(Ответ на записки на заседании Петроградского совета, 12 марта)
1552
Старых судей Октябрьская революция выгнала и сделала суд народным. Суд можно было сделать легко, для этого не надо было знать старых законов, а просто руководиться чувством справедливости. В судах бюрократизм легко было уничтожить. В других областях это было сделать гораздо труднее.
(То же)
1553
Затем здесь был ещё другой вопрос – записка, в которой говорится, что давать преимущество членам партии есть зло, потому что тогда примазываются жулики. С этим, товарищи, ведётся борьба и будет вестись, сейчас на партийный съезд мы постановили не пускать делегатов, которые были в партии меньше года, такие меры мы будем принимать и дальше. Когда партия стоит у власти, то вначале принуждены давать преимущество партийным, предположим, приходят два человека, один вынимает партийный билет и говорит, что он коммунист, другой же без билета, и обоих одинаково не знают, то, естественно, преимущество дается партийному, у которого есть билет. Как отличить, действительно ли человек по убеждению в партии или примазался? Надо писать на партийном билете – какого числа поступил в партию, не давать партийного билета, пока человек не выдержит искуса, не пройдёт школу и т. д.
(То же)
1554
Все должны будут обменять старые бумажки на новые. (Бурные аплодисменты.) Если ты предъявляешь небольшое число денег, которые нужны рабочему человеку, мы дадим ему рубль за рубль, если предъявляешь 1−2 тысячи, тогда рубль за рубль. Если же предъявляешь больше, мы дадим часть наличными бумажками, а остальное запишем в книжечку – подождёшь. (Аплодисменты.) Чтобы этакую вещь сделать, нужно приготовить новых бумажек.
(То же)
1555
Собранный нами у крестьян хлеб лежит иногда на снегу, начнётся половодье, и хлеб погибнет. Он уже и сейчас отличается влажностью (имеет по 20% влаги). Этот хлеб надо вывезти, иначе он погибнет. Главное то, что железнодорожники сами очень нуждаются в хлебе. Для этого необходимо прекращение пассажирского движения с 18 марта по 10 апреля, как рассчитали наши товарищи в Комиссариате путей сообщения. Это прекращение пассажирского движения может дать три с половиной миллиона пудов хлеба, который можно подвезти, хотя слабыми пассажирскими паровозами. Если бы на этих поездах провозили мешочники, они самое большее подвезли бы полмиллиона пудов хлеба. Те, кто жалуется на прекращение пассажирского движения, поступают несправедливо. Мешочники в лучшем случае провезут полмиллиона, а мы провезем, если наполним целиком вагоны хлебом, если железнодорожники нам помогут, три с половиной миллиона пудов и этим улучшим продовольствие. <…> Мы вступили в голодное полугодие. Март, апрель, май, июнь будут месяцами тяжёлыми.
(То же)
***
1556
Городские рабочие взяли власть в городе; всё, что создано в городе лучшего в смысле дворцов, помещений, в смысле культуры, всё это городские рабочие несут в деревню.
(Речь на заседании I съезда сельхозрабочих Петроградской губернии, 13 марта)
1557
Тут поданы две записки, которые обе посвящены вопросу о том, дозволяется ли держать мелких животных в советских хозяйствах, отдельные огороды и птиц. Я сейчас запросил текст закона <..> Я здесь вижу текст статьи 46: «Никто из рабочих и служащих не имеет права заводить в хозяйствах собственных животных, птиц и огороды». <…> Зачем эта статья вошла в закон? Чтобы создавать общий труд в общем хозяйстве. А если снова заводить отдельные огороды, отдельных животных, птиц и т. д., то, пожалуй, всё вернется к мелкому хозяйству, как было и до сих пор. В таком случае, стоит ли и огород городить? Стоит ли устраивать советское хозяйство? <…> На этот счёт едва ли может быть спор, что советские хозяйства, заслуживающие названия советского хозяйства, должны строиться на общем труде. Такой труд, когда крестьянин работал на своем участке земли, на своем дворе, со своим скотом, птицей, бороной, сохой в прочим, – мы видели много лет, много столетий; мы прекрасно знаем, что в России и в других странах из этого получается только крестьянская темнота, нищета, господство богатых над беднотой, потому что вразброд одолеть те задачи, которые стоят перед сельскохозяйственными промыслами, – нельзя. Можно получить только опять старую нищету, из которой один из ста или, может быть, пять из ста выбиваются в богатенькие, а остальные живут в нищете.
(То же)
1558
Это полугодие – последнее тяжёлое полугодие!
