Местный аэропорт представлял собой поле, расчерченное темными полосами взлетных полос. На границе его терялись в тумане вышки связи. В стороне виднелся темный ангар, видать, само здание аэропорта.
Милдред присела на чемодан.
Переодеться стоило бы. А еще ноги затекли. И спина опять ныла, тяжко, муторно. Хотелось лечь и позволить ветру занести себя песками.
А в тот раз все было иначе.
Тампеска заполнилась огнями и музыкой, которая доносилась из открытых дверей кафе. Радио соперничало с маленькими оркестрами, и одинокие уличные музыканты лишь добавляли хаоса в это многозвучие.
В тот раз они задержались на пару часов.
А может… Тампеска велика и шумна по сравнению с прочими городками в унылом их благообразии, которое — Милдред давно это поняла — было лишь маской. Может, он искал свои жертвы здесь? На вокзале, откуда каждый день отправляется дюжина, а то и две, одинаковых автобусов?
Если подумать, то так удобней.
Чучельник слишком рационален, чтобы просто бродить в надежде наткнуться на подходящую жертву. А вот приметить, подойти, быть может, обмолвиться парой слов, убеждаясь, что видит именно ту, которая нужна. И дальше — просто поинтересоваться, куда девушка собирается.
Или посмотреть, куда она сядет.
Ни у одной из жертв не было своей машины. Кроме Элли. Но это тоже не в счет, до того городка они добирались автобусом.
Случайность?
Или часть чужого замысла?
— Идем, — Лука появился будто бы из ниоткуда. Вот ведь, а поле чистое, и Милдред не видела, чтобы он приближался. А тут раз и возник, руку протягивает.
— Куда?
— Пока вертолет готовят, перекусим. Да и разомнемся. Устал я лететь, — он потянулся и шею наклонил, а та захрустела. — Или ты как?
— Никак, — Милдред встала. — На вокзал заглянуть стоит, пока ждем.
— Зачем?
— Скорее всего он их здесь примечает, а дальше… уже придумывает, как получить.
И это тоже часть ритуала охоты.
Ритуалы важны.
— Думаешь, кто-то что-то вспомнит? — Лука оттопырил локоть, и Милдред с благодарностью приняла помощь.
— Сомневаюсь, но… просто посмотреть.
— Посмотрим.
— А по девушке что-то известно?
— Ищут по местным заявлениям, но пока пусто. Там… в общем, не только девушка. Позвонили, что есть еще жертва. И… кажется, на сей раз все будет иначе.
Это Лука произнес задумчиво, но в словах его Милдред почудилось обещание.
Лука и вправду отвез ее к автобусной станции.
Домик-коробка на пару окон. Сумрачного вида билетерша, придремавшая за темным стеклом. Бляха федерала ее нисколько не впечатлила, скорее разозлила тем, что пришлось отложить недосмотренный сон в сторону.
Билеты?
Да, берут. Правда, сейчас не сезон. Зима скоро, ветрено становится и вообще неуютно, а вот когда сезон, тогда да, народу много, порой толпы просто. И всем охота поскорее уехать. Иные кричат, спорят. Пару раз до драк доходило.
Блондинки?
Нет у нее желания блондинок разглядывать.
— Скажите, — Милдред постаралась представить, насколько симпатична ей эта несчастная женщина с несложившейся личной жизнью. В целом неплохая, просто измученная и потерявшая надежды. — А… бывает, что кто-то выкупает билеты заранее?
И улыбнуться.
И голос должен быть низким, тягучим. И за взгляд зацепиться, так, осторожно, чтобы человек не почувствовал себя пойманным.
— Так… когда сезон-то… оно…
Кивок.
Бывает.
— Наши-то некоторые… подзарабатывают, — призналась женщина, спешно поправляя высветленные волосы. Ей вдруг захотелось стать если не красавицей, то хоть сколько бы симпатичной.
Она ведь имеет право.
Она еще не старая.
— Это ведь законно, — поспешила успокоить ее Милдред. — Верно?
— Конечно. Я бы…
…она берет билеты из кассы и относит домой, а там уже отдает знакомым. Чуть дороже, да… но чуть… и берет не все, третью часть.
— Вы хороший человек, — Милдред держалась за этот взгляд, который поплыл. — Но туристы не понимают, верно? И злятся порой, когда узнают, что мест не осталось и придется ждать следующего дня… и ругаются.
Еще один кивок.
И покашливание, напоминающее, что не стоит увлекаться.
— Скажите, а кто-то посторонний… не из ваших постоянных партнеров, он мог бы, допустим, приобрести билеты? С хорошей переплатой. Просто, чтобы не стоять в очереди?
И вновь кивок.
— И часто такое бывало?
Женщина покачала головой.
— Но пару раз бывало, да?
Кивок.
И ломота в затылке. А она подобралась к чему-то важному… действительно важному. Но во взгляде женщины появляется настороженность, и Милдред отступает.
Ее допросят позже. И вытянут все, чего, как ей кажется, она не помнит. Но без Милдред.
— И много он вам платил?
Вдох.
И медленный выдох.
Пусть этой несчастной блондинке кажется, что все дело в деньгах. Пусть сосредоточиться на этих самых деньгах, оставив другие воспоминания незасоренными.
— Втрое… брал, правда, мало. Когда два, когда пять… больше пяти — никогда… и давно уже не заглядывал, да…
Вздох сожаления.
— Спасибо, — Милдред заткнула пальцем ноздрю. — Вы нам очень помогли.
Она позволила Луке подхватить себя под локоть. И ощутила глухое раздражение, от которого голова разболелась еще сильней. Она даже не возмутилась, а просто пошла рядом, стараясь не споткнуться.
И села, куда усадили.
И платок взяла, клетчатый, забавный. Он никак не увязывался ни с черными костюмами, ни с запонками, в которых поблескивали камни.
— Пей, — платок Лука забрал, чтобы сунуть огромную кружку чая.
Сладкого.
Настолько сладкого и горячего, что зубы заломило.
— Спасибо.
— Не за что, — пробурчал он, комкая клетчатую ткань. — Ты не боишься, что того… у нас был один умник, с даром… так плохо кончил.
— Не боюсь, — Милдред сделала глоток. — Ее надо допросить.
— Это я уже понял. Распоряжусь.
— Я подумала… просто тогда было сложно купить билеты. Ты не представляешь, сколько здесь народу в сезон. И все хотят скорее уехать. Очередь порой с ночи занимают. Мы сперва собирались в Битбен, он южнее, но очень популярное направление…
