Когда Малка вошла в распахнутые ворота, красная, распаленная пылкими признаниями, они проводили ее недобрыми взглядами и хмыкнули.
– Хороша девка, прямо червонец, всем нравится, – прошамкал девяностолетний Мойша, в прошлом известный портной.
– Кому таки достанется, – буркнула старуха Мара, поправляя сухой рукой космы седых волос. – Яков прочит ей в женихи короля.
– В Очакове нет королей, – усмехнулся Мойша и поцокал языком. – Надо ехать в Одессу. Там, говорят, короли. Да только нужна им племянница кладбищенского скульптора?
Последние слова донеслись до маленького, прикрытого крупными завитками уха Малки, и она, гордо выпрямив спину, поднялась по ступенькам и постучала в дверь.
Тетя Сарра, толстая, тяжело передвигавшаяся, сто килограммов потного мяса, с каждым годом набиравшая по килограмму, еле передвигавшаяся по дому, но упорно не желавшая отказаться от сладостей и мучного, открыла ей.
– Что купила на ярмарке? – поинтересовалась женщина, посверкивая семитскими глазами.
– Бусы. – Малка указала на дешевое украшение, обрамлявшее ее лилейную шейку.
– Красиво, – кивнула Сарра и позвала: – Садись обедать. Мы не начинали, потому что ждали тебя.
Девушка прошла к столу. Сегодня его украшением была фаршированная рыба – любимое блюдо дяди Якова, уложенная на серебряное блюдо, в рамке из отварного картофеля. Если на столе была рыба, то по законам кашрута мясные блюда тетя не готовила, хотя мясной рулет могла есть каждый день.
Малка села на свое место (дети Якова обзавелись семьями и переселились в Одессу), и тетя Сарра по старой привычке сама наполнила тарелку племянницы.
– Ешь, дорогая. И обязательно попробуй халу.
Малка кивнула, потянулась за халой – плетеным хлебом, – взяла вилку и стала аккуратно отламывать небольшие кусочки сочной рыбы.
– И цимес бери, – напутствовала Сарра, полное лицо которой лоснилось от пота. – Удачный цимес получился, Яков слюни глотал, пока я готовила.
– Спасибо, тетя.
За столом воцарилось молчание. Малка давно усвоила, что для дяди поглощение пищи – священнодействие и его ни в коем случае нельзя было отвлекать разговорами.
Кроме цимеса, тетя подала еще одно сладкое блюдо – тейглах – шарики из теста, сваренные в сахарном сиропе. Запотевший кувшин с яблочным компотом постепенно пустел.
Наевшись, Яков довольно крякнул, вытер лоснившиеся губы тыльной стороной ладони и, встав, пошатываясь, поплелся к своему любимому старому креслу, в котором предпочитал немного подремать после обеда.
Сначала Малка решила дать ему поспать, но потом подумала, что сейчас, после вкусного обеда, Яков настроен более доброжелательно, и поэтому, собравшись с духом, решила с ним поговорить.
Она присела на стул возле кресла и улыбнулась:
– Дядя, сегодня на ярмарке я встретила Шепселя Гойдмана.
Яков уронил газету, которую намеревался просмотреть перед сном, и повернулся к племяннице:
– Шепселя? И шо ты имеешь мне сказать?
– Он давно просит моей руки, – воспоминания о золотых украшениях с бриллиантами придали смелости. – Дядя, кажется, я люблю его и хочу выйти за него замуж.
– Что? – Яков вскочил так стремительно, что с длинного носа слетели очки. Толстые стекла, к счастью, выдержали удар о пол, и старый еврей, подняв их, вытер о рубашку и снова напялил на нос. – И ты смеешь мне об этом говорить? Ты выйдешь за своего Шепселя только тогда, когда река Нил, по берегам которой долго скитался твой многострадальный народ, потечет в обратном направлении.
Малка покраснела – скорее от гнева, чем от смущения.
– За что вы его не жалуете?
Яков хотел накричать на племянницу, прекратить этот раздражавший его разговор, сразу отбивший желание подремать, но, увидев необычный блеск в ее волнующих глазах, взял себя в руки и произнес по возможности мягко:
– Милая девочка, поверь, я давно живу на белом свете и научился разбираться в людях. Шепсель не любит тебя.
– Это неправда! – Губы девушки дрожали, на гладком лбу выступила испарина. – Он любит, любит, любит. – Она топнула ножкой, маленькой, изящной.
Старик покачал головой:
– Он видит тебя, но его привлекает не то, что в тебе действительно прекрасно, и не то, в чем действительно состоит смысл любого брака. Я наблюдал, как он смотрел на тебя. Ты ему желанна, это правда, и он, думая о тебе, лишился покоя и здравого смысла. Его привязывает к тебе жгучая любовь, которая ни с чем и ни с кем не желает считаться. А это значит, что он любит не тебя, а самого себя, свои желания, свои вожделения. Поверь, девочка, только ради этого он просит твоей руки. Такая любовь бесплодна и тщетна. Про нее говорят, что она не имеет корней, поэтому и вырасти из нее ничего не может. Ее нужно страшиться, а не лететь слепо, как бабочка на огонь. Вот почему я против такого брака.
Малка расхохоталась:
– Все это ваши байки. Весь Очаков говорит, что вы прочите меня за короля или принца. И поэтому весь Очаков смеется над вами. Племянница кладбищенского мастера никогда не выйдет замуж за знатную особу.
Яков в волнении снял очки дрожавшими руками и положил их на столик.
Девушка увидела, как в его выцветших глазах с покрасневшими белками блеснули слезы.
– Про принца или короля – это для красного словца. – Он грустно улыбнулся. – Пока еще меня не коснулось безумие, и поэтому я прекрасно даю отчет всему, о чем говорю. Разумеется, речь не идет о монаршей особе. Речь идет о человеке, который полюбит тебя по-настоящему, сделает своей королевой.
– Но Шепсель любит меня. – Малка топнула ногой и бросила: – Если вы не отдадите меня за него, я уйду из вашего дома.
– И тем самым опозоришь нашу семью, – буркнул Яков и впервые почувствовал страх.
Он понял, что давно потерял влияние на племянницу и она способна сбежать с этим прохвостом, опозорив себя на веки вечные. Мастер знал, что именно на такой шаг и станет подбивать ее Шепсель.
Бедняга подошел к окну, обхватил руками седую голову и застонал, как раненый волк. Гойдман не отступит, он станет преследовать девушку, дарить ей дорогие подарки (Яков был уверен, что хитрый мошенник уже начал обольщать неопытную Малку) и в конце концов добьется своего. Что же делать, что делать, как не дать дьяволу погубить его девочку?
– Мне нужно подумать. – Он повернулся к племяннице, стоявшей посреди комнаты с горевшими глазами. – Дай мне несколько дней.
Малка усмехнулась про себя, поняв, что победила.
