— Пусть трусики снимет, — скомандовал вполголоса Глеб, и Андрей, щёлкнув пальцами, подал знак актёру на кровати.
Стас потянул завязки сбоку на белье и одним движением избавил девушку от трусиков. Тёмно-розовые, влажно блестевшие складки вызвали у Андрея громкий вздох, а по губам Глеба лишь скользнула усмешка. Пальцы Стаса медленно раздвинули, погладили нежное местечко, стараясь не закрывать удачный ракурс, и от блондинки донёсся короткий, жалобный стон.
— То-оль… — то ли она собиралась попросить перестать, то ли продолжить, но прервалась — палец Стаса нашёл нужную точку и нежно обвёл, а потом нажал.
Блондинка выгнулась, раскрываясь шире, и комнату огласил ещё один громкий стон. А Стас продолжил, легко скользя по увлажнённой шелковистой плоти, проникая в узкое отверстие, пока неглубоко. Сергей, встав на колени у края кровати и опустив треногу на камере, замер, снимая жаркие кадры, Андрей тяжело сопел рядом, и Глеб, не оборачиваясь, бросил:
— Выйди, а. Много лишних звуков.
— Глеб Витальевич… — громким шёпотом произнёс Андрей. — А потом с этим ангелочком что?..
— Как обычно, — приглушённым голосом ответил Глеб. — Иди, приготовь всё, чтобы девчонка не очухалась раньше времени.
Он знал, как заставить своих непрофессиональных актрис замолчать и не идти в полицию с заявлением. Ролик с их участием в грязной групповушке, где сами девушки, напичканные наркотиками, отдавались двум-трём, а то и больше, мужчинам, и одновременно, и по очереди, и с применением разнообразных игрушек. Причём лица девушек были хорошо видны, а остальные участники оставались в тени или в масках, отбивали у жертв подпольной порностудии всю охоту делиться тем, что с ними произошло. Глеб тратил на безопасность достаточно денег, и то, что вкалывали девушкам, чтобы они не истерили и не сопротивлялись, очень быстро выводилось из организма без всякого следа.
Между тем, на кровати Стас уже вовсю доводил блондиночку до оргазма на камеру, работая пальцем и теперь языком, и у Глеба невольно мелькнула мысль, а не позвонить ли своей игрушке… Хотя зачем. Нужно ведь только дождаться конца съёмок и потом присоединиться к приятному. Перед тем, как отдать актрису своим людям, Глеб всегда развлекался с ними сам, без всяких камер. Считал это оплатой за то, что съёмки приходилось высиживать до конца, а они порой бывали весьма забористыми и горячими. Поудобнее устроившись на стуле, Глеб продолжил наблюдать, как «ангелочек» на кровати пытается извиваться и подставиться под пальцы и рот Стаса. Девочка уже возбудилась достаточно, чтобы не задаваться вопросом, а хочет ли она того, что происходит.
Даже если сначала не хотела, теперь поздно. Стас и фригидную заставит кричать от удовольствия и просить ещё и ещё, умолять трахнуть её как следует. Взгляд Глеба не отрывался от набухших, влажных складок, между которыми скользили палец и язык Стаса, и громкие стоны и всхлипы блондинки только добавляли сцене пикантности. Его член уже стал каменно-твёрдым и причинял ощутимое неудобство, но Глеб, стиснув зубы, приструнил эмоции. Это Андрей мог, притаившись за дверью, или даже не особо скрываясь, удовлетворять себя во время съёмок, его начальник до такого не опускался. Блондинка на кровати вскрикнула особо громко и заметалась, насколько позволяли путы, сотрясаясь от оргазма. Заказчикам понравится зрелище истекавшей соками, возбуждённой и распаленной нежной плоти…
Глеб незаметно сглотнул, переменив ногу, а Стас, выпрямившись и оставив ненадолго блондинку, уже расстёгивал штаны, высвобождая внушительных размеров орудие, готовое к продолжению. Сергей пока снимал крупным планом лоно дрожавшей и тихо всхлипывавшей актрисы поневоле, а потом перевёл объектив на толстый ствол, гладкая головка которого прижалась к складочкам, легко скользя по ним.
