Каким образом можно, не впадая в тон бешеного раздражения, придирающегося ко всему, усматривать нечто вроде подвоха или вроде «обиды» в защите мысли о необходимости отстаивать на известное время пониженные, но все же более высокие, чем средний, заработки?
Мало того, что это вообще ни с чем не сообразно. Автор сам побивает себя, рассказывая, как о величайшей обиде, об унизительном обращении, про тот случай, когда начальник отряда, расквартированного в учебном заведении, требовал у профессора, чтобы он обязательно спал с женой в одной кровати. Во-первых, поскольку желание интеллигентных людей иметь по две кровати, на мужа и на жену отдельно, есть желание законное (а оно, несомненно, законное), постольку для осуществления его необходим более высокий заработок, чем средний. Не может же автор письма не знать, что в «среднем» на российского гражданина никогда по одной кровати не приходилось! Во-вторых. Был ли неправ начальник отряда в ДАННОМ случае? Если не было грубости, оскорблений, желания поиздеваться и т. п. (что МОГЛО быть и за что нужно карать), если этого, повторяю, НЕ БЫЛО, то, по-моему, ОН БЫЛ ПРАВ. Солдаты измучены, месяцами не видали ни кроватей, ни, вероятно, сносного ночлега вообще. Они защищают социалистическую республику при неслыханных трудностях, при нечеловеческих условиях, и они во вправе забрать себе кровать на короткое время отдыха? Нет, солдаты и их начальник были правы.
Мы против того, чтобы общие условия жизни интеллигентов понижались сразу до средних – следовательно, мы против понижения их заработка до среднего. Но война подчиняет себе всё, и ради отдыха для солдат интеллигенты должны потесниться. Это не унизительное, а справедливое требование.
(27 марта)
***
1582
Вражда к евреям держится прочно только там, где кабала помещиков и капиталистов создала беспросветную темноту рабочих и крестьян. Только совсем тёмные, совсем забитые люди могут верить лжи и клевете, распространяемой против евреев. Это – остатки старого крепостного времени, когда попы заставляли сжигать еретиков на кострах, когда существовало рабство крестьян, когда народ был задавлен и безгласен. Эта старая крепостническая темнота проходит. Народ становится зрячим. Не евреи враги трудящихся. Враги рабочих – капиталисты всех стран. Среди евреев есть рабочие, труженики, – их большинство. Они наши братья по угнетению капиталом, наши товарищи по борьбе за социализм. <…> Позор проклятому царизму, мучившему и преследовавшему евреев. Позор тем, кто сеет вражду к евреям, кто сеет ненависть к другим нациям.
(«О погромной травле евреев», март)
1583
Надо НЕ ДАТЬ ОСТЫТЬ теперешнему подъёму, а продержать его минимум 2 месяца и ЕЩЁ УСИЛИТЬ. Иначе не кончим войны, а кончить её надо ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО, ибо признаки усталости масс (100 000 дезертиров) всё учащаются. Следующие меры я обсудил с Бронштейном:
На Дон отправить тысячи 3 питерских рабочих, НЕГОДНЫХ к войне и невооружённых. Цель – наладить дела, обессилить казаков, ВНУТРИ разложить их, ПОСЕЛИТЬСЯ СРЕДИ НИХ, создать группы по деревням <…>
Сегодня получил телеграмму от Апфельбаума об остановке нескольких заводов в Питере, крупных, из-за недостатка нефти. Красина не мог найти по телефону, найду, сообщу. Но думаю, что нефти нет и не будет. Советую двинуть этих рабочих ПОГОЛОВНО на Украину, на Дон, на Восток на 3 месяца. Глупо голодать, гибнуть в Питере, когда можно отвоевать хлеб и уголь. <…> Разные отрасли управления и культурно-просветительной работы в Питере можно и должно ОСЛАБИТЬ на 3 месяца ВДЕСЯТЕРО. Тогда спасём и Россию и Питер. Других рабочих уровня питерцев у нас нет.
(«Письмо петроградским организациям», апрель)
Доклад на чрезвычайном заседании пленума Моссовета
1584
Мы имеем самые серьёзные шансы на победу не только в России, но и во всём мире.
