— А-а-а!.. — захлебнулась я очередным стоном, зажмурившись и откинув голову, оторвавшись на несколько мгновений от рта Лёши.
Мой собственный, пряный привкус на его губах придавал пикантности и заводил ещё сильнее, я прижалась к горячему телу, умирая от ликования, и Лёша начал двигаться. Сначала плавно, неторопливо, почти полностью выходя из меня и вынуждая нетерпеливо хныкать и льнуть ближе в стремлении ощутить эти медленные толчки внутри как можно полнее. Не в силах сдержать эмоций, я с силой проводила ногтями по спине Лёши, наверняка оставляя красные следы, но мне было всё равно. И судя по его неровному, горячему дыханию, обжигавшему шею, лихорадочным поцелуям, покрывавшим лицо и горевшие губы, ему — тоже. А когда ритм ускорился, движения стали резче, мощнее, унося меня за грань реальности, мои задыхающиеся стоны переросли в крики. Эмоции зашкаливали, напряжение внутри стало невыносимым, казалось, ещё миг, и я рассыплюсь на множество осколков, как мозаика.
Пальцы вцепились в крепкие ягодицы Лёши, я прижималась с каждым толчком сильнее, растворяясь в нём, теряя себя окончательно. И наконец долгожданное освобождение наступило, окатив тело горячими брызгами. Огненная волна прошлась от шеи до пяток, отчего с губ сорвался длинный, хриплый стон ликования. И почти одновременно, пока меня сотрясало наслаждение, Лёша стиснул в объятиях, и сделав особо мощные выпады, с таким же сдавленным стоном догнал. Новый виток удовольствия, теперь уже общего, подхватил и понёс, и на несколько волшебных мгновений я перестала существовать, превратившись в фейерверк эмоций… Как же это сладко, принадлежать любимому мужчине, отдаваться ему без остатка, до самого конца и раз за разом делить с ним наслаждение, и самой дарить его. Боже, я не думала, что когда-нибудь со мной случится такое чудо. И, кажется, по щекам снова течёт что-то мокрое. Только теперь от всепоглощающего счастья, которое просто не вмещалось в меня, грозя затопить сознание с головой и вообще отключить от внешнего мира.
Я медленно возвращалась в реальность, так же медленно осознавая окружающее. Мы лежали, прижавшись друг к другу, Лёша тихонько перебирал спутанные пряди моих волос, а я уткнулась ему в шею, вдыхая терпкий аромат моего мужчины и едва сдерживаясь от желания лизнуть влажную кожу, ощутить на языке солоноватый привкус. С губ не сходила улыбка, а в душе растекалось умиротворение.
— Лиль, я хочу, чтобы так было всегда, — тихо произнёс вдруг Лёша, и его пальцы медленно провели по моей спине. — Хочу, чтобы ты вот так просыпалась на моём плече. Обнимать тебя, — его губы коснулись макушки, а я млела и жмурилась, слушая Алёшу. — Останешься? — ещё тише, почти шёпотом повторил он свой вопрос.
Я чуть отстранилась, заглянула в любимые глаза, на дне которых уловила тень беспокойства, и кивнула.
— Останусь, — просто ответила, понимая, что — новая жизнь в самом деле началась.
ГЛАВА 20
Василий сидел в своём кабинете и просматривал изъятые в ходе задержания записи. И с подпольной студии, где накрыли всех и как раз в процессе подготовки к очередным съёмкам, и личные, из архива Самойского. Те самые, о которых Лиля просила не говорить Лёхе. И теперь следователь понимал, почему… Его лицо застыло непроницаемой маской, только глаза горели мрачным огнём. Мало, ох, мало этому ублюдку накостыляли в процессе задержания. Разукрашенное лицо и отбитые рёбра — слишком малая цена за все его делишки. Василий протянул руку к телефону и набрал внутренний номер, не сводя глаз с экрана.
— Михалыч? — негромко произнёс он. — Просьбочка у меня. Клиент есть, сегодня вечером накрыли. А, слышал? Да, да, спасибо, — уголок губ Василия дёрнулся в намёке на улыбку, но взгляд остался неподвижным. — Так вот. Где там у тебя самые отморозки? Шепни, кому надо, что этот упырь девчонок молодых насиловал и на камеру снимал. Там же есть те, у кого дочери? А, во, отлично, — усмешка Василия стала шире, больше похожая на оскал. — Пусть над ним там как следует потрудятся. Хочу, чтобы он на своей шкуре испытал то, что его жертвы. Ты видео не видел, — мрачно добавил следователь. — И у тебя сын, Михалыч. Мы договорились? — Вася помолчал, слушая собеседника, потом кивнул. — Да, всё, должен буду. Только проследи, чтобы он там ничего не сделал себе. Его ещё судить будут.
