Данила видел, как закрылась дверь, но не услышал, как задвинулась защелка. Похоже, Маша не заперла дверь. Неужели это намек? Или даже приглашение?
Но ведь она только что обиделась на него. Ей не понравилось слово, которое он произнес. Как будто он просил ее подать себя.
Данила снова почувствовал себя на скале, у подножия которого шумело его желание. Маша за дверью, в душевой кабинке, без ничего. Он мог раздеться, зайти в ванную, присоединиться к ней.
За дверью в душе лилась вода, но Данила слышал и другой шум. Горная река вышла из берегов, заполнила все пространство между скалами и стала давить на стены ущелья. Данилу распирало от желания. Он как-то должен был сбросить внутренний пар, но не мог зайти к Маше в ванную. Она же наверняка обидится, порвет с ним.
Маша вышла к нему сама. В банном халате на голое тело, с влажными волосами, распущенными по всей длине. От волнения у него на лбу выступила самая настоящая испарина, и тело вдруг заколотилось изнутри. Его хватил самый настоящий озноб. Никогда еще с ним такого не было.
– Ты почему такой бледный? – спросила она, внимательно глядя на него.
– Я бледный? – Он провел пальцами по лбу, и они стали мокрыми от пота.
– Тебе плохо? – осведомилась Маша, остановилась в метре от него и опустила руки.
В этом движении он уловил смирение, покорность, но не воспринял все это как сигнал к действию.
– Вовсе нет. Мне хорошо.
– Очень хорошо?
– Очень-очень.
– Так, что лучше уже быть не может? – Она робко улыбнулась.
Ей и хотелось шутить, но ее сдерживала природная стеснительность. Она же и тормозила движения, поэтому Маша не смогла быстро развязать поясок на своем халате. Пальцы дрожали, плохо слушались, но с узелком она все же справилась.
Полы халата Данила развел сам. А там!.. Грудь небольшая, но форма просто идеальная, соски похожи на ягоды земляники, только без семян, вкрапленных в них. Плоский живот, кожа нежная, чистая. Касаться ее губами – одно удовольствие.
Маша закрыла глаза, откинула голову, из груди ее вырвался вдох. Данила резко поднялся, быстро сорвал с кровати покрывало, швырнул его прямо на пол, тут же сгреб Машу в охапку, шумно, но мягко опустил на кровать и затих, растягивая предвкушение. Он должен был изучить каждую родинку на этом нежном, вкусно пахнущем теле. Родинок было немного, но он искал их по всему телу. Медленно, в исступлении, едва сдерживая пар, рвущийся наружу.
Маша всего лишь принесла себя в жертву. Раз уж она согласилась жить с ним в одном номере, сказала «а», то должна была сказать и «б», чтобы не выглядеть дурой в своих же собственных глазах. Так он ее и понимал. Так она себя и вела.
Но Данила превратил ее тело в алтарь для поклонения, воспламенил в нем каждую клеточку, разжег огонь, который сам же и должен был потушить. Маша требовала от него воя пожарных сирен, шумного напора, шипения и дыма.
Данила сам чувствовал себя скалой, которую сотрясала бушующая река желания. Эта река тоже требовала нового русла, такого же глубокого, узкого и тесного. Он сам превратился в эту реку, втолкнулся в каньон мягко, пошел по нему бурно, пока не обрушился водопадом в клокочущую пропасть.
В эту пучину они рухнули вместе. Маша вцепилась в него как в спасательный круг, и руками обняла, и ногами. В этом положении она и замерла, изнывая от остаточных ощущений.
Данила улыбался, вспоминая, как страдал вчера, думая об этой чудесной девушке. Еще сегодня утром он готов был задушить Степу, который вез ее к себе в номер. Он надеялся на чудо, но не думал, что оно произойдет так быстро.
Чудо произошло. Они с Машей стали единым целым, и окружающий мир его совершенно не интересовал. Море, горы, природа – все это такое банальное, скучное, ни малейшего желания наслаждаться живописными видами.
Красотка Эльвира не воспаляла воображение, хотя у него и имелась возможность с ней закрутить. Сегодня вечером Галина обещала шашлыки, но Данилу и это не волновало. Ему даже на ужин идти не хотелось. Если он, конечно, вообще будет. База, что называется, закрыта на спецобслуживание. Не исключено, что никто тут даже не собирается кормить непрошеных курортников.
Ничего, с голоду они с Машей не умрут. Будут кушать друг друга, пока не заснут крепким сном глубокой ночью. А завтра утром исчезнут отсюда. Выполнят обещание, данное Степе, и уедут.
В дверь кто-то громко стукнул.
Маша вздрогнула, подняла голову.
– Это Степа, – сказал Данила и зевнул.
Вряд ли Венера могла бы ударить в створку с такой силой.
– Ты же меня ему не отдашь? – Маша еще крепче обняла его.
– Нет. Даже если ты сама захочешь к нему вернуться.
– Не захочу!
В дверь снова стукнули.
– Надрался он, что ли?
Данила поднялся, натянул джинсы, вышел в гостевую комнату.
Он открыл дверь и увидел Олега, который стоял с поднятой рукой. То ли в дверь собирался ударить, то ли на Данилу обрушиться.
Ударить он мог. Даже сквозь темные стекла солнцезащитных очков Данила чувствовал злость в его взгляде. Не простит Олег ему фингала под глазами, рано или поздно спросит за свое поражение. Скорее всего, скоро. Или даже прямо сейчас.
– Венера у тебя? – спросил он, не опуская руку.
От него пахнуло спиртным. Ну да, он же на кухню шел, за мороженым мясом, помогающим избавиться от синяка. А там ему виски под руку подвернулся, вот и принял парень от душевного расстройства.
– Венера в пролете.
– А кто там у тебя? – Олег сделал движение, как будто собирался пройти в номер, и тут же ударил поднятой рукой.
Однако Данила не позволил ему застать себя врасплох. Он поднырнул под руку, пошел на сближение и рубанул локтем в солнечное сплетение. Ударил мощно, на противоходе. От боли у Олега остановилось дыхание, он подался назад, наткнулся на стену и стек по ней на корточки. На голову ему свалилась картина, которую он же и сбил со стены.
Боль скручивала его, но все же он нашел в себе силы расправить плечи, чтобы набрать в легкие воздуха. Но дыхание не включалось.
Олег в ужасе уставился на Данилу. Он взывал о спасении, но Данила не знал, как ему помочь. Он сам впервые столкнулся с таким явлением.
На лестнице послышались шаги. Данила еще не знал, кто там, но уже понимал, что этот человек может стать свидетелем убийства, которое он только что совершил. Если не включить дыхание, то Олег умрет.
– Что здесь у вас такое? – спросил женский голос.
Кажется, это была Эльвира. Ее только тут не хватало.
Данила резко присел и ударил Олега кулаком в грудь. Так можно было запустить остановившееся сердце. Наверное.
– Ты что делаешь? – спросила Эльвира.
