Я хрипло закричала, выгнувшись и запрокинув голову, раз за разом окунаясь в волны чистого экстаза, сгорая в восхитительных эмоциях. А Лёша не отпускал из нежного плена, заставляя выпить до дна, впитать всё, и отстранился только тогда, когда я обессиленно обмякла, тяжело прислонившись к столу. Однако оставалась ещё нотка неудовлетворённости на дне души, и хотя по телу разливалась приятная истома, хотелось большего. Хотелось вместе с Лёшей, снова ощутить, как он двигается во мне, и от одной только мысли об этом мышцы послушно сжались, а низ живота стянуло от вновь нахлынувшего желания. Я выдохнула, с трудом переведя дух, но сказать ничего не успела: Каменев выпрямился, его ладони подхватили меня под попку, а губы требовательно прижались к моим, примешивая к слабому вкусу вина мой собственный, сладковатый, пряный. Ох. Удивительно, но осознание, что буквально несколько мгновений назад этот рот так же страстно целовал меня между ног, лишь добавило перца в кровь. Голова снова закружилась, и я даже не отследила момент, как меня легко подняли и перенесли — к другому столу, чуть пониже и удобнее.
Сспина коснулась прохладной поверхности, поцелуй продолжал отнимать дыхание, и я лишь крепче обняла Лёшу за шею, когда он прижал к столу. Глухо всхлипнула, почувствовав, как по влажным складкам легко скользнула твёрдая головка, подбираясь к давно готовому входу, и бёдра сами подались навстречу, красноречиво выдавая все мои желания. Точнее, только одно — ощутить его внутри снова, заполнить гложущую пустоту. Снова принадлежать ему целиком и полностью и задыхаться от восторга и осознания этого простого факта… Словно отвечая моим мыслям, Лёша замер на несколько мгновений, а потом горячий член начал мучительно медленно входить в меня, отчего тело выгнулось и задрожало от нахлынувших ощущений. О-о-о-о. Именно этого не хватало, чтобы наслаждение стало полным. Мои ноги обхватили Каменева, а мышцы сжались, впуская глубже, дальше, до самого конца.
— Да-а-а!.. — хрипло простонала я, захлебнувшись восторгом и крепко зажмурившись, внутри всё дрожало от напряжения.
Опять томительная пауза, мой судорожный вздох и почти хныканье прямо в губы Лёши, и такое же медленное, дразнящее движение назад. И снова вперёд, чуть резче и сильнее, до сладкой боли и моего тихого возгласа. А очень скоро я уже стонала громче и протяжнее, когда толчки внутри стали быстрее, глубже. Жаркое, тяжёлое дыхание обжигало мои приоткрытые губы, и в какой-то момент руки оказались прижаты широкой ладонью Лёши к столу над головой, а пальцы другой уверенно скользнули между нашими телами, добираясь до сокровенного. И когда они нежно погладили горевший огнём кусочек плоти, я вскрикнула от яркой вспышки наслаждения, вцепившись в его плечи и окончательно потерявшись в восхитительных переживаниях.
Всё смешалось: мощное движение внутри, мягкие прикосновения к болезненно пульсировавшему клитору, жадные поцелуи… Меня закручивала сверкающая воронка, затягивая всё глубже, тело растворялось в ворохе эмоций. Палец Лёши скользил всё быстрее по откровенно мокрому лону, а его член двигался во мне с каждым выпадом всё чаще. Господи, это были лучшие мгновения в моей жизни, когда наконец я задрожала, балансируя на грани и оттягивая долгожданный миг освобождения, а потом рухнула в бездну с протяжным, громким стоном. А за мной туда последовал и Лёша, судорожно выдохнув и сжав в крепких объятиях, удерживая, пока меня сотрясали волны удовольствия…
Не открывая глаз, я обмякла, чувствуя приятную опустошённость. По телу разливались томная нега и сладкая усталость, а на припухших, искусанных губах цвета довольная и счастливая улыбка. Шевелиться сил не осталось, сонливость навалилась тёплым, невидимым одеялом, и веки отяжелели. Я мимолётно отметила, что, кажется, ресницы мокрые — я плакала? Неудивительно, учитывая силу полученных эмоций и то, что впервые в жизни занималась сексом по собственному желанию, с мужчиной, который мне нравится, и которого я хотела без всякого принуждения и шантажа.
