– Она должна поговорить с Яковом. – Младший Гойдман понимал, что не сможет носить все в себе – слишком тяжел груз. – Лейба, прости меня и помолись со мной. Малка должна быть моей.
Глава 16
Дивногорск, наши дни
Игорь шел по освещенной ранним летним солнцем улице и подставлял бледное лицо слабым лучам. Он думал о незнакомой женщине, так неожиданно пожалевшей его и даже предложившей кров, а также о том, что она, вероятно, не раз пожалела о своем поступке, хотя из ее квартиры действительно ничего не вынесешь.
В общем, ворам там не поживиться, а он не вор и ни словом не обманул ее.
Ну, почти не обманул, если уж быть таким точным. Мужчина действительно расстался со своей женой несколько лет назад, оказавшись вдруг в однушке на окраине города, только супруга Валентина подала на развод, потому что ей надоели его бесконечные пьянки и измены.
Не было ни одной стюардессы, к которой не приставал ее благоверный. Одна, совсем молоденькая, даже пожаловалась на него дирекции. Его вызвали, пожурили – и только, тогда этому не придали особого значения. Все знали: Игорь классный летчик и способен посадить самолет без сучка без задоринки в самых сложных условиях.
Да, начальство к нему благоволило, его собирались сделать командиром экипажа, но тут вмешался завистник Шурка Остряков, маленький остроносый тип с прилизанными мышиными волосами, который и спровоцировал эту проверку, хотя ни один человек не сказал ему об этом.
Игорь знал: он не ошибается. Шурка не обладал его талантами, но ему не терпелось занять его место – и, скорее всего, он его получил.
В тот злополучный день Шурка сам вынудил его выпить, сказав, что его жена родила (позже выяснилось, что это ложь). Остряков и сам хорошо приложился к бутылке, только в тот день никуда не летел, и отдуваться пришлось Игорю. Он знал: если бы на днях не произошла страшная трагедия с самолетом их авиакомпании, ему все сошло бы с рук. Но, как назло, он попал под раздачу, и дирекция не без сожаления указала ему на дверь, лишив таким образом средств к существованию.
Нет слов, его прежние начальники поступили гуманно: они заставили его написать заявление по собственному. Однако он прекрасно знал, что сарафанное радио, главную партию в котором будет исполнять Остряков, разнесет это по всей планете, и ни одна уважающая себя компания не возьмет его на работу.
Оставалось уповать только на частные самолеты, но это не постоянный заработок. К тому же в их городе они приземлялись довольно редко…
– Борисов, ты ли это? – раздался знакомый голос его коллеги, Витьки Плотникова, командира экипажа, больше всех сокрушавшегося после ухода Игоря. – Ты, собственной персоной. Ну, как поживаешь?
Мужчины обнялись, и Игорь горестно вздохнул:
– Угадай с трех раз.
Приятель пристально посмотрел на него:
– Догадываюсь, что переживаешь не лучшие времена.
– Это еще мягко сказано. – Борисов нервно глотнул. – Скажи, это ведь Шурка подстроил? Он всегда завидовал мне.
Плотников отвел глаза:
– Я не в курсе.
– Да нет, даже я в курсе, – усмехнулся Игорь. – Сволочь этот Остряков. Так ему и передай при случае.
– Дирекция никогда не назначит его командиром экипажа, – твердо сказал Виктор. – Ему до тебя как до луны. Но ты так и не ответил, чем планируешь заняться. Пробовал устроиться в другие компании?
Игорь улыбнулся ехидно, зло:
– И об этом меня спрашиваешь ты? Тебе ли не известно, что ни одна приличная организация не возьмет меня. Уж Остряков постарается.
– Тогда попробуй устроиться не летчиком, хотя бы на время, – посоветовал Плотников. – Глядишь, об этой истории забудут, и тебя опять возьмут к нам.
– Ты всегда был оптимистом. – Игорь почувствовал, что завидует Витьке, и вовсе не белой завистью. – Ладно, Витек. Телефон мой ты знаешь. Если что подвернется… Мало ли, как бывает в жизни. Вспомни о друге, который стал жертвой одной сволочи.
– Обязательно, – ответил Плотников, и Борисов знал, что это не пустые слова. Кто-кто, а уж Витька не бросал их на ветер.
– Тогда до связи. – Игорь шутливо взял под козырек и поклонился.
Но ему не было весело. Он представлял, как Плотников сейчас сядет в свой черный «Фольксваген» и поедет в аэропорт… И от этой мысли на душе скребли кошки.
Постоянно думая об этом, он сам не заметил, как добрался до своей квартиры и нехотя повернул ключ в замке.
Игорь знал, что его ждут густая серебристая пыль, мусор на ковре и грязные полы. Оказавшись в темном коридоре, он с досадой бросил ключи на старую тумбочку, доставшуюся от матери, и присел на не менее старый стул, скрипнувший от досады. Пальцы тут же погрузились в пыль, снегом посыпавшую поверхность тумбочки, и Игорь брезгливо поморщился.
Убираться не хотелось, впрочем, он никогда не утруждал себя уборкой. Достаточно было снять женщину на ночь или на несколько дней – и она, видя себя женой летчика, мыла, скребла, полировала…
Но Игорь ни с кем не хотел связывать жизнь, и все его дамы уходили несолоно хлебавши.
Мужчина вспомнил о новой знакомой.
«Точно, эта, как ее, Лиза, кажется, она же уборщица, – подумал он. – Она предоставила мне кров. Почему бы ей не помочь с уборкой? Думаю, она будет рада. Кажется, эта Лиза не на шутку запала на меня».
Эта мысль улучшила настроение, и Игорь, вытерев пальцы об обивку стула, поднялся и, не зайдя в комнату, вышел из квартиры без сожаления. Это было холодное жилье, без воспоминаний, и он возвращался сюда только потому, что идти больше некуда.
Мужчина с удовольствием погремел ключом от квартиры Лизы. Женщина не нравилась ему, и он подумал: если придется ложиться с ней в постель, он сделает это. Другого выхода нет. Стиснет зубы – и…
Ему еще не приходилось спать с теми, кто совершенно не вызывал никаких эмоций. Эта серая мышка никогда не возбудит его, однако сейчас она нужна ему, и придется потрудиться.
Он в сердцах хлопнул дверью подъезда, на которой жильцы не сподобились поставить кодовый замок, и под недовольные взгляды вездесущих бабуль, чинно восседавших на скамейке, направился к остановке.
По дороге Игорь купил газету и прочитал объявления, чтобы успокоить свою совесть. Как всегда, требовались грузчики, водители, курьеры…
Разумеется, никто никогда не даст объявления о хорошей работе: ее не ищут в газетах, обычно она сама находит людей по знакомству.
Борисов с досадой бросил газету в урну и зашагал к дому Лизы. Завтра, когда она вылижет его квартиру, нужно дать объявление о сдаче. Конечно, это небольшие деньги, но все-таки…
Глава 17
Очаков, 1891 г.
Дом, в котором жил старый Яков, напоминал дома на Молдаванке: одноэтажный, приземистый, загроможденный голубятнями, телегами. На веревках раскачивалось стираное-перестираное белье, на лавочке сидели старожилы – старики и старухи – и обсуждали все события города. Грудастые полные женщины, разгоряченные жарой, прятали от солнца розовощекие лица. Чумазые дети копались в пыли, будто в песке, пытаясь слепить из нее подобие домов. Из окон второго этажа доносились крики младенца и недовольное ворчание его бабки, старой носатой Самуиловны.
