– Слушай, а ведь правда – очень похоже… – негромко произнес Витя.
– Харитоша… – только и смог сказать Антон, всхлипнув и вытерев глаза забинтованной рукой. – Его Почечулин так любил. И мы любили…
– Вот и я про то же… – вздохнула Арина. – Может, я и ошибаюсь, но вряд ли. Мне эта шапка даром не нужна… Димка же Почечулин вон в том доме живет, правильно? Я понимаю, что вы уже устали дальше некуда, но… Давайте сходим к Димке. И эту шапку ему отдадим.
– Зачем? – спросил Витя.
– Пусть похоронит. Вместо Харитоши…
– Вместо Харитоши? – переспросил Антоша, наблюдая, как Витя Рындин очень бережно берет треклятую шапку у Арины из рук.
– Да.
Это была очень грустная миссия. Но Арина считала, что сделать это нужно обязательно.
И вот уже все трое стояли возле дерматиновой двери Димкиной квартиры. Клочья ваты и тут тоже, как и на двери жилища бабы Лизы, торчали из продранной обивки. Посмотрев на нее, ребята, не сговариваясь, одновременно вздохнули: было понятно, что когда-то в этой квартире была собака. Была…
Витя Рындин хлопнул собачьей шапкой по драной обивке.
Арина тряхнула головой и, мысленно еще раз проговорив то, что она собиралась сказать Димке Почечулину по поводу его Харитоши и похорон шапки, нажала на кнопку звонка…
Радостный собачий лай – вот что моментально донеслось из-за двери! Мгновенье спустя она отворилась.
– Стоять! Харитон, назад! – послышались крики.
– Харитоша!!! – на весь подъезд закричали Арина, Антоша и Витя.
Здоровенный мохнатый слоненок вылетел из-за двери и принялся бросаться то на каждого из ребят по очереди, то на всех сразу. Удержаться на ногах, когда на тебя прыгает такая туша, было трудно: Арина с Антошей завалились на пол, Харитоша бросился к ним и принялся облизывать.
– Как не стыдно, Харитон! – Дима Почечулин наконец-то вышел из квартиры. – Поднял бы лучше.
Пес на миг остановился, посмотрел на своего хозяина – и, схватив Антона Мыльченко за воротник чебурашковой курточки, потащил его за собой. Антоша хохотал, обнимал собаку и высоким голосом, который раздавался на весь подъезд, кричал:
– Собаченька, неужели это ты? Харитоша, живой!
Арина поднялась на ноги, Витя спрятал шапку за спину. Что сказать, было непонятно. Радоваться!
– Вы ко мне, да? – спросил тем временем Димка. – А у меня такая радость сегодня: прихожу из школы, а мне родители говорят: «Нашелся наш Харитон». И этот слоняра мне навстречу вылетает!
– Здорово! – Арина облегченно вздохнула, погладила Харитошу по большой бело-рыжей голове. – Это так хорошо! А уж я подумала…
– А как он нашелся? Где? – воскликнул Антоша, который продолжал сидеть на полу и обнимать пса.
– Папа объявление в газете увидел, что нашлась собака породы сенбернар, в ошейнике, на ошейнике надпись. Обращаться в гостиницу для…
– …собак и кошек «Тобиас энд Леопольдус»! – вскинув руки вверх, закричал Антоша, одновременно с этим вскакивая на ноги.
– Точно, – согласился Димка. – Они туда сразу позвонили, в этот «Леопольдус», им сказали адрес, они поехали… А там – Харитоша нас ждет, в клетке скучает! И давно, сказали, сидит, на содержании гостиницы такой проглот. На помойке, говорят, его подобрали, скитался там, ободранный, грязный… Еле отмыли его в собачьей гостинице, с трудом причесали… Странно, он вообще и близко к помойкам никогда не подходит. Даже если голодный.
– Денег много взяли? – поинтересовалась Арина.
– Прилично, – ответил Димка. – Но нам за нашего Харитона…
– …никаких денег не жалко! – закончил его фразу Витя Рындин. – Знаем, слышали.
– И бывали там, в этом «Тобиасе энд Леопольдусе»! – радостно похвалился Антоша.
– А вы кого там забирали? – спросил Дима.
– Собаку бабушкину, – сообщил Антоша и только хотел пуститься в объяснения, но Арина дернула его за полу курточки.
– Ладно, Почечулин, тогда пошли мы, – сказала она.
– Мы так рады, что твой Харитоша нашелся, – добавил Витя. – Это так хорошо!
– А я-то как рад, – улыбнулся Димка и потрепал сенбернара по загривку.
– Ну, счастливо вам тогда!
И Витя, Антоша и Арина стали спускаться вниз по лестнице. Харитоша мощно гавкнул им на прощанье, приятно порадовав этим жильцов подъезда.
– Стойте, а приходили-то вы зачем? – опомнился Димка Почечулин.
– Да так. – Арина, которая шла последней, остановилась, посмотрела на Димку и пожала плечами. – На горку тебя хотели позвать покататься.
– На горку? – удивился Почечулин. – Так ведь ночь на дворе. И мороз…
– Вот и я говорю – тогда завтра будем кататься. Пока! – ответила Арина, вскинула раскрытую ладонь – так она обычно здоровалась и прощалась, и побежала по ступенькам вниз вслед за Антоном и Витей.
А мороз на улице злобствовал несказанно, хватал за носы, драл щеки. Спорой рысью тройка мчалась к дому Арины.
– Я так боялась, что Почечулин эту дурацкую шапку увидит, – закрывая варежкой рот, говорила Арина.
– А я боялся, что кое-кто ляпнет что не надо, – проговорил Витя.
– Да чего я? – Антоша сразу понял, о ком речь, и даже от возмущения подпрыгнул, взмахнув в воздухе забинтованной рукой, на которую у него не налезала перчатка. – Вот еще новости! Я и сам все прекрасно понимаю.
– Молодец, – похвалил Витя. – И береги руку, Антоша.
– Да, Мыльченко, как укус – не болит? – спросила Арина.
– А ну вас…
– Ну, страдай, раненый герой.
Показался ряд невысоких домов, построенных за загородным шоссе.
– А давайте-ка все-таки еще одну операцию провернем, – сказала Арина Балованцева. – Знаете, что я предлагаю сделать?
– Что? – спросил Витя Рындин, думая о том, что всех троих ждут сейчас дома и наверняка будут ругать.
– Это надо сделать обязательно, я так считаю, – сказала Арина и посмотрела на Витю. Голос Арины был тверд. Глаза же смотрели на Витю, но как бы сквозь него: так, Витя уже знал, Балованцева смотрит, когда думает о чем-то принципиально важном. – Надо нам самим похоронить шкурки этих бедных животных. Вить, дай-ка мою шапку. Хорошо, конечно, что это не Димкина собака оказалась, но ведь чьей-то она, эта ободранная собака, все равно когда-то была. Жила, бегала. И этот, мамин псевдолемур тоже… Давайте сейчас ко мне домой за маминой муфтой сбегаем, я зажигалку еще прихвачу. И мы шапку и муфту сожжем с почестями, как это делали наши предки в стародавние времена со своими погибшими.
– Вонять будут, – заметил Витя.
– Не должны, – не согласилась с ним Арина. – Они маленькие, сгорят быстро. А знаете, раньше древние славяне думали, что души убитых животных отправляются на небо, а там для них непрерывно новые шкуры шьют. И они в этих новых шкурах опять на землю жить отправляются.
