Окажись на его месте Морис, использовал бы шанс по полной.
Но темному шеру места рядом с принцессой нет. А есть — лишь на конюшне. О да, великолепная должность третьего конюшего, роскошное жалованье в двенадцать золотых ежегодно, блестящие перспективы подняться аж до второго конюшего лет этак через двадцать. И то! Если на эту должность не найдется светлого шера! Ведь лошадкам нужна любовь и забота, лошадок нужно лечить, а что тут может темный? Сглазить и напакостить! Исключительно сглазить и напакостить! Его, виконта Торрелавьеха, первый конюший — условный шер, между прочим! — смеет гонять от лошадей короля! Да и взяли его только потому, что химера младшей принцессы никого не подпускает, а последнему своему конюху откусила пальцы. Вот и потребовался темный шер, такое же как она сама Хиссово отродье и порождение кошмара.
Будь проклята эта Империя Света и Добра! Был бы жив Ману Одноглазый — Морис, не раздумывая, присоединился к нему. Просто ради того, чтобы почувствовать себя истинным шером, а не отбросами общества.
Но ничего. Он и без Ману выберется из нищеты и возродит свой славный род. У них с Таис обязательно родятся одаренные дети, обязательно! И Морис будет их любить и о них заботиться, не то что его собственный отец, Витольдо Торрелавьеха.
«Хиссово отродье» — вот как звал его отец! Не любимым сыном, не Рисо, как ласково называла мама. Не львенком или хоть зайчиком. Никогда. В трезвом виде и мирном настроении «ты» или «Морис», в пьяном и недовольном, что случалось куда чаще — Хиссовым отродьем, наказанием за грехи и попросту ублюдком.
Хорош ублюдок, как две капли воды похожий на прадеда, Норберто Торрелавьеха, последнего в роду истинного шера! Но гордый собственной светлой, читай пустой, кровью отец никак не мог смириться с тем, что от него произошел темный шер, позор семьи, божеское наказание и далее по списку.
Перед дверью в кабинет отца Морис остановился. Шорох? Крысы? Вряд ли, крысы давно сдохли с голоду. Воры? Ха-ха три раза. Последний раз воры были здесь еще при жизни отца — он так орал на капитана городской стражи, словно унесли не пару грошовых шкатулок, а мешок золота. А капитан, сволочь толстомордая, морщился и наверняка думал, что виконт сам же их пропил, да забыл.
Обнажив шпагу, Морис резко толкнул дверь и отскочил.
— Доброго вечера, виконт, — раздался тихий насмешливый голос. — Заходите уж.
— А, это вы. — Морис вложил шпагу в ножны и остановился на пороге погруженного во мрак кабинета. — Я же сказал, мне нужно три недели.
— Трех недель у вас нет. Последний срок — бал-маскарад. Иначе наш договор потеряет силу и вам придется вернуть инвестированные в дело средства.
Глава 25. Хризантема
Одной из интереснейших особенностей артефактов, изготовленных шерами верхних категорий, является их многослойность. Зачастую не слишком опытный, но сильный артефактор вкладывает в свою работу не только осознанные побуждения, но и подсознательные чувства. Особенно это касается именных артефактов. Известны случаи, когда не предусмотренные заказом свойства таких артефактов как спасли, так и убивали пользователей. Поэтому настоятельно рекомендуется тщательно очищать сознание перед любой работой с артефактами, иначе вы рискуете получить вовсе не тот результат, на который рассчитываете.
Из лекции с.ш. Элоизы Гленорман для 1 курса Магадемии
25 день ласточек. Риль Суардис
Себастьяно бие Морелле, Стриж
«Придурок ты, Стриж, а не шер искусства. — Он сидел за роялем, глядя на закрывшуюся за Шуалейдой дверь и трогая гладкий металл на шее. — Размечтался».
Стриж тронул клавиши, сыграл простенькую мелодию, прислушался: снова показалось, что стены башни резонируют, как дека гитары. Достал из-под себя книгу, открыл на странице с миниатюрой, изображающей Безумного Барда.
Вспомнилось, как он морочил слуг Пророка: ведь получилось! Они пошли туда, куда звала гитара. Почему же не выходит сейчас? Она должна была отпустить его. Пожалеть, усовеститься и…
Стриж захлопнул книгу и рассмеялся. Бред! Принцесса, колдунья — пожалеет игрушку?! Сейчас. Но, шис дери, когда она сняла ошейник, было так… так… Проклятье! Как здорово было поверить, что подкидыш, отданный родителями даже не Райне, а Хиссу, может быть истинным шером! Ровней высокомерной девчонке, считающей себя вправе играть им.
Однако прав Канон Полуночи: истинный шер не может стать мастером теней. Хисс не примет. А дар убеждения и способность видеть магию наверняка подарок все того же Хисса, как и умение обращаться в демона.
Вздохнув, Стриж снова опустил руки на клавиши, пробежался пальцами, закрыл глаза — и позволил тоске и злости литься звуками. Лишь когда внутри стало пусто, в животе забурчало, а руки заныли, Стриж остановился. Толку злиться? Ведешь себя как игрушка — получай красивый ошейник и жди, пока колдунья вспомнит, что тебе надо иногда обедать.
Тигренок, шис подери! Надо менять образ. Пока она не видит в нем человека, никакая музыка не поможет.
Заглушив бурчание в животе персиками и виноградом, Стриж забрался на подоконник и распахнул окно. Свежий воздух — самое то, чтобы проветрить мозги. А применить их по назначению давно пора: как говорит Ульрих, удача не жалует ленивых. Для начала стоит проверить границы клетки.
Стриж осторожно тронул голубую пленку защиты. Ничего не случилось. Высунул руку — снова ничего не случилось, только руке стало мокро, а шее тепло. Тогда Стриж вылез в окно наполовину — и ошейник явственно потеплел. Удивленный, Стриж вернулся обратно. Ошейник похолодел. Снова высунулся — ошейник нагрелся. Стриж провел пальцем по металлу, нащупал что-то вроде гравировки. Прислушался к собственным ощущениям и снова помянул шиса. Ошейник-то до предела напичкан магией! Не хуже, чем дракон-статуэтка из гномьего банка — концентрация магии такова, что артефакт почти живой. Только, в отличие от дракончика-убийцы, ошейник обещает защиту и не мешает покидать башню Заката.
Еще одна догадка заставила Стрижа замереть. Нет, не может быть! Но руки сами потянулись к шее, взялись за металл, сняли его…
Стриж с изумлением смотрел на полосу звездного серебра в ладонях. Серебро мерцало сложной и сильной магией. Руны подчинения — старания Ульриха обучить его основам рунистики не пропали даром — текли и истончались, превращаясь в руны защиты и еще что-то незнакомое.
«Сколько же здесь слоев? А сколько силы?» — Стриж погладил металл, и тот отозвался довольным урчанием.
Немного полюбовавшись произведением искусства, Стриж вернул его на место и улыбнулся. На сердце потеплело. Одно дело заклепанная кузнецом железка, и совсем другое — защитный артефакт ценой в баронское поместье. Похоже, колдунья хочет от него чего-то большего, чем разок позабавиться и съесть. Возможно, хочет поиграть всерьез. Во что и зачем, не суть важно — если пытаться понять безумную логику сумрачной, можно самому сбрендить.
