– Ой, точно… – смутилась Арина. Она вообще замечания могла слышать только от Вити, слышать и прислушиваться к ним, что важно. Но старалась не показывать этого. Очень гордая она была девочка.
– Ладно, будем надеяться, что в доме Петра Брониславовича его покормят, – выдержав нужную паузу, сказала она.
– Ага, там еда всегда вкусная! Я был, я у них ел, я знаю! Галина Гавриловна знаете какая домохозяйственная! – охотно подтвердил Антоша Мыльченко и страдальчески приложил ладошки к своему животику. – Ой, правда, как кушать-то хочется…
– А иди домой, Мыльченко, – предложил Витя. – Мы сами Биму твоей бабушке приведем.
Антоша, который считал, что вся операция без его участия была бы просто невозможной, страшно оскорбился.
– Я? Я домой? – воскликнул он, потрясая забинтованной рукой и наступая на Витю.
– Ну, раз тебе поесть невтерпеж, иди, конечно… – пробормотал покладистый Витя.
– Не пойду! – крикнул Антоша, высоко подпрыгивая на месте, чтобы оказаться лицом к лицу с Витей. Пусть он видит, каким благородным негодованием он пылает. – Ага, хочешь, чтобы тебе все лавры достались!
– Какие лавры? – не понял Витя.
– Победителя!!!
– Победителя?
– И спасителя!
– Мыльченко, ты чего?..
Биме надоело стоять на одном месте. Мороз пробирал его до косточек, и драная малиновая попонка не спасала. Он заскулил, и взоры Арины и спорящих мальчишек оказались обращенными к нему.
– Идемте к Брониславовичу, – убрав расческу в карман, сказала Арина. – Ну, вроде ничего наш песик выглядит. И ушки причесаны, и хвостик накручен. Натуральный пудель из Европы. Хоть сейчас на фотосъемку. Ты уж нас, юных фотографов, бабушке-то не выдавай. Не скажешь ей ничего, а?
Хитрюга-пудель никак не отреагировал на ее просьбу, повертелся только из стороны в сторону, потряс ушами, зябко переступил с лапки на лапку. Конечно, сказать он даже при желании ничего не смог бы, но такого вида загадочного на себя напустил – фу-ты ну-ты просто!..
– Ох и хитрован ты, мохноухий, – засмеялся Витя Рындин и, дернув Биму за поводок, добавил: – Пойдем отдаваться в хорошие руки.
– И не опозорь нас, – добавила Арина.
– Да он будет вести себя прилично, вот увидите! – Антоша что-то распереживался за питомца своей двоюродной бабушки.
– Очень прилично ему себя вести тоже не нужно. Понял, Бима? – проинструктировала пуделя Арина. – Ты, главное, будь самим собой. И тогда точно наш план сработает.
Она посмотрела в глупые Бимины глазенки.
– Да, на него можно положиться, – констатировала она, видя, что Бима приобретает свой прежний задор.
Ребята двинулись ко входу в школьный вестибюль, начесанный Бима потрусил за ними.
А там, в недрах школы, бегал по спортзалу, ожидая своих спасителей, Петр Брониславович, супруг начинающей пуделеводки. Ему пришлось отпустить последний класс со своего занятия – такие чахлики сопливые выстроились перед ним в начале урока, что, осмотрев их, Петр Брониславович сжалился и не стал гонять их по огромному спортзалу. Продует сквозняками учеников, принесут сквозняки на своих крыльях грипп – а зачем это надо, детишек риску подвергать.
Ребята убежали и, заперевшись в раздевалках и погасив там свет, принялись в ожидании следующего урока травить страшилки. Это всегда было любимым занятием отпущенных с физкультуры.
А Петр Брониславович, чтобы не поддаваться грусти и панике в последние минуты ожидания Вити, Антоши и Арины, которые ему пуделечка пообещали, стал заниматься бегом приставным шагом и отжиманиями от пола – это всегда помогало, отвлекало его от ненужных мыслей.
И Петр Брониславович все-таки дождался.
Распахнулась дверь. На пороге стояли четверо – девочка в висящей клоками ободранной дубленке, два мальчика и…
– Привели?! – не веря своим глазам, на весь спортзал воскликнул Петр Брониславович, садясь на корточки перед розовым чудом.
– Привели как обещали, – усталым героическим голосом произнес Антоша.
Арина осторожно взяла его за забинтованную руку и спрятала ее у себя за спиной – нечего Петра Брониславовича шокировать.
– Как обещали… – эхом повторил учитель физкультуры, переводя взгляд с пуделя на ребят. – Ну вы даете…
Да, исполнительные ребята учились в классе Петра Брониславовича…
Глава XIV Количество вреда от одного пуделя на квадратный метр
Радостно и заливисто запел соловей в дверном звонке. Это Петр Брониславович давил на кнопку.
У Галины Гавриловны тоже не было сомнений относительно того, кто это терзает электрического соловушку.
– Ага, вернулся, бесчувственный, – вытирая слезы, проговорила она. – Не хочу тебе даже дверь открывать!
Это была, конечно, неправда – Галина Гавриловна очень скучала без своего милого Петруши, плакала в одиночестве, переживая, что так плохо поступила утром, когда капризничала и ни за что обидела этого прекрасного человека – Петеньку.
И только она открыла входную дверь, как визг, лай и грязновато-розовое мельтешение под ногами заполнило прихожую. Галина Гавриловна, едва успев взглянуть в лицо долгожданного мужа, опустила глаза вниз и увидела…
– Ах! Ой! Что это? Петя, да это…
– Да, Галиночка, это собачка. Как ты и хотела – пуделячка! То есть пуделяшка, – улыбаясь и наблюдая за реакцией супруги, сказал Петр Брониславович.
Галина Гавриловна уселась на корточки и принялась тискать розовую живую собаку.
– Петечка, да неужели это мне? – в полном восторге кричала она.
– Тебе, тебе…
– Да какой хорошенький! Петенька, вот это счастье! Да с челочкой! Да подо льва подстрижен, мой пушистенький! Как я и мечтала! Мечта моя сбылась, у нас в доме счастье, Петя!!!
Петр Брониславович не мог нарадоваться на свою вмиг повеселевшую Галочку, которая твердила про счастье в их доме. С теплотой в сердце он вдруг подумал, что пудель – это на самом деле не так уж и плохо…
– А уж как я рад, что ты рада, – присаживаясь на корточки рядом с Галиной, произнес он.
Пудель тут же повернул к нему свою наглую морду и лизнул Петра Брониславовича в нос. Тот не ожидал такой фамильярности и быстро вскочил.
Зато Галина Гавриловна пришла в полный восторг и захлопала в ладоши, точно увидела в цирке какой-то необыкновенный номер.
– Его зовут Бима, Галиночка, – морщась и делая вид, что просто тщательно вытирается, произнес Петр Брониславович.
– Бима, Бима! – как девчонка, взвизгнула Галина Гавриловна. – Ах, какое хорошее имя! А почему он розовый, кстати? И он с родословной?
