– Значит, – принцесса прошлась от кресла до окна и остановилась, задумчиво взирая на парк, – это вы прислали котенка?
– Я, ваше высочество, – подтвердила Ноэми.
Она стояла у кресла-трона, смиренно сложив руки на животе. Внутри поднял голову страх. Вдруг Генриетта прогневается, напишет Йонасу де Вену, а он сообщит отцу? Тогда грозы не миновать, герцог дорого спросит за разрушенные матримониальные планы.
– Сразу чувствуется рука женщины! – усмехнулась принцесса и обернулась к Ноэми. – Мужчина прислал бы белые розы. И котенок, разве мужчина подарит котенка? Бриллианты, золото – они так банальны!
Генриетта тяжко вздохнула и закатила глаза. Потом милостиво разрешила:
– Маркиз может смело подарить что-то еще. И пусть сам покажется.
Успех, несомненно, успех!
Ноэми просияла. Не такой уж она плохой секретарь, справляется.
– А теперь посекретничаем.
Зашуршали юбки, и принцесса опустилась на низенькое кресло у столика, взяла с блюда веточку винограда и отправила в рот.
– Расскажите, как вы, девушка, пусть и из бедного рода, оказались секретарем. Это неприлично и так волнительно! Попали через постель его светлости? – подавшись вперед, лукаво шепнула Генриетта и, заметив пунцовый румянец на щеках собеседницы, поспешила успокоить: – Не слушайте сморщенных перечниц, я не моралистка. Нет ничего дурного в хорошем мужчине. Так где же вы подцепили герцога, да так крепко, что он, плюется, но женится?
– Вы ошибаетесь, ваше высочество, – Ноэми снова рисковала, но возмущение немыслимым предположением рвалось наружу. – Герцог де Вен не собирается жениться, а я его секретарь, не любовница.
– Повторяю, леди Вард, я не поборница девственности, смело скажите.
– В таком случае вам придется искать новую фрейлину, – заметила девушка и с гордостью добавила: – Невинность при мне.
Генриетта порывисто встала и сердито обронила:
– Так избавьтесь от нее! Сомнительный повод для гордости. Не сумеете сами, я найду подходящего мужчину.
– Но… – ошарашенная Ноэми ничего не понимала.
– Здесь дворец, а не храм, не хотелось бы видеть краснеющую до корней волос фрейлину при обсуждении ряда предметов, – предельно откровенно пояснила Генриетта и, не прощаясь, вышла из комнаты.
Девушка так и не поняла, принята ли она в штат. В глубине сердца надеялась, что нет. Развратный двор принцессы Генриетты привлекал меньше пыли кабинета и постоянных разъездов.
Выждав немного, Ноэми поспешила покинуть приемную. Хотелось скорее встретиться с герцогом и привести в исполнение план. Лишь бы ложь показалась правдивой, лишь бы ее отпустили к Лукашу! Девушка не знала, что ему скажет, чем объяснит столь пристальное внимание. Может, Ноэми ограничится парой общих фраз, постоит у постели и уйдет. Или и вовсе раскланяется с Сумеречным графом в кабинете – мужчины, даже больные, не любят принимать посетителей в спальне. Они всегда бодры, готовы к работе и упрямо держат лицо.
Взгляд бесцельно блуждал по сторонам. Шпалеры, светильники, статуи. Фигурка кошки из оникса на подставке. «Дороже кошки зверя нет…» – внезапно вспыли слова загадки. Ноэми резко остановилась и уставилась на статуэтку. Она действительно дорогая: камень цельный, натуральный, чистый. Воровато оглянувшись и убедившись, что стража далеко, а придворных возня в коридоре не волнует, девушка попыталась приподнять кошку. Она оказалась слишком тяжелой. Тогда Ноэми попробовала повернуть статуэтку. Показалось, или что-то щелкнуло? Проверить, открылся ли тайный ход, девушка не успела и поспешно закрыла кошку собой – по коридору шел королевский секретарь. Занятый беседой Мэй де Асан пока не обращал внимания на Ноэми, но вечно так продолжаться не могло.
Молоточки стучали в висках. Пот тонкой струйкой стекал по виску. Резко захотелось пить, а еще расстегнуть пуговицы сдавившего ребра платья.
Вот голубые глаза скользнули по Ноэми. Сначала мельком, как по стене, потом уже осмысленно. Девушке показалось, будто взгляд осязаем, схватил за грудки и не отпускает. Иллюзия, вызванная страхом, но столь реальная!
– Добрый день, господин де Асан! – поздоровалась Ноэми.
Девушка запоздало спохватилась – отныне она леди, а не безродная девица, мужчине положено приветствовать ее первым. Следом пришло второе озарение: Мей де Асан наверняка дворянин с титулом, а девушка величала его господином, наживает врага на ровном месте. Как известно, самолюбие – больное место каждого человека, а чем выше он забрался, тем сильнее оно раздуто.
– Добрый день, леди Вард, – чопорно, с показной холодностью ответил королевский секретарь, окатив Ноэми волной презрения. Наверняка тоже решил, будто девушка вернула титул в постели. – Позвольте поздравить с восстановлением справедливости. Печально, когда родители отказываются от собственных детей. И еще печальнее, когда истинные виновники не несут наказания.
Ноэми насупилась, силясь понять, на кого намекает де Асан. Потом сообразила: любовник! Сестра наврала, будто Ноэми лишилась невинности до свадьбы и не с кем-то, а с простолюдином.
Девушка понимала, удар нанесен прицельно – де Асан мстил за господина, но нужного эффекта не добился, Ноэми не покраснела, не разрыдалась.
– Человек не вправе брать на себя божественное правосудие, – напомнила она. – Двенадцать Вседержителей ему судии.
Де Асан склонил голову, соглашаясь. Его спутник, мужчина в неприметном сером камзоле, с любопытством рассматривал Ноэми. Она, поддавшись искушению, ответила тем же и заметила, человек не так прост – перстни, один из которых печатка, шелк манжет, выглядывающий из-под рукавов сюртука. Зачем скрывать истинный статус? Или это привычная манера одеваться?
– Позвольте представить, – де Асан отошел, чтобы не загораживать спутника, – королевский казначей лорд Деметрий Ллос. Лорд Ллос, – секретарь обернулся к мужчине, – леди Ноэми Вард, секретарь герцога Дамиана де Вена.
– Очень приятно, – синхронно ответили девушка и казначей.
Лорд поспешил поцеловать леди руку и удивиться: женщина – и секретарь! Ноэми же задумалась, отчего столь высокий пост занимал простой дворянин.
Аристократы Лиргии щеголяли частицей «де» перед фамилиями, обычные представители высшего сословия, вроде Вардов, довольствовались только фамилией. Происхождение злополучного «де» – самое прозаичное. Оно пришло из языка наиви – вымершей расы светлых существ, некогда населявших множество миров и полностью уничтоженных «серыми», лангами, «темными», навсеями, и некогда обозначало принадлежность к некой местности. Таким образом, де Вен превращался в мужчину из местности Вен. У наиви подобного наименования не практиковалось, они называли так чужаков, чтобы не путаться.
Лорд Ллос взглянул на стопку бумаг, которые нес под мышкой, и со вздохом извинился: дела, нужно идти. Ноэми ожидала, де Асан последует его примеру, но секретарь задержался, мазнул колючим взглядом по лицу и остановился в опасной близости от статуи кошки. Девушка затаила дыхание. Де Асан хмыкнул и шепнул, вроде, беззлобно, но с явным подтекстом:
