Свои антиоппозиционные выступления Каганович продолжил на пленуме ЦК КП(б)У 3–4 августа. Тональность его выступления была грубой, нередко оскорбительной. Критике подверглись тезисы о невозможности строительства социализма в одной стране. Каганович говорил, что советское государство является базой мировой революции, а потому национально-государственная и международная точки зрения по этому вопросу совпадают. Как заявил украинский генсек, какого беса рабочий и крестьянин будет мучиться, страдать и строить, если он не уверен, что он построит?
[566] Сталин, поддерживая Кагановича, провел последнего в июле 1926 г. кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б). В ноябре 1926 г. Г. Ф. Гринько перевели в Москву на должность заместителя председателя Госплана СССР, а затем был нанесен удар по М. Е. Яловому и Н. Г. Хвылевому — они были освобождены от обязанностей редакторов журнала «Червоний шлях», а главным редактором журнала стал В. П. Затонский.
Наступление на тех, кто «утерял классовый подход», шло в несколько этапов. О журнале «Червоний шлях» шла речь на заседании Политбюро ЦК КП(б)У 10 сентября. Издание решено было реорганизовать с целью «расширения марксистского влияния», для чего рекомендовалось организовать в журнале раздел марксистской критики и библиографии, помещать статьи на современные общественно-политические темы, следить за литературными темами и пр. Политбюро констатировало, что журнал «собрал вокруг себя в свое время соответствующие кадры украинской интеллигенции, как старой, так и молодой» и «стал заметным политическим фактором общественной жизни Украины». Однако журнал взял «слишком благожелательный, без соответствующего критического отношения курс на старую формацию „европеизированной“ (чисто буржуазной) украинской интеллигенции (неоклассики и т. п.)», поэтому не сумел дать марксистского освещения процессов общественной политической жизни
[567].
сентября Политбюро вновь обратилось к этому вопросу. Каганович напомнил собравшимся, что 10 сентября было принято постановление о журнале «Червоний шлях» и теперь нужно принять решение: признать это постановление верным или отменить. Глава республиканской парторганизации настаивал на «принципиальной идейной линии» этой резолюции и верности оценок постановления Политбюро
[568]. Кроме того, Каганович подверг критике группу, которая «задавала тон» журналу, и прежде всего Хвылевого. «Мы будем приветствовать Хвылевого и проч., если они пойдут по пути исправления своих ошибок…» — настаивал Лазарь Моисеевич и предлагал более решительно «критиковать и указывать на ошибки»
[569]. Вспомнил Каганович и о Шумском, который обещал «выступить против Хвылевого». По оценке украинского генсека, начиная с июньского пленума «активной поддержки ЦК в борьбе с уклонами Хвылевого мы не встретили»
[570].
Коснувшись ошибок наркома просвещения, Каганович отметил, что решающим остается вопрос о темпе украинизации: «мы не должны смешивать украинизацию аппарата с украинизацией рабочих масс». Кроме того, подчеркнул генеральный секретарь, нельзя отождествлять украинизацию партаппарата с устранением старых большевистских кадров, напротив, «старые большевистские кадры, русские пролетарские кадры должны быть сохранены наряду с выдвижением новых кадров украинцев»
[571].
ноября 1926 г. на стол Кагановичу легла справка секретаря парткома Наркомпроса Украины А. Кириченко, в которой говорилось о непосещении Шумским коллегий Наркомпроса и неуплате им партийных взносов
[572]. Через несколько дней, 20 ноября, Политбюро вновь рассматривало на своем заседании вопрос о журнале «Червоний шлях». По мнению партийных лидеров, журнал ошибок не исправил, не заявил о своем согласии с линией партии по поводу путей развития украинской культуры. Вновь была отмечена неправильная позиция Хвылевого в литературной дискуссии
[573].
Группа «ваплитовцев»-коммунистов — Н. Г. Хвылевой, М. Е. Яловой и А. Ф. Досвитный — 1 декабря 1926 г. выступила с заявлением, в котором признала, что лозунг об ориентации на «психологическую Европу» одновременно с разрывом с русской культурой является извращением с классовой пролетарской линии, лозунгом буржуазным. Теория борьбы двух культур в интерпретации Хвылевого соответствует экономике капиталистического развития. Они признали свои «ошибки» и подчеркнули, что всецело стоят на почве постановления июньского пленума ЦК КП(б)У об украинизации. Авторы заявления утверждали, что они ни в чем не расходятся с линией партии и отрекаются от своих ошибок
[574].
Стал отступать и Шумский. 25 ноября, выступая перед коммунистами своего наркомата, он заявил, что Хвылевой встал на сторону украинского националистического лагеря. В декабре Шумский неоднократно посылал Кагановичу варианты своей критики Хвылевого. Однако всякий раз партийный лидер Украины оставался недоволен, возвращал текст и требовал его доработки, настаивая на том, что нарком просвещения должен публично заявить о своих ошибках. Наконец, 18 декабря Александр Яковлевич не выдержал: «Должен откровенно сказать, Лазарь Моисеевич, что в общем Ваши поправки произвели на меня гнетущее впечатление отношения ко мне, как к чужому и чуждому для ЦК человеку. Хотя я все сделал на июньском пленуме для того, чтобы покончить с трениями, какие имели место до этого пленума, и ни в чем принципиально не расхожусь с ЦК»
[575]. Впрочем, как верно заметил украинский историк Г. Г. Ефименко, травля Шумского не стала, как в случае с оппозицией, поводом для внутрипартийной дискуссии, поскольку «общепартийная оппозиция была более враждебно настроена относительно Украины, в частности, из уст ее представителей постоянно раздавалась критика украинизационных мероприятий украинского руководства»
[576].
§ 4. Украинизаторские демонстрации 1926 года
Борьба с «хвылевизмом» и «шумскизмом» развернулась на фоне очередной украинизаторской демонстрации: в начале октября 1926 г. Киевский оперный театр перешел на украинский язык. Год назад, в октябре 1925 г., была открыта Украинская государственная опера в столичном Харькове (директором стал актер и режиссер С. И. Каргальский), а теперь и Киевский оперный театр получил наименование «Киевская государственная академическая украинская опера». Для координирования деятельности национальных оперных театров трех крупных городов — Харькова, Киева и Одессы — СНК УССР создал Объединение государственных украинских оперных театров, которое возглавил режиссер И. М. Лапицкий. Все оперных коллектива начали сезоны почти одновременно: в Харькове — 30 сентября, в Киеве — 1 октября, в Одессе — 8 октября 1926 г. Оперные спектакли в этих театрах должны были исполняться на украинском языке. Однако вокруг принципа построения репертуара велось немало споров. В Харькове репертуар первого сезона украинской оперы включал в себя 6 произведений западноевропейских композиторов и 3 русские классические оперы. Как считал композитор Ф. Е. Козицкий, «принцип использования иностранных опер, но на украинском языке, должен быть положен в основу строительства будущего оперного сезона»
[577]. Так, украинская переводчица, прозаик и драматург Л. М. Старицкая-Черняховская перевела либретто многих классических опер — «Орфей» К. В. Глюка, «Риголетто» и «Аида» Дж. Верди, «Фауст» Ш. Гуно, «Чио-Чио-Сан» Дж. Пуччини, «Золотой петушок» Н. А. Римского-Корсакова
[578]. Опера в Киеве была торжественно открыта спектаклем «Аида» Дж. Верди, первый сезон Одесского оперного театра открылся постановкой «Князя Игоря». Зимой 1926/1927 г. в Харьков приехал Л. В. Собинов, специально выучивший украинский язык для исполнения оперных партий
[579].