1585
Нельзя не упомянуть про эсеров и меньшевиков. В последнее время Советская власть стала закрывать их газеты и арестовывать их самих. Некоторые товарищи рабочие, наблюдая это, говорят: «Значит, были неправы те большевики, – к их числу принадлежу и я, – которые вовлекли нас в известную уступку мелкобуржуазной демократии. Для чего мы делали уступки, если мы теперь должны закрывать газеты и арестовывать их? Разве в этом есть последовательность?». На это я отвечу следующее. В такой стране, как Россия, где мелкобуржуазные элементы ведут всё сельское хозяйство, в такой стране без поддержки мелкобуржуазного слоя мы долго продержаться не можем. Этот слой в настоящий момент идёт не прямыми путями к цели, а зигзагами. Если я преследую неприятеля, который идёт не прямыми путями, а зигзагами, то и я, чтобы настигнуть неприятеля, должен идти зигзагами.
1586
Когда в момент объявления меньшевиками, что они против вмешательства союзников, мы предложили им работать у нас, они согласились охотно на наше предложение. Но теперь, преследуя их, преследуя мелкобуржуазный слой, мы вполне правы, так как этот слой на понимание туп до чрезвычайности. Это он обнаружил и в период керенщины, и в теперешних своих поступках. После того, как они пошли к нам на службу, они говорят: «Мы от политики отказались, мы охотно будем работать». Таким людям мы отвечаем: «Нам чиновники из меньшевиков нужны, так как это не казнокрады и не черносотенцы, которые лезут к нам, записываются в коммунисты и нам гадят». Если люди верят в учредилку, мы им говорим: «Верьте, господа, не только в учредилку, но и в Бога, но делайте вашу работу и не занимайтесь политикой». Среди них растёт число людей, которые знают, что в политике они оскандалились: они кричали, что Советская власть – уродливая выдумка, которая возможна только в дикой России. Они говорили, что разгон учредилки, это – действие варваров, воспитанных царизмом. И в Европе это повторяли. Теперь из Европы приходят известия, что Советская власть идёт на смену буржуазной учредилке во всём мире.
1587
Англия не согласна отдать Франции прибыль от угля. <…> Они решают, кому больше дать, и пять месяцев дерутся между собою; они дошли до того, что не владеют собой, и додерутся эти звери до того, что останутся только одни хвосты. <…> Пять месяцев прошло с тех пор, как они победили. И они не заключают мира. Французская палата недавно вотировала новые сотни миллионов на военные приготовления. Они сами роют себе могилу, а там у них уже есть люди, которые их в эту могилу опустят и хорошенько закопают.
1588
У нас затруднительность положения была в том, что нам приходилось рождать Советскую власть против патриотизма. Пришлось ломать патриотизм, заключать Брестский мир. Это была самая отчаянная и бешеная кровавая ломка. В соседних странах буржуазия увидела, кому нужно управлять. Кому же, как не Совету? Это как в старое время, когда короли, царьки и князья видели, что власть их слабеет, они говорили: «Нужна конституция, пускай буржуазия идет править!». А если король ослабевал, он получал пенсию или тёплое местечко. То же самое, что переживали короли и царьки 50−60 лет тому назад, теперь переживает всемирная буржуазия. Когда английские и французские империалисты предъявили неслыханные требования венгерским капиталистам, последние сказали: «Мы воевать не можем. За нами народ не пойдет, но мы, как венгерские патриоты, хотим дать отпор. Какая же власть должна быть? – Власть Советов». Буржуазия венгерская признала перед всем миром, что она добровольно подает в отставку и что есть только одна власть в мире, которая способна руководить народами в тяжёлую минуту, – это власть Советов. Вот почему венгерская революция тем, что она совершенно иначе родилась, чем наша, покажет всему миру то, что по отношению к России было скрыто: именно, что большевизм связан с новой пролетарской, рабочей демократией, которая выступает на место старого парламента. <…> Другие страны приходят другим путем, более человеческим, приходят к тому же – к Советской власти. <…> Мы вспоминаем пример, когда старые люди говорят: «Выросли детки, детки вышли в люди, можно умирать». Мы умирать не собираемся, мы идем к победе, но когда мы видим таких деток, как Венгрия, в которой уже Советская власть, мы говорим, что мы уже свое дело сделали не только в русском, но и в международном масштабе, и что мы все отчаянные трудности выдержим, чтобы одержать полную победу, чтобы к русской и венгерской Советским республикам прибавилась – и мы увидим, как она прибавится – международная Советская республика.