Закончив разговор, следователь какое-то время посидел перед монитором, потом решительно выключил и начал собираться домой. За окном давно царила глубокая ночь, а завтра предстоял не менее хлопотный день, чем сегодня. Ещё Лилю вызывать, заставлять её снова вспоминать всю эту грязь… Но без этого никак, она ценный свидетель. С хрустом потянувшись, Василий выключил в кабинете свет и вышел.
Неделя выдалась суматошной и в какой-то степени нервной. Меня несколько раз вызывали на допросы, конечно, я разговаривала с Василием. По моей просьбе, мне показали кадры оперативной съёмки при задержании, и хотя обычно я не особая любительница жестокости и мордобоя, но тут с огромным удовольствием и мстительной радостью наблюдала, как ребята в масках под предлогом захвата знатно отделали Самойского. Я очень надеялась, что это последний раз, когда его видела. Там и без моих показаний и моей истории хватает материалов на уголовное дело и тюрьму. Вот и славно. Лёша сказал, что на место Глеба в компании управляющий совет пришлёт на следующей неделе нового человека, кто-то из филиала, как я поняла. И ещё, теперь моё рабочее место находилось в его кабинете. Мне поставили стол у окна, компьютер, в общем, Каменев совсем не шутил насчёт моего повышения. Конечно, полагаю, в офисе шушукались за спиной, что я просто-напросто обаяла нового директора и тем и добилась. Но если честно, мне было всё равно, потому что я знала правду, и Лёша тоже. Этого достаточно.
На фоне всех переживаний переезд к нему прошёл буднично и тихо. Просто после работы мы заехали ко мне, и я забрала необходимое, решив, что остальное потихоньку потом возьму. Ну и… К выходным я окончательно поселилась у Лёши. Полное сознание этой нехитрой истины пришло ко мне в субботу утром, когда я проснулась неожиданно раньше, в уже нашей спальне. Хотя вчера мы уснули далеко за полночь. Мой мужчина лежал на спине, раскинув руки, и мирно спал, грудь размеренно вздымалась в такт дыханию. Такой расслабленный, домашний и безумно сексуальный. Я подпёрла ладонью голову, лёжа на боку, мой взгляд медленно скользил по рельефному телу, шее, груди и животу, и тихий восторг так же медленно наполнял каждую клеточку. Покрывало едва прикрывало бёдра Лёши, скрывая от меня самое интересное, а пальцы нестерпимо зачесались провести по этим крепким мышцам. А ещё… Я прикусила губу, не сводя глаз с интересующего меня места, и прерывисто вздохнула. А ведь я так и не сказала, как благодарна Лёшке за то, что избавил от Самойского, вытащил из той ямы, в которой я жила последние месяцы. И, кажется, у меня есть идея, как это сделать лучше всего.
Медленно улыбнувшись и затаив дыхание, я ухватила покрывало и осторожно потянула вниз, не сводя взгляда с расслабленного лица Лёши. Раньше я делала это только по принуждению и без особой охоты, теперь… Мне хотелось. Почувствовать его вкус, как он пробовал мой. Ощутить, как под пальцами и губами оживает плоть, почувствовать, как Лёша вздрогнет и проснётся, явно не ожидая такого пробуждения. И оттого предвкушение становилось ещё слаще, а рот наполнялся слюной. Между тем, покрывало уже соскользнуло до колен, открывая моему нетерпеливому взору самое интересное, а Лёша лишь слабо вздохнул, чуть пошевелился, но не проснулся. Отлично. Всё же, где-то в глубине души я немножко смущалась собственного порыва, как ни странно. Так и дыша через раз, я выпрямилась и легонько, едва касаясь, провела пальцами по ещё мягкому органу, чувствуя нежную, тонкую кожу. Сердце тяжело стукнулось о рёбра, кровь шумела в ушах, а пульс от волнения зашкаливал. Я снова погладила, и с восторгом отметила, как стремительно наливается кровью член под моими пока ещё робкими ласками, поднимаясь из курчавой поросли. Во-от, отлично…
