— Держи, — ровно произнёс Глеб. — Сегодня он точно в офисе весь день, а завтра, может, уедет на пару часов. Найди момент и поставь, Лиля.
— Хорошо, — так же ровно ответила я и забрала коробку.
Только просто так меня никто отпускать не собирался. Самойский внезапно подался вперёд и ухватил за руку, сжав запястье, как клещами.
— Запомни, Лиля, трахаться ты будешь или со мной, или с тем, с кем я скажу, и тогда, когда надо, а не по собственному желанию, — тихо, угрожающе произнёс Глеб, сверля злым взглядом.
ГЛАВА 7
Я смотрела на него и понимала, что внутри что-то перегорело. Как выключатель повернули. Наверное, просто в самом деле устала бояться за себя, за Аню, а может, прошедшая ночь с Алексеем так подействовала. Он сильный, умный, и точно сумеет разобраться со всем. А записи… Я не буду говорить о них. Обойдусь тем, что Самойский шантажирует меня жизнью и безопасностью Ани. Правда, всё равно придётся признаться, что между нами был секс… Что ж. Решать Алексею. Снова кивнув, негромко уточнила:
— Это всё, Глеб Витальевич?
— Да, всё, — отрывисто ответил он. — Иди.
Я и вышла. Машинально сунула коробку с чем-то в один из ящиков стола, даже не посмотрев, что там, несколько минут пялилась в монитор, не видя его, потом встряхнулась и выпрямилась. Работу никто не отменял, об остальном подумаю позже. В том числе и о безопасном способе донести всё до Каменева. Не в офисе, же, где Глеб может в любой момент услышать, а вот где? Так, чтобы за мной не проследили люди Самойского? Стоп, опять не в ту сторону думаю. Работа, Лиля, работа. Словно в ответ на мои мысли, снова зазвонил телефон, и услышав голос Лёши, я едва не вздрогнула, а сердце предательски скакнуло к горлу:
— Лиля, доброе утро. Сделай мне кофе, пожалуйста, и забери бумаги для Сергея Валентиновича, — спокойно произнёс он.
— Да, сейчас, — бодро откликнулась я, хотя меня слегка потряхивало от нервного волнения.
Быстро выполнила просьбу и направилась к кабинету Каменева, стараясь дышать ровно и смотреть перед собой. Я очень надеялась, что он не полезет с обнимашками и поцелуями, выражая радость по поводу встречи. Нет, приятно, конечно, было бы, не спорю, но… Чёрт. Мы в офисе, и через стенку сидит Самойский, а в кабинет может войти кто угодно. Надеюсь, Алексей тоже это понимает. Да даже если бы Глеба не было, и между нами существовали нормальные отношения, всё-таки работа — это работа.
— Доброе утро, — я вежливо улыбнулась, переступив порог и с усилием разогнав сумбур в мыслях.
— Доброе, — кивнул Алёша, подняв голову и окинув меня взглядом. — Поставь сюда. Держи, отдай это Сервецкому, — невозмутимо произнёс Каменев так, будто и не было ничего между нами в выходные.
Меня снова обуяли противоречивые эмоции: и облегчение, и обида. Молча поставив блюдце с чашкой на стол, я забрала папку с документами.
— Что-то ещё? — уточнила на всякий случай, получила отрицательное покачивание, и развернулась, направившись к выходу из кабинета.
Подальше от соблазна. Однако, когда мои пальцы коснулись ручки, позади негромко позвали:
— Лиля.
Сердце ухнуло в живот, я замерла, потом медленно повернулась, настороженно глядя на Каменева.
— Хорошо выглядишь, — сказал он, и уголок губ пополз вверх, а я внезапно смутилась от таких простых и незамысловатых слов.
От любого другого они, может, и звучали бы дежурным комплиментом, но не от Лёши. Чёрт возьми, Лиля, приди в себя! Ещё неизвестно, как всё дальше между вами повернётся, хватит летать в мечтах!
— Спасибо, — пробормотала я и поспешно вышла, чувствуя, что неудержимо краснею.
Всё-таки, осознавать, что Каменев обратил внимание на мой внешний вид, было очень приятно. И настроение чуть-чуть, но поднялось.
