он сразу понял, что его никто не видит, потому что первым делом прибежал к воспитательнице тёте Вале и слегка дёрнул её за рукав. Та обернулась, но никого не увидев, снова повернулась к своей подруге, воспитательнице тёте Нине, и они продолжали разговор.
Тогда Максимка, никем не видимый, снова побежал на площадку. И в этот раз он смог и накататься на горке, пролезая всегда без очереди, и перебежать на соседнюю площадку, где гуляли дети из младшей группы, и там залезть на высокую лестницу. Раньше воспитательницы не разрешали ему это делать. В общем, Максимка наконец-то лазил везде, где хотел. Он даже взобрался на дерево и там посидел немного, осматривая окрестности. Это была свобода!
Но вот единственное, чего Максимка не мог совершить – это покататься на качелях. Ведь не могут же качели быть незанятыми? Там всё время кто-то катался. Поэтому мальчику пришлось вернуться в свою группу, повернуть кепку козырьком прямо и дождаться своей очереди на качели. После чего, позабыв о кепке-невидимке, он стал кататься на качелях, как обыкновенный мальчишка.
