Глава 6
На голове бигуди, на щеках жидкая косметическая маска, на пальцах длинные акриловые ногти, футболка растянута чуть ли не до колен, на ногах пузырятся спортивные шаровары. Пальцы веером. Эта особа то ли ногти просушивала, то ли реагировала таким вот образом на разговор с незваным гостем.
– Пожалуйста, не говорите громко. – Маска на лице не помешала женщине поморщиться. – Это неприлично.
Она смотрела на Дымова как аристократка на проблемного холопа, наверняка считала себя великосветской леди, общаться с которой нужно на «вы» и шепотом. Но при этом наверняка была уверена еще и в том, что княжнам и графиням воспитание дается автоматом, сразу при рождении. Их не надо учить, что это верх неприличия – показываться на людях в масках и бигуди.
– Извините, но сегодня такой неприличный день.
– В каком это смысле? – Женщина глянула на себя, провела рукой по груди, как будто на ощупь определяла, не голая ли она.
– Вы Ольга Дмитриевна?
Следственно-оперативная группа уже подъехала, работа шла полным ходом, а поселок по-прежнему выглядел как мертвое царство. Но все же Дымов узнал, кто живет в этом доме под номером шесть.
– Да. А это что, неприлично?
– Неприлично людей жизни лишать. А сегодня троих убили. Именно здесь, на вашем хуторе.
– На каком это хуторе?! – возмутилась Комарина, но спохватилась, махнула рукой, разрешила Дымову не отвечать. – Кого убили?
– Кузьменко убили.
– Какого Кузьменко?
– Кузьмича.
– А-а, Кузьмича!.. – Женщина задумалась, закатила глаза.
А прилично ли это, знать человека только по кличке?
– Шишкова Сергея Алексеевича убили, Мельниченко Михаил Андреевич застрелен. Все это произошло сегодня. Прямо здесь, в вашем поселке.
Дымов внимательно смотрел на женщину и видел, что та была искренна в своем недоумении.
Еще он обратил внимание на ее дом, большой, с архитектурными изысками: эркеры, мезонин, терраса с арочными окнами. Двор далеко не самый маленький, с цветочной клумбой и английским газоном. Богатый дом. Его хозяева, казалось бы, могли позволить себе прислугу, но Комарина собственной персоной вышла во двор открывать калитку. Да и маникюры, судя по качеству таковых, она делала себе сама. Видимо, не все у нее так хорошо с финансами, как можно было бы подумать.
– Шишкова убили? Сережу?..
– Вы его знали?
– Ну а как же! И Кузьменко хорошо знала, и Шишкова. А кто такой Мельников?
– Мельниченко.
– Ну да, ну да.
– Охранник.
– Охранников я знать не должна! – заявила Комарина и выдула воздух на свои маникюры.
– Но Батогова-то вы знаете.
– Вы из полиции? – Женщина сощурилась, с каким-то хищным подозрением глянула на Дымова.
– Я же представился.
– Так вы заходите!
Комарина всего лишь потянула на себя ручку, распахнула калитку для гостя, но в какой-то миг Дымову показалось, будто она схватила его за грудки и потащила во двор. Он зашел. Она толкнула его тяжелым бедром и выглянула за ворота. Вдруг там кто-то торчит на улице?
Но женщина никого не увидела. Полицейские машины стояли с фасадной стороны дома Батога, а Комарина жила с тыльной. Тихо здесь, спокойно. Но не исключено, что черти тут водятся. Убийцы теоретически могли сейчас находиться в ее доме. Вряд ли это возможно было в реальности, но на душе у Дымова стало неуютно.
– Кто у вас в доме? – спросил он, глядя, как женщина закрывает калитку.
– Я вас туда не пущу.
– Прячете кого-то?
– Кого же это я могу прятать?!
– Да мало ли. – Дымов пожал плечами.
– Вы знаете, как меня зовут? – Комарина уперла руки в боки.
Дымов кивнул. Он знал, как зовут женщину и каково ее семейное положение.
– Если я вдова, то это не значит, что у меня по дому шастают любовники!
– Вдова, – едва слышно сказал Дымов и громко осведомился: – Если это не секрет, скажите, как погиб ваш муж?
– Почему это должно быть секретом? – Женщина нахмурилась. – Если вы думаете, что это сделал мой любовник… – Она осеклась, сообразив, что сболтнула лишнее.
– А его могли убить?
– Почему убить? Вася… Василий погиб в автокатастрофе.
– В автокатастрофе, – в раздумье повторил Дымов.
– Я ему сто, даже тысячу раз твердила, не гоняй как угорелый! Все говорили!
– Значит, никого не удивило, когда ваш Василий разбился?
– Нет.
– Шишков тоже повесился.
– Как повесился? – Комарина вспомнила, что говорил ей Дымов, и нахмурилась.
– Но никто не говорил ему, что нельзя стоять под люстрой с петлей на шее. Можно поскользнуться.
– О чем это вы?
– Кузьмину не говорили, что нельзя баловаться с пистолетом, а он застрелился, Шишков повесился, но это не самоубийство. На самом деле их убили.
– Я-то здесь при чем?
– А я разве говорю, что вы при чем?
– Ну а как же! Пришли тут, людей поубивали, любовник в доме. Зачем Семену их убивать?
– Кто такой Семен? – Дымов вцепился в женщину взглядом.
– Семен?.. – У женщины забегали глазки. – Не говорила я ничего.
– Нет?
– Про семена я думала. Там у меня теплички. – Она махнула рукой за дом.
– Посевная уже закончилась.
– Я редисочки подсеяла свеженькой.
– Свеженькую в конце июля нужно сажать.
– Ну а я сейчас.
Комарина врала. Это было видно и по ее глазам, и по голосу.
– Про Семена вы думали, а не про семена! – отрезал Дымов. – Семен ваш любовник?
– Да какой уж там любовник! – Женщина махнула рукой, как будто отгоняла непрошеную глупость. – Так, жил по соседству.
– Здесь по соседству?
– Да нет же. У мамы. Как же вы меня утомили! – Комарина провела рукой по лбу, запрокинула голову.
– Нельзя вам на солнце стоять, тепловой удар будет.
– Да ну что вы, я привычная! – Женщина улыбнулась, но ладонь на голову все же положила.
Ни платка на ней, ни шляпы, а солнце жаркое, голову напекает.
– А потом скажут, что это несчастный случай, – продолжал Дымов.
– Кто скажет?
Комарина повела Дымова к навесу из виноградника над выездом из встроенного гаража. Там стояла изящная скамеечка с коваными боковинами.