До обеда я работала спокойно, никто меня не нервировал — если не считать голоса Алёши по телефону, от которого становилось жарко. Сам он из кабинета не выходил, только к нему несколько раз посетители приходили. Глеб тоже не отсвечивал, к моей тихой радости. Обед подкрался незаметно, и я уже почти собралась уходить в кафе, как неожиданно открылась дверь кабинета Самойского и появился он собственной персоной. При виде непроницаемого лица и прищуренных глаз нервы натянулись, и я невольно напряглась, вцепившись в сумку и замерев на месте. А Глеб ещё и остановился у стойки и медленно оглядел меня, отчего кожу обсыпало колкими мурашками.
— Я на обед, потом меня в офисе уже не будет, — отрывисто сообщил он, и пришлось приложить усилия, чтобы не позволить лицу отразить радость и облегчение. — Если кто будет спрашивать, все встречи на завтра.
— Хорошо, — кивнула я, проводила Самойского взглядом, и едва за ним закрылась дверь приёмной, без сил опустилась на кресло, не сдержав длинного вздоха.
Глеба в офисе не будет, а значит, мы с Лёшей останемся вдвоём. Лучшего момента, чтобы всё рассказать, не придумаешь. Но одно дело — решить, и совсем другое — решиться. Во мне снова зашевелились сомнения и страхи, и я поспешила отправиться на обед: на сытый желудок лучше думается. Однако нервное волнение и не думало уходить, и вкуса еды я почти не запомнила, а в офис возвращалась в ещё большем смятении, чем уходила из него. Переступив порог приёмной, едва не выронила сумку, уставившись на Алексея, ждавшего у стойки с очень задумчивым видом. Кажется, не одной мне пришла в голову идея поговорить…
От его внимательного взгляда по спине прокатились горячие мурашки, и горло пересохло, я замерла с колотящимся сердцем, чувствуя, как по телу расползается предательская слабость.
— Лиль, — тихонько позвал Каменев, и я вздрогнула, незаметно сглотнув вязкую слюну. — Поговорить надо.
Плюсик мне за интуицию, однако. Я кое-как взяла себя в руки, с трудом отвела глаза и сделала несколько шагов в сторону, небрежно положив сумку рядом с кофе-машиной.
— Д-да, надо, — пробормотала наконец, набравшись храбрости. — Только не здесь, ладно?
Я даже не услышала, как он подошёл и оказался за моей спиной, только ощутила, как на плечи легли широкие ладони, и внутри всё сладко обмерло от смутного предвкушения. От его близости, от бодрящего аромата туалетной воды, щекотавшего ноздри, здравый смысл улетучивался, оставляя лишь пронзительно яркие эмоции, которым так хотелось поддаться, отбросив все размышления на потом. И разговоры тоже. Тёплое дыхание Лёши щекотало шею, и глаза сами закрылись, а голова чуть откинулась. Знакомая горячая истома медленно разливалась в крови, подталкивая к решительным действиям. И плевать на здравый смысл и осторожность.
— Где предлагаешь? — шепнул Лёша, пока его губы блуждали по моей шее, одаривая невесомыми поцелуями.
Как его руки оказались на моей талии, я, признаться, даже не заметила, охваченная жаркой негой. Развернулась и потянулась к нему, не открывая глаз, обвила шею, притягивая к себе ближе, бесстыдно прижимаясь, и потёрлась бёдрами об внушительную выпуклость. Ответ на вопрос повис в воздухе, потому как Лёша жадно приник к моему рту, сминая губы в сумасшедшем поцелуе. Господи, как же я скучала по нему, по его рукам, объятиям. Внутри вспыхнул настоящий пожар, в котором сгорели все мысли, и стало всё равно, что сюда могут войти. Мои ладони нетерпеливо шарили по крепкому телу, и пиджак в мгновение улетел куда-то на пол, пока я захлёбывалась от восторга, отвечая на горячий поцелуй. Глухо всхлипнула, почувствовав, как Лёша задрал юбку, его пальцы скользнули по бёдрам, обжигая прикосновениями. Как я оказалась сидящей на ксероксе, тоже не отложилось в памяти. Послушно раздвинула ноги, открывая доступ к самому сокровенному, где всё горело и пульсировало от прилившего желания. Я мимолётно порадовалась, что надела сегодня снова чулки, и Лёше ничего не мешало добраться до цели.
