Их пальцы скользили по разгорячённому местечку, раздвигали влажные складки, открывая меня ещё больше, проникали внутрь, глубоко, сильно, заставляя постанывать в такт и мысленно умолять не останавливаться. Хотелось, чтобы они довели начатое до конца, а не ограничились подготовкой меня для себя… До дрожи хотелось кончить самой, без них, а эти двое пусть довольствуются малым, трахнут по-быстрому и оставят в покое. Ощущения слились в яркий калейдоскоп, тело сотрясалось от волн удовольствия, горячих вспышек, осыпавших при каждом прикосновении внизу или к груди. Я даже не заметила, в какой момент поставила одну ногу на край дивана, сбросив туфлю, делая себя ещё более доступной… Уже везде. Сознание поплыло, кости плавились, и от нестерпимо острого, на грани, удовольствия щипало глаза. Гос-споди, вот только плакать от оргазма ещё не хватало. Обрывок ехидной мысли немного отрезвил, я вынырнула из мутного марева эйфории и со всхлипом втянула воздух, когда палец Глеба в очередной раз мягко нажал на горячо пульсировавший клитор.
— Оч-чень хор-рошо, Лилечка, — жарко выдохнул Самойский, оставив в покое мою грудь, и я чуть не хныкнула от разочарования, изогнувшись и выставив раздразненную вершинку, провокационно натянувшую влажное кружево. — Мне нравится, когда ты такая… Готовая…
Его палец нырнул в жаркую глубину, заставив мышцы сжаться, втянуть посторонний предмет дальше. Я настолько увлеклась переживаниями, погрузившими тело в вязкую истому, что почти забыла о втором мужчине и его шаловливых ручках. Точнее, об одной, которая добралась до другого местечка, представлявшего для гостя Глеба больше интереса. И когда вдруг ощутила настойчивое вторжение в упругое колечко, охнула в голос, широко распахнув невидящие глаза. Дёрнулась от неожиданности, по инерции попытавшись избежать непривычной ласки, но меня, конечно, удержали.
— Ш-ш, — палец медленно продвигался дальше, добавляя перца в эмоции, и я запуталась окончательно, потерявшись в ощущениях, не понимая, чего хочу больше: продолжения или всё-таки, чтобы попку оставили в покое.
А Глеб продолжал дразнить и ласкать там, где всё уже было откровенно мокрым, тело трясло от шквала возбуждения, захватившего с головой.
— Такая узенькая, тугая, — словно сквозь вату донёсся сиплый голос любителя нестандартного секса, и к первому присоединился второй палец, растягивая, равномерно двигаясь и заставляя мышцы потихоньку расслабляться, подстраиваться.
Я сходила с ума от того, что со мной делали, приученное к ласкам тело превратилось в податливый воск, жаждая удовлетворения разбуженного желания. Любым способом. И плевать, что потом наступит опустошение, привычное отвращение к себе и желание содрать кожу. Свою порцию наслаждения я получу, хотя бы физического. Словно услышав мои лихорадочные размышления, Глеб прижался к моим губам в жадном поцелуе, язык проник в мой рот, повторяя движения внизу. Я глухо застонала, захлебнувшись острым приступом наслаждения, и аж приподнялась навстречу ласкам, напряжённая и дрожащая от предвкушения. Ну же, ещё чуть-чуть буквально пара прикосновений, и потом делайте со мной, что хотите…
Твою. Мать!!! Рука Самойского исчезла, оставив меня в шаге от освобождения, и он отстранился, тяжело дыша. Между ног всё пылало, низ живота скручивали болезненные спазмы неудовлетворённой страсти, но я не успела выдать себя позорными просьбами. Второй мужчина тоже убрал пальцы, и тут же меня обхватили вокруг талии и развернули — Глеб усадил к себе на колени, ухитрившись в рекордное время расстегнуть брюки и даже спустить их, чтобы не мешали.
— Иди ко мне, детка, — хрипнул он и многообещающе ухмыльнулся, сверля тяжёлым взглядом.
