После этих слов женщина на мгновение скинула капюшон, и Тариен резко посерел от волнения. Он уже начал догадываться, кто именно ими заинтересовался, хотя слышал ее голос лишь несколько раз, и то издали. Пророчицы илитиири редко опускаются до того, чтобы долго разговаривать с мужчинами. Разве что тогда, когда отдают приказы, но для этого надо входить в круг счастливцев, служащих такой выдающейся матроне. Или когда вещают очередное откровение Ллос, но в такие моменты голос у них меняется.
— А теперь отведите меня к драконьей королеве. Мне надо с ней кое-что обсудить.
Глава 54
Ка-арис:
Ра-аброна удалось поднять с помощью двух драконов. На-арис кружила рядом, переживая за мужа. Я уютно устроилась на коленях у Синдра, и мы оба сидели и наблюдали, как Ва-аршес внимательно обследует крепко связанную Панширу.
— С ребенком все в порядке, — наконец порадовала она нас. — С матерью что делать будем?
— Усыпить? — Тха-арис вопросительно посмотрел на меня, потому что именно мне, по его мнению, предстояло решать судьбу сестры. Я горестно вздохнула, пытаясь убедить себя, что все в полном порядке. Несколько дней расследований, заключенные союзы, сотни потерянных нервных клеток — и свершилось… Я — королева Теспарии, пусть пока еще не коронованная.
— Да, так будет безопаснее всего, — я решительно кивнула головой, но при этом задумчиво посмотрела на На-арис. Интересно, какой план был у нее? Дождаться родов, забрать ребенка и избавиться от матери?
— Согласен. — Ра-аброна вроде бы никто не спрашивал, но он влез в наш разговор так уверенно, словно имел на это право. Я дернулась встать, чтобы смерить наглеца уверенным взглядом, осадить и дать понять, что он всего лишь муж сестры королевы. Но Синдр удержал меня, продолжая крепко обнимать, и при этом прошептал на ухо:
— Ты все равно ему в грудь дышишь.
Я выдохнула и расслабилась. Действительно. Королевское величие не должно зависеть от того, стою я или сижу. Поэтому, откинувшись головой на плечо своего чудовища, я улыбнулась и перевела взгляд на На-арис:
— Твой муж выразил ваше общее мнение? Или просто решил верноподданнически озвучить одобрение моего решения?
Сестра напряглась, задумалась, по привычке покосилась на Ра-аброна, но потом, очевидно, вспомнила, что умеет мыслить самостоятельно и у нее неплохо получается:
— Да. Я сама планировала так сделать, когда Паншира потеряет бдительность…
Все присутствующие, даже Синдр с драконами, посмотрели На-арис с сочувствием. Как можно быть такой наивной?! Но я тут же вспомнила, как сама металась, пытаясь убедить себя в невиновности всех сестер. Конечно, это тяжело… Это очень тяжело. К тому же она, наверное, думала, что Ра-аброн ей изменил вполне осознанно…
— Ваше величество, тут к вам гостья.
Приближение эльфов я заметила уже пару минут назад, как и то, что их почему-то четверо, а не двое… То есть уже трое, если считать юную гномью посланницу, захваченную Синдром и Тха-арисом.
Поэтому лишь кивнула Эслентейну, взявшему на себя роль глашатая, и мысленно оценила, что он обратился ко мне не «крошка», а по титулу.
— Ты — королева драконов? — Незнакомка, укутанная в такой же плащ, как и Тариен, скинула капюшон, и я залюбовалась ее экзотической красотой. Белая толстая коса, эбонитовая кожа, четко очерченные сероватые с розовым оттенком губы и бездонные светло-голубые глаза. И только по ним можно было догадаться, что эльфийка уже не молода.
— Я. — В конце концов, моя коронация всего лишь формальность. Так что официально я уже королева, хочется мне этого или нет.
— Тогда я хочу заключить с твоим народом договор. Близится конец света. Рукав Аза-аэйлин пересек границу Осшэша. Сааленция исчезла, смытая потоками воды.
Вокруг наступила тишина. Лично меня просто замутило от страха. Аза-аэйлин не доходил до Звезды, а теперь, получается, он увеличился вдвое, обогнул Звезду и… смыл столицу Осшэша?! Получается, что вода в Кровавом Ущелье — это как раз тоже он? Рукав Аза-аэйлин?!
«Когда в небо взмоет бескрылый дракон,
Мир затрещит по швам,
И тёмная синь станет ближе к Звезде,
Разогнав людей по горам.
Рукав Аза-аэйлин Звезду обогнёт,
Чтоб море пронзить, как стрела.
Но в подземелье у гномов живёт
Та, что весь мир создала.
Из раны у моря польется вода
И смоет леса и зверей.
А магам останется только смотреть
И становиться слабей».
Тха-арис и Тариен продекламировали первую часть пророчества хором, причем не сговариваясь. Вышло еще более жутковато, чем если бы говорил кто-то один. По крайней мере мне так показалось.
— Я знаю вторую часть пророчества. — Эльфийка в упор уставилась на меня. — И я скажу его тебе, но при условии, что твой народ позволит моему народу переселиться сюда.
— Всем илитиири? — Я напряглась, потому что какая-то часть подземелий принадлежала уже не мне, а Фикбольду и он наверняка не обрадуется новым соседям.
— Нет, только избранным, — в голосе женщины прозвучала уверенность аристократки, которая даже не сомневается в своем праве влиять на чужие судьбы.
— Хорошо, — устало согласилась я. — Мы вывезем всех избранных сюда, если ты уверена, что здесь им будет безопаснее.
— Гномий Хребет погибнет, — спокойно произнесла эльфийка. Я сразу же покосилась на Бекки, а та застыла, глядя куда-то мимо нас, похоже просто не веря в услышанное.
Синдр тоже хоть и напрягся, но как-то вяло. Хотя его племя жило далеко, и, возможно, потоп его не настигнет… Надеюсь… Но про себя я решила, что в первую очередь, когда все уладится с этими пророчествами, мы полетим и выясним, как поживает семья моего чудовища.
— Держи, — посланница илитиири протянула мне свиток, очень похожий на тот, который мы нашли в стеклянном ящике. Текст был написан на непонятном мне языке, поэтому я передала бумагу тому, кто точно смог бы ее прочитать. Просто потому, что уже прочитал первую часть.
Тариен, поклонившись сначала мне, потом эльфийке, взял свиток и продекламировал перевод:
«Та, что в подземелье у гномов была,
Вихрем закружит живых
И перекинет всех в другой мир,
Где дивные эльфы ждут их.
Но чтобы творенье её не пропало совсем,
В нём должен остаться дракон,
И снова взойдет Драконья Звезда,
А маги вернутся в свой дом».
Ну… придворный поэт вырвал бы себе из головы все волосы от стыда. Только Тариен одновременно читал, переводил на общий и при этом еще и зарифмовывал, причем, в случае с первым отрывком, опираясь на другие переводы. Гномий, например… Ведь Гармира наверняка процитировала при нашей первой встрече именно его, выдав за собственное видение.
