— Приветствую, уважаемый. — Мастер кивнул вернувшемуся заказчику.
Разумеется, заказчик снова был не в своем истинном облике, а в привычной уже личине полковника МБ Дюбрайна — то ли позаимствовал чувство юмора у Махшура, некогда владельца похоронной конторы, то ли просто издевался.
— Приветствую. — Заказчик сел на отвратительно неудобный базальтовый стул так, как делают только шеры: развалившись, словно в мягком кресле. — Дело на этот раз особо конфиденциальное. Даже два дела.
Мастер снова кивнул, не споря — с не слишком конфиденциальными делами разбираются без участия гильдии — и не выказывая удивления. Если заказчику угодно делать вид, что он не был в этом кабинете полчаса назад и не требовал лучшего исполнителя на другое конфиденциальное дело, это его право. «Ткачи исполняют любое желание заказчика, если клиенту есть чем заплатить и его желание не идет вразрез с волей Хисса», — этими словами открывается свод законов. А дальше начинается самое интересное: правила, позволяющие ткачам не брать некоторых заказов.
Слушая заказчика, Диего убеждался, что эти правила заказчик знает не хуже, чем стряпчий свои расценки. Он не оставил Мастеру возможности отказаться от заказа, несмотря на то, что исполнителю он будет стоить жизни. Проклятый темный шер! Но, с другой стороны, что ни делается, все к вящей пользе Хисса: есть повод избавиться от Барсука, слишком обнаглел.
— Хисс услышал, — ответил Мастер ритуальной формулой. — Ставки вам известны.
— Разумеется.
Заказчик усмехнулся, вынул из кармана кошель с золотом и уронил на стол перед Мастером.
Странно. Заказчик изменил своим привычкам? В прошлый раз — часа два тому назад — кошель вынимался из воздуха. Да и сидел заказчик более свободно. Может быть, это разные люди? Может быть, кто-то прикидывается светлым шером Герашаном, но не знает всех тонкостей? Ведь Мастер в любом случае узнает, кто сделал заказ. Хоть ты приди под сотней самых лучших личин. Хисса не обмануть.
— Тройная плата за особые пожелания, — сообщил заказчик. — Этот заказ исполнит тот же ткач, что работал с Пророком.
В первый момент Диего не поверил. Стриж? Эта троллья отрыжка хочет получить Стрижа?! Нет. Не мог он так ошибиться…
Диего с трудом заставил себя опустить взгляд в открытую Книгу Теней и прочитать: имя заказчика (действительно, не капитан МБ), суть и сумма заказа, имя исполнителя.
Себастьяно бие Морелле, Стриж. Такова воля Хисса.
Наверное, впервые Мастер усомнился в том, что видят его глаза. Как так? Хисс подарил ему второго сына только для того, чтобы вот так убить, едва тот начал свою службу?
Правда, тут же напомнил себе: воля Хисса — свята, пути его — непостижимы. Раз Ему угодно отправить заказ Себастьяно, не Мастеру спорить.
И впервые, ощутив ласковое прикосновение Бездны, словно теплая рука погладила его по голове, Мастер не обрадовался. Иногда верного пса гладят перед тем, как выпустить на бешеную мантикору.
— Ваш заказ принят к исполнению, — сухо сказал Мастер, опуская кошель в ящик стола.
— Теперь второе дело, — кивнул заказчик и выложил на стол второй кошель, на этот раз весом в два убийства. — Голова капитана МБ Энрике Герашана. Голова мислет-ире Бален Герашан. Срок — три дня.
От этого заказа Мастер тоже предпочел бы отказаться. Ссориться с Магбезопасностью — себе дороже. Однако и ссориться с этим заказчиком — дорого. Крайне дорого. Поэтому Мастер снова опустил взгляд в Книгу. Возможно, и на этот раз у Хисса есть свое мнение? Если же нет, то это задание следует отдать Седому Барсуку и молить Двуединых о провале миссии.
Мнение было. И на этот раз оно Мастера почти обрадовало. Жаль только, в преддверии расставания с Себастьяно способность радоваться куда-то делась. Хотя шутка, без сомнения, была хороша.
— Хисс услышал. Ваш заказ принят к исполнению.
Попрощавшись с Мастером коротким кивком, заказчик удалился в полной уверенности, что головы обоих Герашанов у него в кармане. А Диего снова глянул в Книгу Теней.
Запись, появившаяся там, ничем не отличалась от обычных, кроме одного: имени исполнителя. По традиции, заказы поручаются членам ячейки того города, где заказ сделан. Кроме исключительных случаев — вроде отсутствия подходящих специалистов. Данный же случай был не просто исключительным. На памяти Диего бие Морелле — единственным.
Потому что исполнителя назвал сам Темный Брат, и воля его означала для умеющих сложить два и два очень многое. В частности, что Ему плевать, как ткачи трактуют букву закона, и не плевать, если нарушают его дух. А также, что для донесения своего неравнодушия Он с легкостью использует все ту же букву закона.
Мастер Ткач Кардалоны, бие Вальдос, посмевший принять заказ на принца Каетано — вот чье имя значилось в Книге Теней. Там не было написано, что это последнее дело бие Вальдоса, и не было написано, где следует похоронить самонадеянного глупца. Так же там не было написано, что Темному Брату не угодна смерть капитана Герашана и его ирийской супруги. Однако Диего прекрасно прочитал это между строк. И даже осмелился подумать: Отец мой и Господин, прошу тебя, позволь Себастьяно остаться в живых!
Теплое прикосновение Тьмы Мастер воспринял с благодарность. Брат позволил ему надеяться.
Интермедия
Дайм шер Дюбрайн
До конца путешествия, а возможно и жизни, оставались сутки.
За те полтора месяца дороги Дайм успел тысячу раз проклясть обещание, данное Ци Вею: присмотреть за караваном лично и лично же вручить все подарки. Впрочем, ничего изменить было нельзя — и поэтому Дайм просто старался наслаждаться тем, что имеет.
Душистым воздухом, звездным небом над головой, протяжными песнями караванщиков, благодарностью жителей тех племен, сел и городков, которые проходил караван: светлый целитель нужен всегда. И хорошей компанией — тоже наслаждаться. С ними увязалась девчонка, светлая шера-терц. Она лечила местных в крохотной горной деревушке, где драконья кровь — легенда, а шеру зовут ведьмой и подозревают в общении с нечистой силой.
Разумеется, Дайм рассказал девочке о Магадемии, объяснил ей кое-какие основы, и с удовольствием провел бы с ней ночь-другую…
Именно тогда и обнаружился сюрприз.
Снятая Драконом печать вернулась.
Первый же поцелуй — и Дайма словно жидким металлом облили.
Пришлось корректировать девочке память, чтобы не задавала лишних вопросов. И снова оставаться наедине со снами. Горячими, волшебными снами, из которых он помнил только, что был не один — и ему было хорошо. Очень. Вот только с кем он был в этих снах, с Шуалейдой, Бастерхази или обоими, он бы не сказал при всем желании.
Впрочем, и желания особого не было. Потому что даже думать о них было больно. По-разному. Мысли о Шуалейде приносили обжигающий стыд пополам с благодарностью и надеждой. Что она дождется. Не забудет. И не возненавидит его за ту жертву, которую принесла ради любви. Жертвы ради любви тем и опасны, что убивают саму любовь, превращая в зависимость. Оставалось лишь надеяться, что Шуалейда — умная девочка и не позволит этому яду себя отравить.
