— Ложись, — коротко приказал он, не сводя с меня тяжёлого взгляда с расширенными зрачками, и я послушно выпрямилась и развернулась, легла на стол, задрав повыше юбку, расставила ноги.
Как ни грустно, но тело отреагировало, тем более, у меня как раз недавно закончились критические дни, и сейчас наступила середина цикла, когда гормоны зашкаливают. Моё собственное дыхание участилось, я прикусила губу, наклонив голову и вцепившись в край стола. Выгнулась, послушно выставляя попку, почувствовала, как ладони Глеба легли на неё, погладили. А потом одним рывком стянули трусики, ровно настолько, чтобы они не мешали.
— Лилечка, — его голос уже слегка охрип, как я отметила. — А открой-ка нашу папочку, детка.
Меня как кипятком облило, я подавилась вздохом — ещё и потому, что палец Глеба с нажимом провёл по моей уже влажной промежности, раздвигая нежную плоть и убеждаясь, что я почти готова. Чтоб Самойскому в аду гореть, он хотел, чтобы я запустила на компе один из тех проклятых роликов, которые он снял! Где Глеб имеет меня по-всякому, не только здесь, на столе, и где отчётливо слышны мои томные стоны, а иногда и покорные просьбы трахнуть сильнее и дать кончить, иначе я сойду с ума… Чёртов извращенец!
ГЛАВА 2
Ещё одна причина, по которой пришлось смириться с происходящим. Никто ведь не поверит, что я не соглашалась стать его любовницей, если эти ролики попадут на суд широкой общественности. А на меня ещё и ярлык шлюхи повесят… Глеб отлично всё продумал, подстраховался со всех сторон.
— Ли-иля-а-а, — протянул Самойский, а его палец продолжал блуждать по моему лону, легонько задевая клитор и заставляя вздрагивать и слегка выгибаться. — Давай ту, мою любимую, — почувствовала, как Глеб проник в меня, совсем чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы мышцы тут же сжались, жаждая продолжения.
В такие моменты я ненавидела своё тело, но — ничего не могла поделать. Не насиловал, да, просто соблазнял и возбуждал… Даже против моего желания. Моя ладонь потянулась к мышке, я послушно открыла папку и нашла тот самый ролик. Щёлкнула по нему… На экране развернулась картинка этого самого кабинета, вид был сверху — камеру Глеб установил под потолком, и садился всегда так, что его лица не видно. Только моё. Осторожный, сволочь. Мои глаза остановились на видео, где я, только в одной задранной юбке, со связанными за спиной руками, сидела на Самойском сверху, в кресле. Его ладони лежали на моей талии, направляя, и мы неторопливо двигались, и на моём запрокинутом лице с зажмуренными глазами отражалось неприкрытое блаженство… Чёрт. По телу прошла дрожь, я не могла отвести взгляда от экрана, слушая собственные прерывистые постанывания, наблюдая, как ладони Глеба ласкают мою грудь, и сама заводилась от этого. А между тем, откровенные прикосновения начальства сменили оттенок.
— М-м, кр-расота, — охрипшим голосом прокомментировал Глеб, и его палец пропал.
Разочарованно мяукнуть я не успела, уже раздразненная его прикосновениями — желание тягучим, горьким мёдом расползалось в крови. Вместо пальца нежных складок коснулся его язык… Я дёрнулась, подавившись вдохом и вцепившись в край стола, а Глеб, удерживая за попку, прижался губами, погрузив язык дальше во влажную глубину. С моих губ сорвался тихий возглас, коленки ослабли, и последние мысли о том, что надо как-то сопротивляться, сдерживаться, сгорели в яркой вспышке. Всё, теперь можно расслабиться и всё-таки получить удовольствие, клиент, как говорится, готов. Глеб опять добился своего… Его жадный рот посасывал, втягивал горевший огнём кусочек нежной плоти, язык тщательно вылизывал, и мои стоны стали громче. Тело подавалось навстречу, и уже отчаянно хотелось, чтобы не язык двигался во мне, а кое-что посущественнее. И Глеб словно почувствовал, что я в очередной раз сдалась.