— Лилечка… — тихо прошептал Лёша, приподнявшись надо мной, и слышать от него своё уменьшительное было намного приятнее, чем от Глеба.
Каменев целовал моё лицо, расслабленные губы, умопомрачительно нежно и аккуратно, и глаза снова защипало. Как же мне этого не хватало, и как буду скучать по этим мгновениям. Нет, не буду думать, не сейчас. Я обняла Лёшу за шею, сглотнув ком в горле, и так же тихо прошептала:
— Спасибо. За всё… — мягко поцеловала его чуть ниже уха, зажмурившись крепче и загоняя непрошеные слёзы.
Хватит на сегодня мокроты, а то точно начнутся расспросы. Лёша хмыкнул в висок, обнял и выпрямился, придерживая. Моя голова склонилась на его плечо, глаза всё так же были прикрыты, а по телу разливалась слабость. Меня легко подняли на руки и куда-то понесли — полагаю, наконец, в кровать, но на этот раз, только спать. На большее я уже была не способна. Смутно помню, как меня уложили на мягкое, заботливо накрыли одеялом, и я с долгим вздохом прижалась к сильному, тёплому телу рядом. Засыпать на плече Алексея оказалось ужасно удобно, а его бережные объятия дарили чудесное чувство защищённости и заботы… Как жаль, что утром придётся возвращаться в неприглядную реальность.
Каменев проснулся утром раньше Лили. Она крепко спала, свернувшись калачиком и натянув одеяло до самого носа, тихонько сопя, и Алексей несколько минут любовался расслабленным, умиротворённым лицом, борясь с желанием коснуться мягких губ. Справился с порывом и тихонько встал, не став будить девушку. Пусть отдыхает. Лиля только пошевелилась, ресницы дрогнули, но она не проснулась. Каменев светло улыбнулся, чувствуя, как в груди защемило от прилива нежности, и неслышно вышел в кухню, на ходу застёгивая штаны. Вчера, собираясь на этот корпоратив, он и думать не думал, что всё так закончится. А теперь Лилю не хотелось оставлять одну, совсем. И ещё, узнать, что же всё-таки происходит между ней и Самойским. При воспоминании о вчерашней некрасивой сцене на лестнице, свидетелем которой Алексей невольно стал, внутри рождалось глухое раздражение к своему заму, и руки сами сжимались в кулаки.
Остановившись у окна, Каменев рассеянно глянул во двор, чуть нахмурившись, и тут в кармане завибрировал телефон. Глянув на экран, Алексей ответил на звонок, внутренне подобравшись.
— Да, Вася, — негромко произнёс он.
— У меня новости, — сразу приступил к делу следователь. — И не очень хорошие, Лёха. Лиля твоя сирота, их родители разбились несколько лет назад, воспитывает сестру…
— Я это уже знаю, — перебил его Алексей. — Давай дальше.
— Пасут твою секретаршу, Лёш, — огорошил Василий. — Крепко пасут. И сестру её тоже.
— Оп-па-а, — протянул Каменев и прищурился. — И кто пасёт?
— Выясняю, — коротко ответил собеседник. — Но типы сомнительные, кое-кто фигурирует в базе данных по статье «бандитизм», — добавил он. — Серьёзные братки. Как найду, кто их крышует, сразу перезвоню.
— Хорошо, — Алексей кивнул. — Вась, не снимай наблюдение, — попросил Каменев. — Не нравится мне всё это.
— Мне тоже, — серьёзно согласился следователь. — Девочка чистая, обе чистые, нигде не числятся и даже свидетелями не проходили. Не думаю, что кто-то из них замешан в этом грязном деле.
