Левые же партии лишь постольку действительно являются левыми и заслуживают этого названия, поскольку они выражают интересы и отражают психологию НЕ «общества», НЕ кучек всякой ноющей интеллигентской дряни, а народных низов, пролетариата и известной части мелкобуржуазной, сельской и городской, массы. Левые партии – это те, аудитория которых НИКОГДА не бывает равнодушна к общественно-политическим вопросам, – как никогда не бывает голодный равнодушен к вопросу о куске хлеба. «Поход против Думы» этих левых партий есть отражение известного течения в народных низах, есть отзвук некоторого массового… ну, скажем, что ли, возбуждения против самодовольных нарциссов, влюблённых в окружающие их навозные кучи.
Один из таких нарциссов, г. Португалов, пишет: «Психология народных масс для переживаемого периода величина абсолютно неизвестная, и никто не поручится, что эти массы будут иначе реагировать на роспуск второй Думы, чем они реагировали на роспуск первой Думы».
Чем это отличается от психологии «честной женщины» из буржуазного общества, которая говорит: никто не поручится, что я не выйду замуж по любви за того, кто за меня дороже заплатит?
А ваши собственные чувства, мадам, никакой никому порукой не могут служить? А вы, господа Португаловы, не чувствуете себя частичкой «народных масс», не чувствуете себя участником (не зрителем только), не сознаёте себя одним из творцов общего настроения, одним из двигателей вперед?
(23 апреля)
***
376
С точки зрения психики совершенно ясно, что разрыв всякой организационной связи между товарищами УЖЕ означает КРАЙНЮЮ СТЕПЕНЬ взаимного озлобления и вражды, перешедшей в ненависть.
(Доклад по поводу петербургского раскола и связанного с ним учреждения партийного суда на V съезде РСДРП, апрель)
377
Говорят: боритесь, но только не отравленным оружием. Это очень красивое и эффектное выражение, спора нет. Но оно представляет из себя либо красивую пустую фразу, либо выражает в расплывчатой и неясно-смутной форме ту самую мысль о борьбе, сеющей ненависть, отвращение, презрение в массе к противникам, – о борьбе, недопустимой в единой партии, и неизбежной, необходимой при расколе в силу самого существа раскола. <…> Как ни вертите вы этой фразы или этой метафоры, вы не выжмете из неё ни грана реального содержания, кроме той же самой разницы между лояльным и корректным способом борьбы посредством убеждения внутри организации и способом борьбы посредством раскола, т. е. разрушением враждебной организации, путем возбуждения в массе ненависти, отвращения, презрения к ней. Отравленное оружие, это – нечестные расколы, а не истребительная война, вытекающая из совершившегося раскола.
Существуют ли пределы допустимой борьбы на почве раскола? Партийно допустимых пределов такой борьбы нет и быть не может, ибо раскол есть прекращение существования партии. <…> Если вы раскололись со мной, вы не можете требовать от меня большего, чем от кадета, или эсера, или человека с улицы и т. д. <…> Всякому, кто поднял бы такую жалобу, посмеялись бы только в лицо: не устраивайте раскола, не пускайте в ход «отравленного оружия» раскола или не жалуйтесь потом на то, что поднявшие отравленный меч от отравленного меча и погибают!
(То же)
378
Говорят: «нельзя решать серьёзные тактические вопросы большинством в десяток голосов». Ну, разве же это не софизм? Разве это не бессильная увёртка от принципиальности в сторону беспринципности?
(Речь во время прений по вопросу о порядке дня на V съезде РСДРП, 15 мая)
379
Буржуазная демократия неспособна бороться даже за демократию.
(Речь по докладу о деятельности думской фракции на V съезде РСДРП, 21 мая)
380
Бебель сказал: если нужно для дела, хоть с чёртовой бабушкой войдём в сношения. Бебель прав, товарищи: ЕСЛИ НУЖНО ДЛЯ ДЕЛА, тогда можно и с чёртовой бабушкой.
(То же)
381
Удивляюсь, что меньшевики боятся назвать съезд V. Неужели наша история для кого-нибудь тайна?
[49]
(Реплика на V съезде РСДРП, 1 июня)
382
Успокойтесь, товарищи, вам всё равно меня не перекричать.
(Замечания во время прений по вопросу о перебаллотировке на V съезде РСДРП, 1 июня)
383
Буржуазная печать усиленно пользуется вынужденным молчанием с.-д. и «полулегальностью» Лондонского съезда, чтобы клепать на большевиков, как на мёртвых. Конечно, без ежедневной газеты нам нечего и думать угоняться за беспартийным «Товарищем», где бывший социал-демократ Крыленко, затем г. Носарь и tutti quanti отплясывают настоящий канкан, – благо, протоколов нет, и врать можно безнаказанно. В статьях этих Крыленок, Носарей и Ко нет ничего, кроме обычной злобности беспартийных буржуазных интеллигентов, так что на эти статьи достаточно указать, чтобы они встречены были заслуженным ими презрением. Другое дело – беседа с г. Струве, переданная «Биржёвкой» и до сих пор, кажется, не опровергнутая. Кроме презрения, она заслуживает научного внимания к этому… экземпляру. <…> г. Струве пишет о «авантюристской политике левых», с их «ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ ТЁМНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ИНСТИНКТОВ (!!) НЕРАЗВИТОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ МАССЫ». «Социальные инстинкты» – безграмотно, но тем рельефнее в своей безграмотности. Писания г. Струве будут, видимо, тем безграмотнее и тем яснее, чем ближе этот господин будет приближаться к недалеко уже стоящему от него Союзу русского народа.
(«Отношение к буржуазным партиям», июль)
384
На первый взгляд, позиция меньшевиков в этом вопросе действительно может показаться столь же непререкаемой, как позиция человека, самодовольно поучающего своих ближних, что лошади кушают овес. В эпоху нарождающегося конституционализма провозглашать борьбу с конституционными иллюзиями! Разве это не анархизм? Разве это не сапоги всмятку?
Опошление вопроса, производимое при помощи благовидной ссылки на простой здравый смысл в таких рассуждениях, основывается на том, что обходят молчанием особый период русской революции, ЗАБЫВАЮТ О БОЙКОТЕ БУЛЫГИНСКОЙ ДУМЫ, подменяют конкретные ступени пройденного нашей революцией пути общим обозначением всей, прошлой и будущей, нашей революции в целом, как революции, порождающей конституционализм. Это – образчик нарушения метода диалектического материализма людьми, которые, подобно Плеханову, с наибольшим пафосом об этом методе говорили.
(«Против бойкота», 9 июля)
385
Дубасовыми и Столыпинами сочиняемая, Дубасовыми и Столыпинами признаваемая, Дубасовыми и Столыпинами охраняемая, прости господи, «конституция».