Распахнул края блузки, провёл ладонями вдоль тела и сжал талию, потом медленно оглядел и рывком придвинул ближе. Я резко вздохнула, едва не упав и вцепившись в плечи Самойского, тело мелко дрожало, а губы пересохли. Реальность на время растворилась, оставив мне только инстинкты, что радовало. Осознание, как всегда, придёт позже…
— Приподнимись, — скомандовал Глеб, и я послушно подчинилась, изнывая от нетерпения — так хотелось поскорее ощутить восхитительную наполненность и уже избавиться от напряжения внутри, скручивавшего мышцы в узел. — Возьми его, — следующий приказ, и мои пальцы покорно сжали твёрдый, горячий ствол.
Глеб зашипел, сильнее стиснув мою талию, удерживая и не давая опуститься.
— Не торопис-сь, Лилечка, — сквозь зубы протянул Самойский, явно наслаждаясь растягиванием момента. — Погладь им себя, ме-едленно… — продолжил он, красноречиво подавшись вперёд. — Хочу почувствовать, какая ты мокрая для меня…
Я прикусила губу, сдерживая предательский всхлип, от острой вспышки стыда и вожделения закружилась голова. Уже мало задумываясь, что делаю и как при этом выгляжу, прижалась разгорячённой промежностью к гладкой головке, бесстыдно потёрлась об неё, ощущая, как легко она скользит по нежному местечку. Сейчас было плевать на всё, я хотела Самойского, хотела, чтобы он трахнул меня наконец, и пожар внутри потух. Глеб же… Чёрт. Чёрт!! Я даже не заметила, как в его руке оказался смартфон, и не сразу осознала, что он не звонит с такой довольной рожей, а… снимает то, как его член скользит по моим складкам, удерживаемый моей рукой.
— Дава-ай, Лилечка, покажи, как ты соскучилась по мне, — низким, хриплым голосом произнёс Глеб. — Садись…
Я зажмурилась, чтобы не видеть ничего, и сосредоточилась исключительно на ощущениях. Пусть делает, что хочет, извращенец чёртов, меня уже ничего не волнует кроме входившего в меня достоинства Глеба, дарившего долгожданную наполненность. С губ сорвался протяжный стон, бёдра подались вперёд, впуская глубоко, до самого конца, и мышцы сжались, вбирая ещё дальше. Самойский сдавленно зашипел, а потом коротко приказал:
— Двигайся. Медленно.
Его ладонь надавила на живот, заставив выпрямиться, откинуться немного, открывая Глебу лучше обзор, и через мгновение к спине прижалось ещё одно тело. Руки скользнули по животу вниз, пальцы провели по влажному местечку между ног, бесстыдно раскрыв его.
— А если вот та-ак, Лилечка? — вкрадчиво шепнул приятель Глеба, жарко дыша в ухо.
Одновременно его зубы чувствительно прихватили мочку, Самойский же вновь принялся ласкать меня, дразня предоставленный на обозрение чувствительный кусочек плоти. И Глеб продолжал держать телефон, снимая на камеру всё это безобразие…
ГЛАВА 15
Сколько продолжалась эта мучительная пытка, представления не имею. Время для меня остановилось, а реальность сузилась до рваного ритма, складывавшегося из размеренных движений внутри и то быстрых, жалящих, то безумно нежных, едва ощутимых прикосновений к самому сокровенному. Я задыхалась от раздиравших эмоций, постанывала, судорожно глотала воздух, извивалась в попытке хоть как-то унять гложущий меня чувственный голод. Хотелось быстрее, резче, сильнее, только чтобы всё закончилось поскорее. И, кажется, Глебу тоже надоели эти игры, как и его приятелю. Потому как в какой-то момент меня грубо толкнули вперёд, на Самойского, но ладони подставить я не успела, лишь тихо ахнув от неожиданности. Руки поймал гость и резко завёл назад, связав запястья — ну кто бы сомневался, конечно, беспомощная жертва возбуждает гораздо сильнее!.. И плевать на её удобство.
