— Что вы здесь делаете?
Обернувшись, Кам обнаружил, что за ним наблюдает молодой парень.
— Предаюсь воспоминаниям. А ты кто?
— Я Тим. Я косил траву. Впрочем, это не важно.
— Когда-то и я косил тут траву, — сказал Кам. — Агнес платит тебе?
— Когда я только начал на нее работать, она платила мне минимальную зарплату — меньше нельзя по закону.
— А сейчас?
— Через месяц она повысила мне оклад, потому что я люблю сад так сильно, что делаю его счастливым.
— Рад это слышать. — Кам когда-то получал от сэра Хьюго лишь оскорбления, если тот считал, что трава подстрижена недостаточно коротко. — Ты отлично справляешься, Тим. Кстати, меня зовут Кам, — сказал он, протягивая руку.
Тим отступил на шаг.
— Мне нужно кое-что сделать, а вам лучше выйти отсюда. В теплицу мисс Агнес никого не пускают.
— Я надеялся найти ее здесь.
— Она уехала.
— Уехала?
— Я слышал, как она заводила машину — ту самую, на которой ездила леди Джейн.
— Я помню этот автомобиль.
— Настоящая классика, — серьезно сказал Тим.
— Да, это так.
Кам вышел из теплицы и вернулся в замок. Сюзанна сидела за стойкой на ресепшен.
— Вы не знаете, когда Агнес вернется?
— Ее не будет до позднего вечера. Чем я могу вам помочь, мистер Фолкнер?
— Ничем. Хотя… Мне нужна лодка с веслами.
— Лодка? Зачем?
— Я хочу сплавать на остров.
— Извините, но гостям это запрещено. Раньше там располагался красивый летний домик, где семья устраивала пикники, но его разрушил шторм. В библиотеке сохранилось несколько акварелей: женщины в длинных белых платьях, мужчины в соломенных канотье.
— Я посмотрю позже, — ответил Кам, хотя когда-то уже видел эти рисунки во время своих «запрещенных» блужданий по дому. Он ничего не брал, ни к чему не прикасался — лишь хотел посмотреть, что заставляет этих аристократов думать, что они такие особенные.
А еще ему хотелось увидеть мир, в котором жила Агнес. Кам думал, что ее спальня окажется розовой, как у принцессы, но та ничем не отличалась от его спальни — разве что была больше. В комнате Агнес, оклеенной обоями еще полвека назад, стояла старая железная кровать и дряхлое кресло. В отличие от Кама Агнес повесила на стены не постеры рок-музыкантов, а рисунки растений в рамочках, подписанные Эммой Лоуренс, матерью Агнес, еще до замужества с Гаем Придо.
Кам так никогда и не признался Агнес, что бывал в доме и в ее комнате.
Сюзанна негромко кашлянула:
— У вас есть все необходимое, мистер Фолкнер? Удобна ли ваша комната?
— Не могли бы мне принести еще одну подушку?
— Конечно. Я позабочусь об этом.
Кам поднялся по лестнице, перепрыгивая через ступеньки и улыбаясь мысли о том, что Агнес наверняка сказала Сюзанне о его скором отъезде. Она ошибается. Он вернулся навсегда.
Войдя в свой номер, Кам переоделся в джинсы и кроссовки, взял из багажника своей машины пару ботинок и небольшой рюкзак, а затем направился по тропинке к ручью.
Агнес забрала футляр с парюрой из жемчуга и бриллиантов из сейфа в лондонском банке.
Это был подарок леди Энн от сэра Жерара Придо в первый день их медового месяца. Портрет леди Энн кисти Ромни висел в холле замка. Его не мешало бы почистить, но красота леди Энн все еще сияла даже сквозь накопившуюся за два столетия копоть от камина.
На прикроватном столике Агнес стояла свадебная фотография ее родителей в серебряной рамке — вырезка из газеты «Девон лайф». На матери Агнес были надеты серьги и тиара из этой парюры.
Агнес дотронулась до одной из сережек, и горло сжалось при воспоминании о шелесте шелка, тонком аромате духов, когда мать наклонилась, чтобы поцеловать ее на ночь. А потом родители поехали на прием к лорду-наместнику округа. В местном журнале были опубликованы фотографии с того вечера: мужчины в смокингах, женщины в дорогих платьях и драгоценностях, ее родители смеются над чем-то.
У Агнес до сих пор в ушах звучал глухой стук, разбудивший ее той ночью. Она вылезла из кровати, открыла дверь и увидела полицейского — не какого-то констебля, а помощника комиссара в форме с серебряными галунами, а рядом — офицера из службы опеки…
Бриллиантовая парюра была единственной дорогой вещью, которой владела Агнес и которая была для нее бесконечно драгоценна. Но эти украшения — последнее средство спасти замок. Агнес до последнего не хотела продавать их, надеясь на какое-то чудо, но прибытие Кама вернуло ее в реальность, заставило осознать, насколько она близка к катастрофе.
Ведь Агнес должна заботиться не только о себе и своей бабушке, но и о людях, которые работают и живут в замке.
На деньги, вырученные за эти красивые безделушки, можно будет заплатить за новый котел, починить крышу, нанять профессионала, чтобы тот создал веб-сайт для рекламы замка. Но продать парюру — означает сжечь за собой мосты. Если бизнес Агнес потерпит неудачу, больше спасения ждать неоткуда.
Она бросила последний взгляд на бриллианты, затем закрыла футляр и осторожно положила его в сумку.
Глава 4
«Все-таки я это сделала — съездила в Лондон и оставила мамины драгоценности в аукционном доме. Их ювелирный эксперт отсутствовал, но мне обещали позвонить в начале следующей недели, чтобы сообщить, во сколько была оценена парюра» (из дневника Агнес Придо)
Обведя взглядом дверь кабинета Агнес, облепленную исписанными цветными квадратиками бумаги для заметок, Сюзанна спросила:
— Во сколько ты явилась на работу этим утром?
— У меня возникли кое-какие идеи, которые нужно было срочно записать. Кам Фолкнер уехал?
— Нет, но он интересовался, когда ты вернешься.
— Ты сказала ему, что я отправилась в Лондон?
— Я ничего ему не сказала. Он и так уже знал, что ты уехала, но я немного беспокоюсь за него.
— Беспокоишься?
— Он сказал, что собирается взять лодку и поплыть на остров. Я объяснила, что гостям это запрещено…
— Но он все равно поплыл. Кам никогда не верил, что слово «нельзя» относится к нему. Не волнуйся о нем. Он знает реку и остров лучше всех.
— Но дело в том, что, когда сегодня утром Пэм отправилась убираться в его номере, оказалось, что в кровати не спали. — Сюзанна пожала плечами. — Поэтому я хотела у тебя спросить…
— Не ночевала ли я с ним после моего возвращения из Лондона? — Агнес улыбнулась. — Извини, Сьюз, между нами ничего нет. Всего лишь деловые отношения.
