— Ну… — протянул Стриж. — Вообще-то, да.
Он смущенно опустил взгляд — с видом кота, застигнутого над сметаной. Краем глаза он следил за реакцией циркачей. Старший, Хосе, насторожился. Акробаты смотрели на него с доверчивым любопытством. Павена — с надеждой.
— Ты поедешь с нами? — решилась она напомнить о своем предложении, сделанном той самой ночью. — Нам очень нужен музыкант.
— Так-так, — вмешался Хосе. — Нам не нужны неприятности. От кого ты бежишь? Если от городской стражи, даже не думай…
Стриж покраснел, закусил губу, потупился.
— Ну да, конечно, — пренебрежительно фыркнул Хосе. — Небось, соблазнил дочку кузнеца, а жениться неохота. Вот и драпает. Павена, зачем тебе этот мальчишка? Из него не выйдет толку. Лоботряс, разгильдяй и бабник.
— Не кузнеца, а оружейника! И я ее не соблазнял, она сама все придумала, — обиженно возразил Стриж. — И… я не навязываюсь. Не хотите, не надо! Без вас обойдусь.
Он вскочил, схватил гитару. Потянулся за котомкой, но ее держала Павена.
— Стой, Стриж. Нам нужен музыкант. — Она дернула его за рукав, заставив сесть обратно, и обратилась к старшему. — С тех пор как ты поругался с Орсетой, мы еле сводим концы с концами. Нам нужен музыкант!
— Хосе, ну что ты, в самом деле, — поддержал ее акробат. — Пусть едет с нами. Мы ж не зурги какие, бросать человека в беде.
— Зурги, не зурги, — проворчал старший. — Только мы едем в Мадарис. Оно тебе надо, мальчик?
— Мадарис так Мадарис, — пожал плечами Стриж. — Хороший город. Красивый.
— Там поблизости беспорядки, — тихо объяснила Павена. — Может быть опасно.
— Так поехали в Найриссу, — снова пожал плечами Стриж. — Сдался вам этот Мадарис.
— Ты можешь катиться хоть в Найриссу, хоть к шисову дыссу, — отрезал Хосе. — А мы завтра утром едем в Мадарис. Мне нужно забрать оттуда мать.
— Сейчас там наверняка никого из артистов, — вмешалась акробатка Лусиа. — А нам надо перед зимой заработать хоть что-то.
— Хочешь, поехали с нами, — предложила Павена. — Вряд ли кузнец будет искать тебя там.
— Оружейник, — упрямо поправил ее Стриж. — И вообще… я просто хочу съездить в Мадарис. К тете.
Павена хихикнула и погладила под столом его руку, Хосе покачал головой и уткнулся в кружку, а Лусиа с братом занялись остывающей похлебкой.
Вскоре циркачи отправились на площадь Единорога, давать последнее перед отъездом представление. А Стриж пошел наверх, чуток полениться перед бессонной ночью. За простыми, но добротными дверьми было тихо, лишь в дальней комнате лениво переругивались две девицы. Стриж уже отпер замок выданным Павеной ключом и наполовину открыл дверь, но что-то показалось неправильным…
Дверь распахнулась и с силой ударилась об стену. Там, где мгновение назад было горло Стрижа, просвистела сталь. А сам Стриж уже вертелся волчком, отбиваясь от вооруженного длинным кинжалом убийцы. Нырок, поворот, бросок — и через пару секунд Стриж прижимал к полу чернявого парня, слегка постарше и покрупнее его самого.
— Удобно на мне? — осведомился побежденный, глядя на Стрижа наглыми, похожими на крупные маслины глазами. — Или ты собираешься меня поцеловать?
— Почему бы и нет, — протянул Стриж, нежно поглаживая отнятым кинжалом смуглую шею противника. — Такой случай! И лежать удо…
Не успел он договорить, как парень вывернулся и после короткой борьбы ткнул его носом в пол, заломив руки.
— Так удобнее, братишка, — усмехнулся он, пряча кинжал в ножны за широким поясом. — Вставай, лентяй.
Стриж вскочил, снова готовый к нападению. Но нежданный гость уже сидел с ногами на кровати и копался в сумке. Через миг он победно извлек из нее коричневую бутыль с длинным горлом.
— О, какие изыски, — восхитился Стриж, отряхнулся и уселся рядом. — И не жалко кардалонского?
— За твою удачу, брат, — вмиг посерьезнев, Шорох поднял бутыль и отхлебнул.
— За удачу, — отозвался Стриж, принимая из рук брата бутыль и делая глоток.
— Ты уверен, что стоит ехать с цирком? Это долго.
— Нормально. Лишние три дня погоды не сделают.
Шорох покачал головой, вздохнул, хотел что-то сказать.
— Не бойся за меня, — опередил его Стриж. — Амулет будет действовать четыре недели, успею. — Он подергал серьгу. — И… просто не бойся.
— Это дело дурно пахнет, а ты всего лишь мальчишка, ставший мастером теней пару месяцев назад. На такие дела нужен кто-то посерьезнее. Лучше бы Воплощенный.
— Любое наше дело дурно пахнет, зато хорошо оплачивается, — пожал плечами Стриж и отхлебнул еще вина.
Ну, не Воплощенный — а кто их видел, Воплощенных-то? Ничего, он справится. Мастер не дал бы ему заказа, который невозможно исполнить.
— Пусть бы Седой ехал! Он старый, опытный, а сдохнет — не жалко. — Орис отнял у брата бутыль и поставил на пол. — Хватит пить. Когда вернешься, я тебе дюжину кардалонского поставлю. Хоть всех девочек Устрицы напоишь.
— А давай, как вернусь, махнем в Найриссу? Хочу на море. — Стриж мечтательно зажмурился. — Купим лодку… затеем рыбалку… Может, повидаемся с Леей и Кончитой, а, братишка?
— Махнем и повидаемся. Ты главное вернись.
Имперский тракт, к северу от Суарда
На следующее утро, едва рассвело, циркачи покинули столицу в головном фургоне обоза, вместе с купцом и его помощником. Удачно сбывший мануфактуру из Дремлинских предгорий купец вез обратно расписную керамику из голубой глины, что добывается на берегу Вали-Эр. А чтобы не скучать в дороге, взялся довезти артистов до поворота с Имперского тракта на Дремлинский.
Отрабатывать проезд пришлось Стрижу: купцу уж очень по вкусу пришлось мурлыканье под гитару. Придумывать на ходу мелодии и лениво перебирать струны Стриж мог часами, думая о своем и любуясь пейзажами. А любоваться было чем: по сторонам вымощенного трехсаженными плитами и обсаженного оливами тракта раскинулись поля, сады и виноградники, среди зелени там и тут виднелись беленые домики и ветряные мельницы. Временами, когда дорога поднималась на холм, справа виднелась широкая, в четыре перестрела, гладь Вали-Эр.
— И что вас несет в Мадарис, — незадолго до обеда посетовал купец, оглядывая разморенных жарой попутчиков. — Не слыхали, что ли, что там беспорядки? Все оттуда, а вы туда. Вот ты, Стриж!
Купец ткнул в него толстым пальцем с аккуратно подпиленным ногтем. А Стриж в который раз подумал: какой шис дернул его назваться случайной девице настоящим прозванием, а не любым выдуманным именем? Не так важно, конечно — все равно никто кроме Мастера с учениками его так не зовет, да и Хисс позаботится, чтобы все видевшие его слугу позабыли и внешность, и имя.
