– Кто это? - повернулся Шолто.
Перед нами возник силуэт женщины, с ног до головы укрытой
серым плащом. Среди белого дня она казалась только тенью - тенью, которую никто
не отбрасывал.
– Не бойся прикосновения Богини, - сказала тень.
– Кто ты? - прошептал Шолто.
– А как ты думаешь? - прозвучало в ответ. Раньше она
представала мне более материальной, или наоборот, приходил только голос,
дуновение ветра.
Шолто облизал пересохшие губы:
– Богиня.
Рука у меня поднялась сама по себе. Кто-то будто двигал моей
рукой, протягивающей ему чашу.
– Коснись чаши, - прошептала я.
Он тяжелее оперся на копье, вытягивая руку вперед.
– А что будет, когда я ее коснусь?
– Не знаю, - ответила я.
– Тогда почему ты хочешь, чтобы я ее коснулся?
– Это она хочет.
Пальцы Шолто трепетали у самой поверхности чаши.
– Выбирай, - дохнул ароматом летних роз голос Богини.
Шолто набрал полную грудь воздуху, как бегун перед стартом,
и дотронулся до золотой поверхности. Запахло травами, словно рядом с моими
розами выросли лаванда и тимьян. За серой фигурой появилась еще одна - в черном
плаще. Выше, шире в плечах и отчетливо - несмотря на плащ - мужская. Как не мог
плащ скрыть женственность Богини, так не мог скрыть и мужественность Бога.
Рука Шолто легла поверх моей, теперь мы держали чашу вдвоем.
Изменчивый, глубокий и низкий голос, голос Бога, который я
уже знала - всегда мужской и никогда один и тот же, - сказал нам:
– Вы пролили кровь, рисковали жизнью, убили на этой
земле.
Черный капюшон повернулся к Шолто, и мне показалось, что я
различаю губы и подбородок, только они менялись под моим взглядом. Голова от
этого шла кругом.
– Что отдашь ты, чтобы вернуть жизнь своему народу,
Шолто?
– Что угодно, - прошептал король слуа.
– Будь осторожней в обещаниях, - сказала Богиня, и ее
голос тоже будто принадлежал сразу всем женщинам и не принадлежал ни одной.
– За свой народ я отдам жизнь.
– Я его убивать не хочу, - вмешалась я, потому что
однажды Богиня уже предлагала мне нечто подобное. Тогда шею под меч подставил
Аматеон, жертвуя жизнью ради жизни страны фейри. Я не нанесла удар, потому что
были и другие способы оживить землю. У меня в предках хватало богов плодородия,
я хорошо знала, что трава не только от крови лучше растет.
– Сейчас выбираешь не ты, - сказала мне Богиня. Не
померещилась ли мне в ее голосе нотка печали?
В воздухе перед Шолто повис кинжал. И сам клинок, и рукоятка
были белые и странно мерцали на свету. Шолто схватил кинжал почти рефлекторно, отпустив
чашу.
– Рукоять костяная, в пару копью, - немного удивленно
сказал Шолто.
– Помнишь, для чего был нужен этот кинжал? - спросил
Бог.
– Им убивали старого короля, проливали его кровь на
этот остров, - как прилежный ученик ответил Шолто.
– Почему? - спросил Бог.
– Этот кинжал - сердце народа слуа, или был им прежде.
– А что нужно сердцу?
– Кровь и жизнь, - отвечал Шолто как на экзамене.
– Кровь и жизнь ты подарил этому острову, но он не
ожил.
Шолто помотал головой.
– Сенья - не та жертва. Острову нужна кровь короля. -
Он протянул кинжал темной фигуре Бога. - Пролей мою кровь, возьми мою жизнь,
оживи сердце слуа.
– Ты король, Шолто. Если ты умрешь, кто возьмет копье и
принесет твоему народу силу?
Я встала на колени. Кровь на мне засыхала, в руке была чаша,
а в голове - скверное чувство, что я знаю, к чему идет дело.
Шолто опустил руку с ножом и спросил:
– Чего ты ждешь от меня, Повелитель?
Призрак показал на меня:
– Вот королевская кровь. Пролей ее, и сердце слуа
оживет опять.
Шолто посмотрел на меня в полном потрясении. Интересно, что
отражалось на моем лице, когда я выбирала вот так же.
– Мне нужно убить Мередит?
– Она королевской крови - жертва, подобающая этой
земле.
– Нет, - заявил Шолто.
– Ты сказал, что сделаешь все, что угодно, - напомнила
Богиня.
– Своей жизнью я пожертвую, но не ее. Ее жизнь мне не
принадлежит.
От силы, с которой он сжимал рукоять кинжала, пальцы у него
побелели.
– Ты король, - повторил Бог.
– Король хранит своих людей, а не убивает.
– Ты обречешь свой народ на медленную смерть ради жизни
одной женщины?
На лице Шолто сменилось несколько эмоций, но в конце концов
он уронил кинжал на скалу. Звук от камня раздался скорее металлический, чем как
от кости.
– Не могу, не стану убивать Мередит.
– Почему?
– Она не слуа. Не должна она умирать ради жизни нашего
народа, не ее это роль.
– Если она намерена стать верховной королевой фейри, то
и для слуа она своя.
– Так пусть она станет королевой. Если она умрет на
этом острове, королевой она не будет - и нам останется только Сель. Одним
ударом я верну жизнь слуа и отниму у всех фейри. У нее чаша в руке, чаша,
Повелитель! Вернулась после долгих веков. Не понимаю, как ты можешь просить
меня убить единственную нашу надежду.
– Ты на нее надеешься, Шолто? - спросил Бог.
– Да, - прошептал король. В коротком слове было столько
эмоций…
Черная тень посмотрела на серую. Богиня спросила:
– Ты не боишься, Мередит. Почему же?
Я попыталась придумать, как бы это сказать.
– Шолто прав, госпожа моя. Чаша вернулась, и магия к
сидхе возвращается. Ты воспользовалась моим телом как сосудом. Мне кажется, все
это важнее, чем одна кровавая жертва. - Я повернулась к Шолто. - А еще я помню
руку Шолто в моей. Я чувствовала его желание, и думаю, что вместе со мной он
убил бы и что-то в своей душе. Я не верю, что мои боги настолько жестоки.
– Так он тебя любит, Мередит?
– Не знаю. Но он хотел бы держать меня в объятиях - это
я знаю точно.
– Ты любишь эту женщину, Шолто? - спросил Бог.
Шолто ответил не сразу.
– Неуместно джентльмену отвечать на такие вопросы в
присутствии леди.
– Здесь место истины, Шолто.
– Не беспокойся, Шолто, - сказала я. - Говори честно, я
не обижусь.
