Книга Миссис Калибан, страница 9. Автор книги Рейчел Инглз

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Миссис Калибан»

Cтраница 9

Они любили друг дружку на полу в гостиной и на диване в столовой, сидя на кухонных табуретках и ванне наверху. И разговаривали. Беседа их почти вся состояла из вопросов и ответов на них. Она спросила:

— Откуда ты? Там все столько раз в день занимаются любовью?

— Слишком много?

— Нет. По мне — так в самый раз. Идеально. Люди здесь к этому по-разному относятся: кому-то очень нравится, некоторым нравится немножко, а кое у кого меняется в зависимости от того, с кем они, сколько им лет, хорошее ли у них настроение, или даже в зависимости от погоды.

Он рассказал ей про тех двоих, Келсоу и Уэктера, которые плохо с ним обращались. Они научили его говорить по-человечески с помощью электронного устройства, которое било током всякий раз, когда он ухватывал что-то неправильно. Образованием его заправлял некий доктор Форест — он был строг, но эмоционально отчужден. Когда уходил, Келсоу и Уэктер применяли электропогонялку и другие приспособления — стул с ремнями и очки с фиксацией, — чтобы дразнить его и мучить. А также, как он потом ей рассказал, пользовались своей силой и властью, чтобы навязывать ему участие в разных видах половых злоупотреблений — о некоторых она раньше и понятия не имела. Тот первый робкий подступ к ней в гостевой комнате, должно быть, случился из-за того, что́ с ним творили в Институте. Она попробовала объяснить. Он ответил, что не важно — ему было понятно, что тут все иначе. Она ощущала, что неспособна заставить его понять, как такое могло случиться и почему одно и то же, совершенное по различным мотивам, может оказаться либо хорошим, либо плохим, а также что означают эти представления. Ей хотелось бы сказать: это из-за нехватки любви. Но и об этом трудно было разговаривать. В старших классах ей задавали писать сочинения вроде таких вот — о Любви, Красоте, Времени. Время было интереснее всего. О нем она написала пятнадцать страниц, а потом зазвенел звонок. Но, конечно, Время можно видеть. Легче писать о том, что можешь увидеть — или воздействие чего тебе видно.

Он часто принимал душ — несколько раз за день. Ему нравилось смотреть телевизор, а больше всего любил он слушать музыку. Что ж до его диеты, ей вскоре предстояло выяснить, что та не сильно-то и отличается от диеты среднего мужчины, увлекшегося здоровым питанием.

В тот первый день, прежде чем отправиться за покупками после обеда, она принесла мерную ленту. Измерила ему стопы и записала цифры на клочке бумаги.

— Я знаю, что у тебя крепкая кожа, но тебе нужно разминаться, а если станешь тут расхаживать поздно по ночам, всегда есть риск наступить на гвоздь или битое стекло. И тротуары могут оказаться слишком жесткими.

— Так и есть. Когда я вчера вечером пришел на кухню, ноги у меня очень болели.

— Попробую подобрать тебе какие-нибудь сандалии.

— Спасибо, — ответил он. Он всегда был безупречно учтив. Теперь, зная, какие жестокие методы применяли, чтобы до него дошла политика Института касаемо вежливости и манер, она считала эти штришки хорошего воспитания у него в речи мучительными, словно те были шрамами на его теле.

Выходя из дому, она рассказала ему о телефоне и дверном звонке, дала ключ от его комнаты и предупредила, чтобы не включал звук слишком громко, если захочется послушать радио или посмотреть телевизор.

За покупками она поехала, как юная девушка на свою первую работу. Даже сарказм продавца в обувном магазине не до конца испортил ей вылазку.

— Это кому, дама, — ужасному снежному человеку? Вы шутите?

— Моему деверю, — спокойно ответила она. — Вся обувь у него ручной работы. А раз у него теперь украли багаж, положение безвыходное. Он нам рассказывал, каково ему приходилось, когда он в школе учился — как люди в обувных магазинах смеялись над ним и острили. Сама-то я раньше не верила. Нипочем не могла себе представить, чтобы люди смеялись над врожденной физической особенностью.

— Ладно, ладно, вы мне сердце разбиваете.

Сердце? Да она так и видела электрическое стрекало у него в руке. Он вызвал кого-то со склада, крикнув вниз по лестнице. Оттуда ответили, и несколько мгновений спустя мальчишка с длинными пегими волосами передал ему коробку.

— Если только замеры соответствуют.

— Это нужный размер. — Дороти подумала, что на этом продавец и остановится, но сдержаться он не смог. — Еще чуть больше, — добавил он, — и ему придется носить сами коробки.

Даже без дополнительных денег на сандалии она потратила больше, чем намеревалась. Купила еще овощей, лапши, побольше риса, дорогущий пакет дикого риса — и авокадо, которые увидела, как раз когда уже направлялась к кассам.

Счастье вернулось к ней, словно сияние, как будто она проглотила что-то теплое, и оно продолжало излучать волны теплоты. То был секрет, принадлежавший ей одной, однако ей все же хотелось о нем с кем-нибудь поговорить. Так же было ей при последней беременности. Можно ли сказать что-то Эстелль? Если Эстелль не поймет, если хоть полусловом намекнет кому-нибудь, к ней под дверь заявится полиция с пистолетами и дубинками или врачи со шприцами медикаментов, что может оказаться еще хуже. Скажут, мол, это на благо общества, быть может, и ради самого же Ларри. А улики двух убийств только сыграют на руку любым таким заявлениям. По дороге в обувной магазин она включила радио и прослушала выпуск новостей, где рассказывалось о том, что одному — человеку по фамилии Келсоу — голову буквально оторвали от тела, а второй оказался «разорван надвое и выпотрошен».

Лучше никому не рассказывать, пусть ей придется разработать какой-то план на тот случай, если его увидят невзначай.

Она думала о посторонних. Фред-то ничего не заметит, потому что к тем комнатам он даже близко не подходит. Он и в кухню-то заходит редко. Даже завтракать предпочитает в столовой. Много лет назад они все свое время проводили в кухне — Скотти тоже. Теперь это время уж быльем поросло.

Дороти съехала с трассы, двинулась прямо, свернула на улицу, шедшую мимо теплиц, проехала шикарные виллы с их обширными садами и свернула за угол. А там впервые заметила в небе исполинскую громаду облака — такую крупную и лепную, как барочный оперный театр, подсвеченную снизу и с боков розовыми и кремовыми оттенками. Облако плыло вдали от нее, невозможное и романтичное, следуя по синему небу тем же курсом, каким она ехала внизу. Ей помстилось, что это, должно быть, добрый знак.

Миссис Калибан

За ужином Фред держался тихо, как обычно. Ему нужно кое-какие бумаги посмотреть, сказал он. И она, тоже как обычно, удалилась в кухню.

Для Ларри она приготовила обильный салат, пронесла его по коридорчику и, как условились, постучалась в дверь.

Посидела с ним несколько минут, пока он ел, но скоро решила, что лучше ей остаться в кухне. Может зазвонить телефон, или Фред позовет чего-нибудь попросить, а не услышав ответа, войдет и обнаружит их обоих.

— Вернусь позже, когда стемнеет, и мы выйдем погулять. — Она посмотрела на его ноги в сандалиях. — Удобные?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация