Через три дня, 10 апреля, в «Коммунисте» появилась публикация об украинизации наркоматов и трестов, в которой приводились данные очередной проверки на знание служащими украинского языка: в наркоматах из 2549 служащих хорошо владели языком 484, удовлетворительно — 1134 и совсем не владели — 931 человек, причем из пяти наркоматов было уволено 27 работников, «не знающих украинского языка без уважительной причины». В трестах и торгово-промышленных предприятиях из 2913 проверенных работников хорошо знали украинский язык 255 человек, средне — 1077 и не знали — 1581
[500].
Статьи были опубликованы в преддверии сессии ЦИК СССР, на которой председатель СНК УССР В. Я. Чубарь вспомнил о событиях годичной давности. Упомянув, что «на одном из Всесоюзных съездов советов товарищи бросали украинскому правительству и украинским органам упрек в том, что они не ведут работы по удовлетворению запросов национальных меньшинств», он привел ряд цифр: «На 1 января 1926 г. у нас было организовано национальных районов: немецких — 7; еврейских — 2; польских — 1; болгарских — 2; греческих — 2. Национальных сельсоветов, по данным на 1 июля 1925 г., организовано: русских — 89; еврейских — 20; польских — 63; белорусских — 1; немецких — 117; греческих — 27; болгарских — 28; чешских — 13 и молдаванских, вне пределов молдавской автономной республики — 9. Эта работа не считается законченной»
[501].
Присутствовавший на заседании Ю. Ларин в прениях не преминул заявить о существовании «русского вопроса на Украине»
[502]. «Жалобы с Украины от поляков, евреев, немцев сократились по крайней мере на 80 %. Я имею в виду те жалобы, поток которых направлялся в редакцию „Правды“ и оттуда передавался мне. Целый ряд жалоб, которые туда направлялись, теперь отпал»
[503], — признал Ларин. Однако, по его мнению, «практика относительно русских пока порой хромает».
Как и на III съезде Советов СССР, Ларин сослался на имевшиеся в его распоряжении факты. Так, в газете «Харьковский пролетарий» от 14 марта 1926 г. было опубликовано постановление окрисполкома, в котором последний «предложил всем своим отделам и инспектурам вести в дальнейшем всю служебную переписку исключительно на украинском языке. Все бумаги, присылаемые в окрисполком на русском языке, будут возвращаться обратно нерассмотренными»
[504]. «На каком основании крестьянам, населяющим этот район, и рабочим, населяющим этот город, великороссам, запрещается обращаться на русском языке в наши официальные учреждения?»
[505], — недоумевал Ларин. «Почему вывески на украинских государственных учреждениях, даже в тех городах, где большинство населения составляют великороссы, — должны быть только на украинском языке? Я не могу не вспомнить, что, когда Петлюра въехал в Киев, одним из первых его актов было распоряжение снять все вывески на русском языке и иметь вывески только на украинском языке. Почему это петлюровское распоряжение… возобновляется теперь?»
[506] — негодовал он.
Кроме того, недовольство Ларина вызвали и методы подсчета национального состава населения ряда украинских регионов, от чего напрямую зависело то, какой язык будет «применяться в местных советах». Внимательно просмотрев книгу, изданную украинским наркоматом внутренних дел под заглавием «Национальный состав Советской Украины», докладчик обвинил украинские власти в «головотяпстве». Так, по словам Ларина, при подсчете населения Донбасса не были приняты во внимание русские рабочие, на том основании, что они являются «пришлым населением», проживающим «исключительно в рудничных и фабрично-заводских поселениях», и их нельзя смешивать с «коренным населением губернии»
[507].
Ссылаясь на книгу, Ларин привел и другие похожие случаи. В 1924 г. было произведено «специальное районное описание Украины с точки зрения изучения ее национального состава» «путем опроса каждого сельсовета и о каждом населенном пункте в отдельности хорошо знающим свой район статистиком». Однако составители книги, «товарищи из украинского наркомвнудела, получив сведения 1924 г. о том, что такая-то деревня, по заявлению ее жителей — русская, в ряде случаев… поправили, что эта деревня не русская, а украинская, ссылаясь на то, что… царское правительство в 1859 г… и затем в 1864 г… считало, что эти деревни украинские»
[508].
Подводя итоги, Ларин заявил, что «русские на Украине — нацменьшинство и что к ним нужно подходить как к нацменьшинству, давая те же гарантии национальных прав и культуры, какие даются другим нацменьшинствам — немцам, полякам, евреям и т. д.». «Когда мы на другой сессии будем слушать доклад не правительства Украины, а правительства РСФСР, тогда я с такой же энергией буду требовать, чтобы у нас в РСФСР также были устранены те следы великорусского шовинизма, какие есть у нас, — подчеркнул Ларин. — Я буду требовать, чтобы были созданы украинские национальные округа на Кубани, на Амуре, за Волгой, чтобы были присоединены к Белоруссии входящие теперь в Гомельскую губернию белорусские округа. Но я буду требовать, чтобы т. Чубарь не говорил, будто только русские чиновники у них на Украине недовольны некоторыми проявлениями указанной мною практики»
[509].
Как и в 1925 г., после выступления Ларина незамедлительно последовала реакция. Г. Ф. Гринько заявил, что не оспаривает наличие ошибок, поскольку «в практике наших государственных аппаратов, при искусстве и желании (т. Ларин, кажется, сам оговорился, что он — не последний по части втирания очков), можно найти не только десятки, а сотни примеров самого бесшабашного головотяпства…» Но, по его мнению, «нужно заниматься не нанизыванием формально подобранных, удачных или неудачных, документов, а нужно проанализировать реальное положение вещей в республике»
[510].
Гринько указывал на «особое место», которое занимает русская культура на Украине: «Надо понять это сложное положение, надо понять, что русская культура на Украине, опирающаяся на вековые традиции угнетения, а сейчас — на огромный престиж РСФСР в строительстве Советского Союза, мощно противостоит едва поднимающемуся национальному возрождению Украины. Кто хочет честно ответить на политический вопрос, кто не хочет заниматься очковтирательством, тот должен понять своеобразие этого положения, понять трудности, какие в лице русской культуры и русской исторической традиции встречает рост украинского национального строительства»
[511].