Он отстранился, осторожно подул на жарко пульсировавшее чувствительное местечко, заставив судорожно вздохнуть сквозь стиснутые зубы. А через мгновение складки раздвинула горячая головка, мучительно медленно провела, снова дразня. Я заёрзала, уже не контролируя собственное тело, с хрипом вытолкнула из себя воздух, жаждая, чтобы наконец его член оказался внутри. Пальцы Глеба нежно погладили мою попку, Самойский не торопился, намеренно дразня, лишь чуть-чуть надавливая на вход и тут же уходя, продолжая неторопливо скользить по клитору, доводя меня до исступления. Да, ему нравилось показывать свою власть над моим телом и желаниями, и чёрт возьми, я ничего не могла с этим поделать. Он в самом деле вынудил меня подчиняться и ловить определённый кайф от происходящего…
— Лилечка, что мне с тобой сделать, детка? — вкрадчиво спросил Самойский, по-хозяйски оглаживая мою попку, пальцы нежно мяли её и раздвигали, открывая меня сильнее.
Я беспомощно всхлипнула, упёршись лбом в стол и прикусив губу. Сейчас я готова была сделать всё, что он попросит, от возбуждения мышцы внизу живота сводило в болезненной судороге. Разум туманился, сознание подчинилось бушевавшим гормонам. И хотя мне не нравились пошлости и грубости, они придавали всему происходящему отчётливый оттенок дешёвого порнофильма, заставляя чувствовать себя грязной, я подчинилась.
— Трахни меня, Глеб!.. Пожа-алуйста!.. — получилось жалобно, да и фиг с ним.
Потом придут мрачные мысли, запоздалый стыд и тоска, а сейчас — просто хотелось секса и кончить. Пару раз Глеб оставлял меня без оргазма, доведя ласками чуть не до слёз, и работать тогда было крайне тяжело. Причём и себе помочь тоже запрещал. Но сегодня я вела себя хорошо… Заслужила вознаграждение. Тихо зашипев, Самойский отвесил звонкий шлепок, а потом, жёстко вцепившись в ягодицы, одним мощным рывком вошёл, сразу на всю глубину. Я тихо вскрикнула, выгнувшись, от болезненно-сладкого толчка внутри всё заныло, а мышцы послушно сжались вокруг твёрдого, большого ствола.
— Да-а-а, детка!.. — довольный и хриплый голос Глеба.
Он начал двигаться. Быстро, сильно, вколачиваясь так, что я чувствовала себя насаженной на булавку бабочкой. Толстую такую, горячую булавку. Напряжение внутри стремительно нарастало, а когда я почувствовала, как его ладони шире раздвинули попку, и большой палец надавил на тугое колечко, проникая в запретную зону, перед глазами всё потемнело. Прогнувшись до хруста в пояснице, я упёрлась ладонями в стол, запрокинув голову и зажмурившись до разноцветных кругов, подставляясь под член и палец Глеба под самым удобным углом. От острых, жарких вспышек удовольствия перехватывало дыхание, хотелось ещё и ещё, сильнее и глубже, до той самой сладкой боли, за которой только безграничное удовольствие. Глеб двигался всё быстрее, навалившись на меня и прижав к столу, распластав на нём, жарко и хрипло дыша в шею, и я словно летела с огромной горки, всхлипывая с каждым толчком. Ещё несколько мгновений мучительного ожидания, и палец Самойского оказался снова между моих ног, безошибочно найдя нужную точку между откровенно мокрых, горячих складок.
— Давай, Лилечка, вместе… — выдохнул он и легонько нажал.
Внутри как будто взорвался вулкан, я протяжно застонала, ослеплённая и оглушённая, сильно подавшись назад, навстречу его члену и руке. В такие моменты я благодарила Природу, наградившую женщину множественными оргазмами, и плевать, что получаю его от сволочи, почти изнасиловавшей меня в самый первый раз и державшей на крючке своих грязных желаний. Волны накатывали одна за одной, и я жадно ловила их, захлёбываясь в этом удовольствии и на несколько восхитительных мгновений позабыв, где и с кем нахожусь. Отдалённо услышала шипение Глеба, чувствуя, как его член толкнулся во мне особенно резко и глубоко, и тут же Самойский тяжело навалился, расслабленно обмякнув.
