С последним ударом Тигренок закричал. Низко, хрипло и придушенно, вцепившись зубами в собственную руку. Не от боли — все перекрыло наслаждение. Острое и темное чувственное наслаждение. Такое, которое может дать только она. Только темная шера.
Только Шуалейда — упавшая на колени от ослепительной эйфории, хватающая воздух пересохшими губами…
Злые боги! Почему? Зачем так? За что?.. Она же хотела быть светлой, быть доброй и хорошей девочкой! Она всегда старалась… так старалась… Почему же ей слаще всего вот это вот все?..
Несколько секунд Шу просто дышала, рукавом утирая слезы и благодаря богов, что Тигренок этих слез не видит. Пусть для него она будет сильной. Настоящей сумрачной колдуньей. Грозой зургов. А не запутавшейся вконец девчонкой, больше всего на свете жаждущей любви.
Нет. Она больше никому не доверится так, как доверилась Дайму и Роне. Она выросла, поумнела и собирается держать контроль в своих руках. Только в своих. И плевать, что хорошие девочки так не поступают.
Хороших девочек предают.
Хороших девочек обманывают.
Одна такая хорошая девочка уже пыталась спасти любимого — и что из этого вышло? Один маньяк получил право взять ее в жены, другой — возненавидел за то, что натворил сам. Хватит.
А этого светлого шера она не отпустит.
Он принадлежит ей. Весь. Целиком. Она забрала его у смерти и сохранит его. Для себя. Он будет счастлив с ней, научится ей доверять и никогда, никто не отберет его у нее.
— Хватит, — вслух сказал она, поднимаясь с колен и делая шаг к Тигренку, по-прежнему лежащему на лавке. Его исполосованная спина поднималась и опускалась в такт неглубокому дыханию, руки расслабленно повисли. Пора уже было его исцелить, вряд ли он умеет сам. — Хватит с тебя, — добавила Шу громче.
Ритм его дыхания изменился, словно он пришел в себя. Как-то быстро, для необученного-то менестреля. И слишком резко обернулся к ней, смахнул волосы с затуманенных глаз и поднял бровь: ты наигралась?
О боги. Ему и говорить не надо, он и так… громко думает.
И быстро учится. Даже непонятно, хорошо это или плохо — если он вот прямо сейчас научится говорить с Шу мысленно. Нет. Пожалуй, не стоит. Не стоит давать ему возможности лгать. Даже думать о лжи. Пусть сначала докажет, что готов служить ей, доверять и слушаться.
Пусть сначала поможет спасти Кая от того, что задумала для него Ристана.
Все прочее — потом.
— Вставай.
Тигренок хмыкнул и каким-то слишком плавным и четким движением сел на лавке.
Резко отступив от него, Шу воздушным потоком швырнула в него одежду.
И — что-то из нее выпало. Нож? Артефакт? Шу не успела понять.
Они рванули к этому чему-то одновременно. Тигренок, извернувшись змеей, поймал выпавший предмет у самого пола, и одновременно Шу — его самого за руку… Как она оказалась на полу, прижатой всем его весом, и ее запястья — беспомощно зажаты в его руках — она тоже не успела понять. Только восхититься: вот это реакция! Светлый шер! Почти как Дайм!
Да-айм… Она ни разу не осмелилась вот так выпороть его, даже подумать о подобном…
Этой мысли она испугалась куда больше, чем нападения. То есть почему-то Тигренка она не испугалась совсем. Даже ощущая каждую мышцу напряженного мужского тела, глядя в непроницаемые синие глаза и вдыхая запах пота, злости, желания и крови — не испугалась. Наоборот, в крови бурлил азарт и возбуждение. Опять!
Несколько мгновений они играли в гляделки. Вдруг Тигренок усмехнулся и впился в ее губы — скорее укусил, чем поцеловал. Шу задохнулась от неожиданно острого жара, ответила, но он отшатнулся, глянул насмешливо и зло, вложил ей в ладонь то, что она пыталась отнять — и вскочил, бросился прочь.
Простучали шаги вниз по лестнице. Затихли. Шуалейда осталась в лаборатории одна, наедине с умиротворенным эфиром и… цветком?!
Взглянув на смятую, надломленную хризантему, Шу тяжело сглотнула и… засмеялась.
Злые, злые боги! Тигренок ослушался ее только для того, чтобы принести ей цветок! Он… он за ней ухаживает! Ох…
Шу расправила лепестки, выпрямила стебель, вдохнула горьковатый аромат. Совсем не похоже на солнечные ромашки и звездные фиалки, которые дарили ей светлый и темный шеры. Обычная хризантема с ближайшей клумбы. Без капли магии. Подарок немого менестреля, который пытался сказать ей… что? Неужели — что влюблен в свою хозяйку? Как же это… трогательно!
Невольно улыбнувшись, Шу снова закрыла глаза и сосредоточилась: когда-то Дайм показывал, как оживлять растения, напитывая светом совсем чуть-чуть, чтобы не изменить их суть и не сделать артефактами. Через несколько биений сердца Шу открыла глаза. В ладонях сияла капельками влаги свежая сиреневая хризантема — подарок золотого шера.
Самая прекрасная хризантема на свете.
Глава 26. Благими намерениями
…с общим истощением магии возникли также трудности со связью. Некогда привычный магтелепорт после Мертвой войны стал практически недоступен большинству шеров. Ему на смену пришла менее энергоемкая, но более медленная и не такая надежная частная крылатая почта. Курьерами служат зачарованные птицы, от голубей до орланов, в зависимости от силы и фантазии чародея. Не имеющие дара, но состоятельные граждане империи могут купить зачарованных птиц в специализированных лавках.
Однако у крылатой почты кроме дороговизны есть еще один существенный недостаток: ненадежность. Даже зачарованные птицы подвержены болезням, нападению хищников, влиянию погодных условий и прочая.
Те же, кто желает доставить письмо или посылку с гарантией, пользуются имперской почтой: несколько более медленной, но чрезвычайно надежной. Сеть почтовых станций охватывает всю империю, почтовых лошадей зачаровывают шеры, имеющие имперскую лицензию. Также в отличие от иных видов связи имперская почта практически не имеет ограничений по объему и весу посылки…
«Современная история», учебник для муниципальных школ
25 день ласточек. Риль Суардис
Рональд шер Бастерхази
Последствия высшей некромантии оказались еще неприятнее, чем Роне ожидал. Он вынырнул из тяжелого сна, лишь когда часы пробили четыре пополудни — без сил, с раскалывающейся головой, пересохшим ртом и ломотой в костях.
— Какого шиса не разбудил? — прохрипел он и закашлялся.
Ману не отвечал. Вместо него что-то неразборчиво проскрипел Эйты. Явно не пожелания здоровья. Хотя от его пожеланий Роне было ни жарко, ни холодно. Не то что от ослепительного режущего света.
— Окна закрой, — велел он Эйты и откинулся обратно на подушки, для надежности прикрыв глаза рукой. — Ману, куда тебя екаи унесли? Ману!
Ответа опять не последовало. Странно. Крайне странно… и какое-то ощущение поганое, словно что-то упущено, причем безнадежно упущено… Но не вспомнить, что именно, в голове словно последняя битва Мертвой войны: все рушится, горит, грохочет и никому ничего не понятно.