(Речь на митинге в народном доме в Петрограде, 13 марта)
1559
Мы пошли на такую меру, как прекращение, полная остановка пассажирского движения с 18 марта до 10 апреля. Мы знаем, что это тяжело. Найдутся агитаторы, помогающие белогвардейцам, которые станут кричать: смотрите, народ голодает, а у вас отняли пассажирские поезда, чтобы вы не могли везти хлеб. Эти агитаторы есть. Но мы говорим себе: мы при всех трудностях рассчитываем на сознательность честных рабочих, и они будут за нас. Приостановка движения, как нам дали сведения специалисты, освободит 200 паровозов. Эти пассажирские паровозы более слабы, чем товарные, менее способны, но мы подсчитали, что они в состоянии за это время дать до трех с половиною миллионов пудов. А если за это время возили бы хлеб в одиночку мешочники, голодные люди, которые бросаются кто куда, то они вывезли бы в самом лучшем случае полмиллиона пудов.
Эту правду подтвердит опытный железнодорожный рабочий, эту правду скажет всякий, кто был на заволжской дороге и видел, как хлеб свален иногда прямо на снег. Эти мешки с хлебом могут погибнуть, хлеб и без того сырой; <…>
Мы должны отмести в сторону ложь, клевету и побасенки, что будто бы пассажирское движение прекращать вредно, мы должны сказать, что мы на это пошли потому, что это даст больше хлеба с помощью петроградских, московских и иваново-вознесенских рабочих, которые идут на юг за хлебом. Ни один город не дал так много сил для организации продовольственного дела, как Петроград, все лучшие силы уже двинуты на работу, и мы говорим, что так и должны поступать рабочие передовых городов, социалистическую революцию нельзя совершить без рабочего класса, её нельзя совершить, если в рабочем классе не накоплено столько сил, чтобы руководить десятками миллионов забитых капитализмом, измученных, неграмотных и распыленных деревенских людей, руководить могут только передовые рабочие, но лучшие силы уже исчерпались, надорвались и утомились, их надо заменять, двигая середняков, молодежь, возможно, что они будут делать ошибки, не беда, только бы были преданы рабочему делу, воспитаны в обстановке пролетарской борьбы. <…>
Мы стоим в условиях лучших, чем в прошлом году, потому что у нас есть запасы. В прошлом году чехословаки дошли до Казани и Симбирска, Украина была под пятой немцев, Краснов на немецкие деньги строил войска на Дону, Юг был от нас отрезан; теперь Украина освобождается от немецких империалистов, которые хотели вывезти из Украины 60 миллионов пудов, а вывезли всего только 9 мил., в придачу вывезли такую штуку, которую им не переварить, это большевизм; вот на чём полетели немецкие империалисты, на чем полетят французские и английские империалисты, если будут в состоянии двигаться вглубь России. Вот почему мы имеем теперь Советскую Украину. И Советское правительство на Украине в отношении к нам, когда встанет вопрос о хлебе, поставит цену не по-торгашески, не так как ставит спекулянт и тот мужик, который говорит: голодный даст и сотни рублей за пуд, я плюю на всякую монополию, мне бы только нажиться, а если народ голодает, тем лучше, больше дадут; так рассуждает деревенская буржуазия, кулаки, спекулянты, и им помогают все, кто кричит против хлебной монополии, кто стоит за свободу торговли. Но свободная торговля даст нажиться богатому мужику и умереть окончательно с голоду рабочему, который не получит ничего. <…> Запасы на Украине гигантские. Взять всё сразу нельзя. Мы послали на Украину наши лучшие советские силы, и мы в один голос получили такое сообщение: запасы хлеба громадные, но все сразу вывезти нельзя, нет никакого аппарата. <…> Мы, товарищи, в ЦК нашей партии, обсудив это положение, дали задание украинским товарищам сначала сделать все для постройки аппарата с тем, чтобы взяться за работу, когда будет орудие в руках, когда будет аппарат, и дать 1 июля 50 мил. пудов хлеба. Такую задачу мы поставили, взвесив все трудности. <…> Красная Армия выполняет свой долг в условиях необыкновенно трудных, в то время, когда во всем мире все истомлены войной, наша армия стала стройной, здесь борятся люди, которые выносят неизмеримо более тяжелую войну, чем при царе, но выносят потому, что видят, как около каждого военного начальника сидит комиссар из коммунистов и лучший рабочий Питера или Москвы или Иваново-Вознесенска, в каждой воинской части строятся коммунистические ячейки, каждый штаб превращается в агитационно-пропагандистский центр, вся сила армии покоится на одном и только на одном – на её теснейшей связи с лучшими рабочими Петрограда, Москвы и Иваново-Вознесенска.
