— Я не… Вы что, смеете обвинять меня?.. — задохнулась гневом Ристана.
Гневом. Страхом. Виной. И снова гневом. О, как она могла забыть, что Хиссово отродье видит ее насквозь, несмотря на все ее ментальные амулеты! Что он понимает ее лучше, чем она сама понимает себя. И всегда, будь он проклят, знает то, в чем она никогда не признается даже самой себе. С самого начала знал, еще пятнадцать лет назад, когда шер Кельмах едва не убил вместе с Зефридой и Тодора. Но кто же думал, что между отцом и этой гадиной настолько тесная связь! Хотя даже если бы Ристана знала, ее бы это не остановило… Нет, она не будет об этом думать.
— Что вы, моя дорогая. Уверен, на вас подействовали чары, наложенные его императорским высочеством. Как вы могли заметить, кронпринц стал намного сильнее… Ах, простите. Все время забываю, что вы не видите эфира.
— Бастерхази, прекратите! Страна в огне мятежа, а вы…
— Вот только не говорите, что вас волнует сотня сдохших мужиков. Зато вам так идет алый!
— Отец не должен был умирать так быстро, — попыталась сопротивляться Ристана, с трудом заставляя себя не смотреть на проклятое письмо, свидетельство ее слабости и отчаяния.
— Разумеется. Он должен был дождаться совершеннолетия вашего младшего брата Каетано и собственными руками вручить ему корону, а вам — приказ оставить Суард.
— Он бы никогда так со мной…
— Хватит. — Повелительное мановение руки темного полностью отбило у Ристаны охоту спорить. — Изображать любящую дочь будете перед толпой на коронации вашего брата. А пока…
— А пока вам придется очень, очень быстро подавить мятеж, мой темный шер, — стиснув зубы, перехватила инициативу Ристана.
— Полно, дорогая, какой мятеж? — деланно удивился Роне. — Чернь немного побузила и успокоилась. Жатва на носу, до мятежа ли мужикам! — Он, наконец, обратил внимание на полные бокалы, поднял свой, глянул на просвет и прищелкнул языком. — Какой цвет! Его величество превосходно разбирался в благородных напитках. Мягкой ему травы.
Роне на миг склонил голову, отдавая дань мертвому королю, и отпил сразу треть. Ристана последовала примеру и задержала дыхание, пока горячая волна бежала по горлу и вниз, до кончиков пальцев на ногах.
— Вы бессердечное чудовище, шер Бастерхази, — устало сказала она.
Сказала, отлично понимая, что говорит чистую правду. За эти месяцы Роне изменился. Она не могла бы сказать, в чем именно это выражается, просто ощущение было другое. Он и раньше не отличался деликатностью, но был… горячим. Как драконий огонь, текущий в его жилах. Сейчас же огонь спрятался слишком глубоко, оставив на поверхности лишь ледяной камень.
И этот камень она все равно любит. Насмешка судьбы.
— Вы иногда на редкость проницательны, моя Тайна, — очень тихо и очень ровно сказал Роне.
В его тоне, в его глазах промелькнуло что-то такое… Словно она неожиданно попала в яблочко.
Нет. Она не хочет об этом думать. И не хочет знать, как именно изменился Роне в тот проклятый день, когда был палачом светлого шера Дюбрайна. Своего заклятого врага. Врага ли? Нет. Этого Ристана тоже не хочет знать. Не сейчас. Потом. Завтра.
— Итак, нам осталось написать письмо дорогому Люкресу Брайнону, да не оставят его чесотка и лихорадка отныне и до скончания света. Садитесь и пишите, ваше высочество. — Рональд кивнул на письменный прибор с королевским единорогом и принялся диктовать, не обращая внимания на так и стоящую столбом Ристану. Перо в любом случае прекрасно справлялось само. Ее почерком. — Возлюбленный брат наш… Так, политесы вы сами, сами… Собственно, суть: благодарны, сил нет, но страшно сожалеем, что побеспокоили. Слухи о мятеже оказались преувеличенными. Проповедник, называющий себя пророком, исчез при загадочных обстоятельствах, зачинщиков мятежа, называющих себя Чистыми братьями, одумавшиеся подданные короны казнили собственноручно.
На последних словах Роне колени у Ристаны подломились, и она упала на стул. Исчез? Казнили?! О нет, она не сомневалась в его словах. Лишь не могла понять, как же так — ужас исчез сам, растворился… Или это Сильво сумел остановить фанатика? Но он же говорил, что это невозможно, что вырвавшийся на свободу артефакт обрел собственную волю и… Светлая, почем сам Сильво до сих пор не вернулся?!
— Дорогая, что с вами? — спросил Бастерхази, опускаясь рядом на одно колено и поднося ее безвольно повисшую руку к губам. — Не надо так волноваться, моя сладкая. Неужели вы могли подумать, что я позволю кому-то вас обидеть? Разве хоть когда-нибудь я подводил вас, моя маленькая…
Его шепот — лживый, но так хочется иногда обмануться! — успокаивал, согревал, а его поцелуи рождали глубоко внутри сладостную дрожь. Ристана сама потянулась к темному шеру, запустила пальцы в черный шелк волос, провела ладонью по гладкой щеке, открыла губы навстречу…
— А где портрет? — резкий, холодный вопрос выдернул ее из влажной неги.
— Какой еще портрет? — Ристана не могла понять, о чем это он.
— Зефриды.
Темный шер вскочил на ноги и оглядывал кабинет, раздувая тонкие ноздри. Ристана невольно любовалась статью породистого мужчины: чеканно-хищный профиль, широкие плечи, смуглая мускулистая грудь в вырезе белоснежной сорочки, узкие сильные бедра… Боги, как же ей не хватало его!
— Где, дорогая моя?
Длинные твердые пальцы взяли ее за подбородок, потянули, заставляя встать. Завораживающие глаза, сияющие лавовым разломом, заглянули прямо в душу.
— А, портрет, — улыбнулась Ристана и облизнулась. — Выкинула. Я повешу тут портрет моей матери.
По губам Роне скользнула кривая ухмылка, ледяной взгляд устремился на комод, за который Ристана сунула раму с лохмотьями.
— Умница, моя королева, — шепнул Роне.
— А потом ты расскажешь мне, где тебя носило и что… — остановив Роне в волоске от своих губ, потребовала Ристана. Потому что она должна знать правду, какой бы она и была. — Что с Дюбрайном. Он хоть жив?
— Расскажу. Потом. Может быть, — ответил Бастерхази и впился в ее рот поцелуем.
Глава 12. Да здравствует король!
Как назвался Карум третьим Близнецом и принял облик человеческий, Равновесие пошатнулось. Закончился мир и согласие, возжелали разумные существа не дружбы, но власти и превосходства. Люди, ире и гномы стали спорить, кто из них ближе богам. Драконы начали выяснять, кто из них сильнее и кто из Близнецов старше. Народились странные религии, появились границы и люди научились воевать…
