1925
Конечно, было бы величайшей ошибкой думать, что концессии означают мир. Ничего подобного. Концессии – это не что иное, как новая форма войны. Европа воевала с нами, и теперь война переходит в новую плоскость.
1926
Мы сейчас перешли от войны к миру, но мы не забыли, что вернется опять война. Пока остались капитализм и социализм, они мирно жить не могут: либо тот, либо другой в конце концов победит; либо по Советской республике будут петь панихиды, либо – по мировому капитализму. Это – отсрочка в войне. Капиталисты будут искать поводов, чтобы воевать. Если они примут предложение и пойдут на концессии, им будет труднее. С одной стороны, в случае войны мы будем иметь наилучшие условия; с другой, не пойдут на концессии те, кто хочет воевать. Существование концессий есть экономический и политический довод против войны. Те государства, которые могли бы с нами воевать, воевать не смогут, если возьмут концессии, это связывает. Мы настолько ценим эту связь, что не будем бояться платить, тем более, что мы платим из тех производительных средств, которых мы развить не можем. За Камчатку мы платим 100 000 пудов нефти, из них взяв себе 2%, мы платим нефтью. Если мы не заплатим, мы и 2-х пудов не получим. Это цена ростовщическая, да, но пока капитализм существует, ждать от него божеской цены не приходится. Но выгоды несомненны. С точки зрения опасности столкновения капитализма и большевизма надо сказать, что концессии есть продолжение войны, но на другом поприще. Придётся следить за каждым шагом противника. Потребуются все средства управления, надзора, влияния, воздействия. Это то же самое есть война. Мы сражались в войне более крупной, а в этой войне мобилизуем на неё ещё больше народу, чем на ту. На эту войну будет поголовно мобилизоваться всякий, кто трудится; ему будут говорить и пояснять: «Если капитализм делает то-то, вы, рабочие и крестьяне, свергнув капиталистов, должны делать не меньше их. Учитесь».
1927
«Правительство РСФСР гарантирует, что вложенное в предприятие имущество концессионера не будет подвергаться ни национализации, ни конфискации, ни реквизиции». А вы не забыли, что нам остаётся суд? Это обдуманная фраза, в которой мы были очень заинтересованы. Сначала мы хотели об этом сказать, потом подумали, перевернули и решили, что лучше помолчим. Слово – серебро, а молчание – золото. Ни конфискаций, ни реквизиций не будет, а суд остаётся, и суд наш, и насколько я знаю, у нас суд состоит из выборных Советами. Что касается лично меня, то я вообще не так мрачно настроен относительно того, что суд у нас плохой. Так что мы его и используем.
Далее: «Концессионеру будет предоставляться право найма рабочих и служащих для своих предприятий РСФСР с соблюдением кодекса законов о труде или специального договора, гарантирующего соблюдение по отношению к ним определённых условий труда, ограждающих их жизнь и здоровье». Тут нет ничего осторожного. А ежели рабочие устроят стачку и она будет разумной, мы тогда можем тайно поддерживать стачечников. Чем грозят капиталисты? «Выгоним на мостовую, будешь голодать». А тут, быть может, им откуда-нибудь и паёк подскочит, ведь это у нас в руках. Мы можем и будем им давать. А если стачка глупая, нерезонная, их – на Совет и прочистить хорошенько, чтобы они вышли, как из бани. Тут написано, что есть специальный договор, это выражено очень осторожно. Но в виде исключения это придётся применить по отношению к Камчатке, ибо никаких советских органов мы не в состоянии там создать.
1928
Вот сейчас мы уже волнуемся, а никто ещё концессий не брал. Когда некоторые товарищи говорят: «Ну, пришёл конец, теперь все повалят к нам». Я повторяю: ещё возможно, что никто и не захочет этого вообще.
1929
Дальше, отдельные концессии. 3 миллиона десятин в одной Европейской части России. Из них в бывшей Области Войска Донского свыше 800 000 десятин. Советских хозяйств и скота нет. По реке Уралу целые станицы разорены, пустуют великолепные целинные земли. Если мы даже отдадим три четверти выращенной пшеницы, мы получим одну четверть. Нужно усилить наш транспорт, и мы можем выговорить, чтобы тракторы доставлялись дешевле.
(6 декабря)
***
1930
Это – архиважно. Мы нищие. Нам нужны столяры, слесаря, тотчас, безусловно. Все должны стать столярами, слесарями и проч., но с таким-то добавлением общеобразовательного и политехнического минимума. Задача школ 2-й ступени (вернее: высших классов 2-й ступени) (12−17 лет): дать вполне знающего своё дело, вполне способного стать мастером и практически подготовленного к этому столяра, плотника, слесаря и т. п., с тем, однако, чтобы этот «ремесленник» имел широкое общее образование (знал minimum основы таких-то и таких-то наук; указать точно, каких); был коммунистом (точно указать, что должен знать); имел политический кругозор и основы (начатки) политехнического образования, именно:
а) основные понятия об электричестве (точно определить, какие),
б) о применении электричества к механической промышленности,
в) – тоже к химической
г) тоже о плане электрификации РСФСР,
д) посетил не менее 1 – 3 раз электрическую станцию, завод, совхоз,
е) знал такие-то основы агрономии и т. д.
Разработать детально минимум знаний.
(«О политехническом образовании», декабрь)
1931
Англия хочет нас обязать, чтобы мы ничего не предпринимали против интересов Англии на Востоке. Мы охотно готовы дать такое обязательство. Например, съезд народов Востока, коммунистический съезд, состоялся в Баку, в Азербайджанской независимой республике, а не в РСФСР. Изобличить нас в том, что мы предпринимаем что-нибудь против интересов Англия, английскому правительству по удастся. Не зная хорошо нашей конституции, они смешивают иногда Азербайджанскую республику с Российской Советской республикой. На этот счет наши законы точны и определённы, опровергнуть лжетолкования английских министров можно легко.
(Доклад о концессиях на фракции РКП (б) VIII съезда советов, 21 декабря)
1932
Нашим Комиссариатом земледелия было дано соответственное задание и определено количество земель, которое мы не сможем обработать, не меньше, чем в 3 миллиона десятин по реке Уралу, оставленных казаками в результате победоносного окончания гражданской войны, когда ушли целые станицы. Там имеются превосходные земли, которые надо поднять, но которые при недостатке скота, при ослаблении производительных сил мы обработать не сможем.
В совхозах Донской области до 800 000 десятин, которые обработать мы не можем и для обработки которых нужно громадное количество скота либо целые тракторные отряды, которые пустить мы не можем, а некоторые капиталистические страны, в том числе нуждающиеся до зарезу в продовольствии – Австрия, Германия, Богемия, – могли бы пустить их в ход и получить превосходную пшеницу в летнюю кампанию.
(То же)
