— …Бургомистр… столица… ученик… граф Сильво… завтра… — доносилось до Стрижа сквозь лагерный гам и приветственный ор. — Сам Медный… Иверика…
Пророк что-то еще сказал шеру — конечно же, графу Сильво, как можно было не узнать бывшего фаворита старшей принцессы! — и тот, вспыхнув, проорал:
— Слава Чистоте! — и упал на одно колено.
Бережно, с видимым трудом сняв амулет, Пророк повесил его на шею Сильво. Тот встал, покачнулся.
Несколько мгновений Стриж не мог оторвать взгляда от странной, страшной и завораживающей картины: спрятанный в фальшивом круге терцанг выпустил плотные щупальца тьмы, обвил ими Сильво, сжал… нет, тьма впиталась в человека — и тут же выглянула из его глаз.
Однако и из Пророка тьма не ушла, лишь ослабла. А те черные щупальца силы, что исходили из Пророка, побледнели, истончились и заметались вокруг, словно клубок пиявок в поисках теплой вкусной крови.
— Ну, молодец, доволен? — пихнул Стрижа в бок обрюзгший и засмеялся. — Вижу, истинная чистота тебе близка! Пойдем, умоешься, и Пророк благословит тебя. А может, удостоит беседой. Он любит таких, чистеньких.
Бритоголовый захохотал и потянул Стрижа за руку. Из его глаз тоже смотрела тьма, не такая густая и плотная, но — тьма. Живущий в артефакте демон дотянулся и до него. До каждого, кто оказался поблизости.
Интересно, откуда он взялся?..
Нет. Не интересно. Ни откуда взялся, ни куда его денет граф Сильво. И Стриж не станет это выяснять — от безумного демона лучше держаться подальше. Хватит того, что он расскажет обо всем Мастеру.
Если сумеет убить Пророка и остаться в живых сам.
Тем временем другой бритоголовый подвел шеру коня, придержал стремя. Пророк громогласно пожелал верному сыну отечества удачи и осенил кривоватым Окружьем. В ответ терцанг на груди графа Сильво недовольно вспыхнул, и Стрижу почудился низкий, за пределами слышимости, стон боли.
Где-то далеко завыли собаки.
Глава 9. Познав же Бездну души своей
…уйдут в тишину Бездны, и пребудут там, пока не увидят страстей своих такими, какие есть они. Познав же Бездну души своей, вновь возродятся…
Катрены Двуединства
7 день пыльника. Поле близ реки Карасья, в лиге от Иверики
Стриж
— Я рад приветствовать тебя, новый брат в вере, — мягким, как рысья лапа, голосом обратился к Стрижу Пророк, когда бритоголовые подвели ему добычу. — Вижу, ты чист душой и стремишься к истинному свету. Я расскажу тебе, что поведала мне Светлая Сестра.
Порадовавшись, что верно выбрал образ деревенского дурачка, Стриж изобразил восторг и умиление пополам со страхом. Страх, правда, изображать не пришлось — все внутри дрожало и гудело перетянутой струной, хотелось сей момент нырнуть в спасительную Тень. И убивать, убивать, пока Хисс не насытится — и не уснет, забыв о слуге.
Голос Пророка становился все громче, все больше мятежников оставляли дела и замирали, очарованные. Паутина проповеди обволакивала, путала мысли. Стрижа удерживала на грани сна и яви серебряная серьга. Она жгла, дергала, пульсировала, шептала: держись, не поддавайся, помни о деле!
Сквозь мутную, болезненную пелену он видел, как мужики и бывшие солдаты валятся на колени, истово орут славу, задирая головы, бьют себя в грудь. Вместо того чтобы просто и без затей вцепиться Пророку в глотку, Стриж тоже повалился на колени, потянулся к его руке — облобызать. Едва удержал рвоту, поймав ощущения проповедника: предвкушение славной трапезы, главным блюдом в которой станет гладенький, сладкий юноша.
Стриж уткнулся носом в вытоптанную землю, стиснул зубы.
«Убить, убить, — шипели со всех сторон крылатые демоны. — Сейчас же убить! Всех!»
На миг показалось, что за спиной разворачиваются призрачные крылья, пальцы заостряются лезвиями. Стриж крепко зажмурился, прогоняя морок, открыл глаза, глянул на руки…. и чуть не заорал: антрацитовые когти, оставив в земле десять аккуратных дырок, втягивались в кончики пальцев.
— Идем, юноша. Я покажу тебе величие Чистоты, — ласковый голос Пророка напомнил Стрижу, что еще рано проверять правдивость древних легенд о Воплощенном: убив предводителя на глазах всей «армии», не сможет сбежать ни ткач, ни Воплощенный, ни шис треххвостый.
Следующие полчаса Стриж сопровождал Пророка, как верная собачка. Сначала он удостоился чести присутствовать при беседе Пророка с генералом Альбарра.
Бледный, с седыми прядями в темно-медной шевелюре, со свежим рубцом через висок, генерал полулежал на подушках. Под укрывающим его до подбородка одеялом угадывался лубок: похоже, у Альбарра была серьезно повреждена правая рука. Но, несмотря на плачевное состояние здоровья, славный Медный генерал оправдывал прозвание. Сплетенная Пророком паутина очарования скользила мимо, не задевая разума генерала. За восторгом и щенячьим желанием угодить Стриж отлично видел плохую игру. К счастью, Пророк не разбирался в актерах.
Всего на миг, перед самым уходом из палатки Альбарра, Стриж испугался. Слишком внимательным и настороженным взглядом одарил генерал сопровождающего Пророка мальчишку. Но беспокоился зря: Альбарра отвернулся и, казалось, уснул.
Затем Стриж вместе с толпой Чистых выслушал проповедь, заменяющую указания к завтрашнему штурму Иверики. В пересказе Пророка советы Альбарра звучали странно и смешно, но среди Чистых не нашлось никого, кто бы усомнился в мудрости предводителя. Да и что с них взять: с такими тупыми и пьяными рожами только и можно, что орать славу.
К тому моменту, как Пророк велел подать ужин, тошнота отступила, а место страха заняло веселье. Мятеж, проповеди, заказ — все казалось дешевым балаганом. Хотелось смеяться, прыгать и кидать в бездарных актеришек гнилыми помидорами. Поэтому, когда Пророк выгнал из шатра посторонних, Стриж не стал убивать его сразу. Зачем портить отличный вечер? Успеется. Пусть он еще расскажет о божественных откровениях, ведь смешно до невероятности. И страшно интересно, как Пророк перейдет от бесед о чистоте и вере к соблазнению.
Потому Стриж уплетал тушеную баранину, запивал кислым вином, поддакивал и строил из себя малолетнего девственника. Даже облился вином — кажется, нечаянно… а, какая разница?! — чтобы Пророку было ловчее стянуть с него рубаху. Единственное, что Стрижу не нравилось — это что нельзя рассказать, как забавно все получается с этим заказом. Наверняка Пророк бы тоже посмеялся: кто ж не любит балаган?
— Тебе нравится, маленький, — хорошо поставленным голосом ворковал Пророк, толкая Стрижа на ковер. — Сейчас тебе будет хорошо…
Жгучая боль в ухе отрезвила Стрижа, когда жадные руки уже развязали его штаны. «Безмозглый тролль, — обругал себя Стриж. — Что не дождался, пока тебя отымеют?»
За болью в ухе тут же последовала ломота в пальцах, словно когти просятся наружу, все тело загорелось, мышцы напряглись — это было странно, возбуждающе и страшно. Неужели Хисс в самом деле избрал его, чтобы воплотиться?