— Т-толя-а-а-а… — беспомощно захныкала блондинка, а в следующий момент под потолком спальни раздался болезненный вскрик, когда член Стаса резко вошёл в неё, лишая ангелочка невинности.
Что ж, теперь будет поинтереснее. Заказчик пожелал, чтобы девочку трахнули и в попку, и в ротик, и при этом без насилия. А у Стаса делали минет даже самые скромницы, в этом Глеб не раз убеждался.
ГЛАВА 1
Противный писк будильника вырвал из сладкого сна, и я подскочила на кровати, осоловело моргая и таращясь в темноту. Да, утро… Не доброе ни разу с некоторых пор. А точнее, как я устроилась секретарём в солидную с виду организацию, фирму, владеющую сетью магазинов запчастей для иномарок. И зарплату вроде обещали приличную, и от дома недалеко… Только ровно через неделю после моего приёма на работу прежний директор вдруг уволился, и до сих пор, уже два месяца как, его зам, Глеб Витальевич Самойский, исполнял обязанности руководителя фирмы. А для меня начался персональный ад, из которого я не могла вырваться.
Тряхнув головой и кое-как избавившись от нерадостных утренних размышлений, встала и побрела к ванной, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Аню. Ей к парам позже, чем мне на работу. С некоторых пор я приезжала за полчаса до официального начала рабочего дня… Так хотел Глеб, и ослушаться его я не смела. Хмуро взглянула на своё отражение в зеркале: встрёпанная тёмная шевелюра, сонные серые глаза, мрачно поджатые губы. Мда. Красотка. Видел бы он меня сейчас, натуральную, а не накрашенную и причёсанную. Умывшись, я прошла на кухню, поставила чайник и вернулась в спальню, к шкафу. Как ни велико было желание надеть что-нибудь унылое и серое, я отказалась от соблазнительной идеи. Глеб точно не одобрит, а злить его я не рисковала. Мой нынешний начальник предъявлял к моему внешнему виду очень строгие требования… И даже лично обновил мой гардероб подходящими по его вкусу вещами. Подавив вздох, я потянулась к полке с бельём.
Ему нравилось чёрное, и иногда красное. В конце рабочего дня Глеб всегда сообщал, в чём хочет видеть меня на следующий день. Никаких удобных хлопковых слипов и дешёвых лифчиков, конечно, только дорогие, изысканные марки, которые с моей зарплаты секретаря я точно бы не купила. Я потянулась к тонким кружевным стрингам, не сдержав кривой усмешки. Самойский исправно по утрам проверял, что у меня под одеждой, и не только по утрам. В течение дня тоже… проверял. Никаких вульгарных колготок — только чулки. А сегодня к ним прилагался ещё и пояс, тоже пожелание Глеба накануне. Дальше — крошечный бюстгальтер, едва прикрывавший соски, и застёжка спереди, чтобы удобно. Сверху костюм из тёмно-серой дорогой ткани, юбка-карандаш сантиметров на десять ниже края чулок и с разрезом сзади и пиджак. Без блузки. С довольно глубоким вырезом, открывавшим аппетитную ложбинку. Хорошо, что я сидела в приёмной, где кроме меня больше никого не было, и с остальными сотрудниками сталкивалась редко. Даже боюсь предполагать, что они думали, когда видели меня пусть в деловой, но на грани приличия одежде. Хотя дресс-код в офисе существовал исключительно для меня, другие ходили в обычных штанах, даже джинсах, юбках, блузках, платьях.
Прикусив губу, я оделась, расчесалась — Глебу нравились распущенные волосы, он любил их сжимать, удерживая мою голову, поэтому никаких хвостов и тем более пучков на затылке. Неброский макияж, и я готова к рабочему дню. Съев завтрак и почти не ощутив его вкуса, прихватила сумку, надела лодочки на высоком каблуке — тоже прихоть Глеба, — и поспешила выйти из квартиры. За полчаса добралась до офиса и в половину девятого уже сидела на рабочем месте, чувствуя, как знакомое напряжение скручивает внутренности в тугую спираль. Естественно, ещё никого не было, я находилась тут одна. Ну, почти: в кабинете Глеба горел свет, как я видела. И конечно, едва я включила компьютер, зазвонил телефон. Подавив внутреннюю дрожь, сглотнула вязкую слюну и подняла трубку.
