Джеймс собирался это сделать, как только ему привезут детальную карту Арвийских Гор — он уже отправил за ней гонца во дворец. Грань простиралась на добрую сотню километров вглубь материка, места были плохо исследованными, а заблудиться Джеймсу не хотелось — он не собирался терять время, блуждая в поисках пути. Поэтому ждал карту, уже распланировав, как дойдет порталами до долины Дветтер к уже завтрашнему утру, после чего завернет за Грань и станет исследовать другую ее сторону.
Быть может, Агата все-таки прошла Грань насквозь, а не отправилась в другой мир, и теперь бродит где-то там, одна?!
— Но, милорд!.. — Хатрейз попытался было возразить, но Джеймс лишь качнул головой, и тот покорно поплелся к королевской палатке за артефактом.
Впрочем, был еще один неприятный тип, на которого сперва Джеймс возлагал большие надежды. Некий специалист по граням Стенли Уффорд.
Но этот тоже недосмотрел. Тогда какой же он специалист?!
К тому же сейчас нес полнейшую, мало относившуюся к делу чушь. Например, заявил, что вернуть из-за Грани Агату сможет только ее отец, Норман Дорсетт. Только вот незадача — тот еще шесть лет назад и сам пропал за Гранью!
На это Джеймс посмотрел на Уффорда как на сумасшедшего.
— Норман Дорсетт погиб, — напомнил ему. — Вам ли этого не знать?!
Но Уффорд забормотал что-то совсем уж несусветное насчет того, что Норман Дорсетт, оказывается, жив, но пропал без вести, уйдя за Грань.
Джеймс было заинтересовался, но оказалось, что записей отца Агаты у Уффорда нет и попытку Нормана Дорсетта им не повторить. Эти самые записи кто-то украл — Уффорд узнал об этом, когда ездил навещать Агату и ее маленького брата на остров Хокк.
Он считал, что записи могут быть у лорда Браммера, правда, тот вряд ли признается. Но если на него надавить, пригрозив королевским правосудием…
— У меня нет времени вникать в ваши дрязги с Браммером, — поморщился Джеймс. — Получается, у Агаты есть брат?
Уффорд подобострастно покивал.
— Его зовут Оливер… Оливер Дорсетт! У мальчика очень яркий магический дар. Вполне возможно, он схож с тем, которым обладает его старшая сестра.
Джеймс застыл, размышляя. Ну что же, выходит, тот самый Святой Дар Корнуэллов, которому отказали в существовании еще тысячу лет назад, сполна проявился у детей Нормана Дорсетта!
— Немедленно отправляйтесь на Хокк и доставьте мальчика в столицу, — приказал он Уффорду. — Я сейчас же выпишу вам документ, с которым вам будут оказывать полнейшее содействие. Его вы и предъявите опекуну Оливера Дорсетта.
Это заняло около десяти минут, после чего Уффорд спешно покинул утес. При этом Джеймс понимал, что, даже если в столицу доставят брата Агаты и тот каким-то образом распахнет Грань, самое быстрое, это произойдет через неделю.
Неделя!..
Он не знал, было ли у Агаты столько времени.
Наконец, на утесе почти никого не осталось — лишь Хатрейз продолжал уныло мучать артефакт, а за ним без энтузиазма приглядывала оставленная сторожить Сердце Пламени охрана. Посланник с картой задерживался, и Джеймс с ненавистью уставился на безразличную Грань.
Полы его плаща озлобленно трепал ветер, холодный дождь хлестал по лицу мокрыми каплями вперемешку со снежинками, все норовя залиться за воротник.
Но холода Джеймс не чувствовал.
Он не понимал, что ему делать дальше.
Но он знал, что несомненно продолжит поиски и будет делать это так долго, пока окончательно не поймет, что пришла пора сдаваться.
К тому же Джеймс прекрасно осознавал, что нужен не только Агате. Он нужен всему Аронделу — кузену без него не справиться!..
В королевство намеренно ввозили непонятную дрянь — никто из ученых умов Арондела не мог понять, откуда взялась Желтая Смерть и что это такое, потому что до этого момента они не встречались ни с чем похожим. К тому же в стране снова назревал бунт, управляемый чьей-то незримой рукой и грозивший своими размерами во многом превзойти мятеж, случившийся пять лет назад.
Джеймс прекрасно понимал, что не может передать все дела заместителям, во всем положившись на Ближний Круг. И уж точно он не может оставить их на Брайна, который привык во всем полагаться на него. Короля намного больше государственных забот занимали любовные дела, охота и светские развлечения.
Но сейчас Джеймсу было не до проблем Арондела.
Взмахнув рукой, он распахнул портал, отправившись на небольшой выступ, расположенный как раз возле самой Грани.
— Что же ты такое? — с ненавистью спросил Джеймс, уставившись на безмолвную, безразличную стену. — И кому ты здесь нужна?!
Но Грань хранила молчание.
— Как ты это сделала? — вновь потребовал он у нее ответа, словно Грань была разумным, но злобным существом. — Кто позволил забрать у меня то, что тебе не принадлежит?!
Грань все так же молчала, и Джеймс, замахнувшись, запустил в нее боевым заклинанием. Сгусток Огня ударил в стену и стек к ее подножию, хотя Джеймс прекрасно понимал всю бессмысленность своей затеи.
Но его это не остановило — он знал, что у его бесполезной вспышки гнева не будет свидетелей. Только он, Грань и еще, быть может, паривший в ночном сумраке горный орел.
— Ну же, отвечай мне! — заорал он.
Удар, еще один — в каждый их них он вкладывал свою ярость, свою боль, свой страх.
Страх за Агату.
За то, что потерял ее уже навсегда. Потому что подсознательно понимал: Брайн прав, им ее не вернуть!..
Он может хоть с лупой исползать все эти скалы или же раскрошить артефакт в мелкую пыль, но самому Грань ему не открыть.
Да, у него до сих пор оставалась надежда на брата Агаты. Но если тот слишком мал и его дар еще не стабилизировался — что казалось Джеймсу вполне логичным поворотом, — то вместо недели им придется ждать долгие годы, пока Оливер Дорсетт в полной мере не овладеет своей магией.
И это, опять же, кормило демонов у него в груди.
Успокойся, приказал себе Джеймс, еще ничего не решено! Надо продолжать поиски. Посмотреть, удастся ли Хатрейзу активировать артефакт. Кто знает, может, этот маг не так уж и бесполезен?
К тому же скоро прибудет посланник с картой, и можно будет отправляться на другую сторону Грани. Если Агату он там не обнаружит, то стоит проверить, что представляет из себя Оливер Дорсетт.
Но ярость и злость рвались из груди, и успокоиться у Джеймса не получалось. Вместо этого он продолжал лупить по Грани одним заклинанием за другим.
Понимал, что все бесполезно, но ничего не мог с собой поделать.
Это тянулось так долго, пока Джеймс внезапно не осознал, что Грань начала поддаваться.
Такого не могло быть — этому попросту не было логического объяснения. Но с каждым новым его ударом Грань продолжала понемногу изменяться. Если раньше боевые заклинания либо стекали, либо отскакивали от нее, словно мячи от каменной стены, то и теперь они тоже отлетали и стекали, но…
