После самоубийства Скрыпника ЦК ВКП(б) получил информацию о том, что «в связи с обсуждением ошибок ЦК КП(б)У в руководстве национальным вопросом весь удар заострен лично против т. Косиора». Письмо об этом в ЦК КП(б)У отложилось в личном фонде Кагановича, но в материалах Политбюро, Оргбюро, Секретариата ЦК ВКП(б) и исходящих шифротелеграммах, хранящихся в РГАСПИ, указаний об отправке этого документа нет
[820]. Тем не менее документ этот достаточно любопытный. ЦК ВКП(б) считало необходимым указать, что «хотя за ошибки и недостатки руководства национальными делами, естественно, большую ответственность несет в первую очередь первый секретарь т. Косиор, но совершенно неправильным является попытка остальных членов Политбюро ЦК КП(б)У снять с себя ответственность за ошибки, которые допускало все Политбюро в целом». В частности, ЦК сочло «неправильным, что члены Политбюро ЦК КП(б)У выступили с речами, по сути дела, направленными против т. Косиора, на большом активе Харьковской организации» 7 июля 1933 г. Эти выступления «не могут быть иначе истолкованы, как постановка вопроса об уходе т. Косиора из Украины», а такая постановка вопроса «формально неправильна потому, что такой вопрос необходимо поставить прежде всего перед ЦК ВКП(б), ибо дело идет о члене Политбюро ЦК ВКП(б) и первом секретаре крупнейшей организации партии и, во-вторых, ЦК ВКП(б) считает, что т. Косиор должен оставаться на Украине». По мнению центрального партийного руководства, «в связи с непартийным поступком т. Скрыпника, покончившего самоубийством, уход т. Косиора может толковаться как несогласие с национальной политикой ВКП(б), а в лучшем случае внутри партии может быть истолкован как уход в самый трудный момент, когда нужна серьезная развернутая идейно-политическая борьба с националистическими и шовинистическими элементами»
[821].
«Непартийный поступок» Скрыпника оказался в центре внимания не только центрального руководства, но и украинской общественности за рубежом. Так, например, о Скрыпнике речь шла и в письме В. К. Винниченко по поводу национального вопроса на Украине и международного положения СССР, которое было направлено 15 сентября 1933 г. в Политбюро ЦК КП(б)У и в Политбюро ВКП(б) Сталину. «Вы, товарищи, держащие в своих руках руководство всей политикой Советов, в большинстве своем либо по происхождению, либо по воспитанию — русские (здесь и далее выделено Винниченко. — Е. Б.). Вы с детства привыкли к определенному отношению к национальному вопросу в России в смысле господства русской национальной культуры и национальности»
[822], — писал Винниченко. Он коснулся также и причин происходивших в УССР событий. «Я не знаю всех условий и причин смерти таких выдающихся и ценных людей на Украине, как Хвылевой и Скрыпник, но мне, как и всем, ясно, что произошла она на почве национальных отношений и конфликтов»
[823], — утверждал автор письма. Самоубийство Скрыпника, по мнению Винниченко, «объективно сигнализирует о несовершенном практическом разрешении нацвопроса на Украине»
[824].
Станислав Викентьевич Косиор (1889–1939) — советский партийный и государственный деятель. Первый секретарь Коммунистической партии Украины, заместитель председателя правительства СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б)
Без сомнения, антискрыпниковская кампания свидетельствовала о переменах в идеологическом курсе большевиков: теперь главное внимание было перенесено на националистическую угрозу. На ХVII съезде ВКП(б), состоявшемся 26 января — 9 февраля 1934 г., Сталин, заявив о живучести остатков антиленинской идеологии, обратил особое внимание на Украину: «На Украине еще совсем недавно уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью»
[825].
На Украине начались «чистки», продолжавшиеся с перерывами на протяжении нескольких лет. Только за 1933 г. численность украинской парторганизации уменьшилась на 109 556 человек
[826]. Обстановка общей подозрительности создавала условия для распространения доносительства. В этом плане весьма характерно появление таких фигур, как П. Т. Николаенко. По оценке известного российского исследователя О. В. Хлевнюка, она стала «одной из тех экзальтированных жертв сталинского учения об усилении классовой борьбы, которым повсюду мерещились враги и шпионы»
[827]. Биография Николаенко была типичной: батрачка, в 1920 г. вступила в партию, трудилась женоргом, училась. В 1935 г., работая в музейном городке в Киеве, она обвинила одного из сотрудников в краже экспонатов. Директор не поддержал Николаенко, та стала обличать и его. Николаенко отправили в аспирантуру Ассоциации марксистско-ленинских научных институтов (УАМЛИН), где она тоже разоблачила «врагов». После того, как партийная организация Ассоциации исключила Николаенко из партии, последовали заявления, что в УАМЛИНе засели враги. Николаенко подала заявление на имя Сталина, и в апреле 1936 г. Комиссия партийного контроля приняла решение восстановить ее в партии. Однако в Киеве восстанавливать Николаенко не торопились
[828]. О Николаенко стало известно Сталину. На февральско-мартовском пленуме 1937 г. он посвятил ей целый абзац в своей речи, указав, что «простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения»
[829].
Понесла потери и украинская интеллигенция. Нелегкая судьба досталась художественному руководителю театра «Березiль» Л. Курбасу. Его обвинили в том, что под лозунгом «независимого искусства» театр якобы проводил политику изоляции театра от «нашей советской социалистической действительности»
[830]. 5 октября 1933 г. Политбюро ЦК КП(б)У утвердило решение Наркомпроса УССР, в котором говорилось, что театр «не смог занять должного места в создании украинского советского искусства», а Курбас «сбивал театр на позицию украинского национализма», «нередко показывал советскую действительность карикатурно»
[831]. 22 марта 1935 г. Политбюро ЦК КП(б)У приняло решение переименовать харьковский театр «Березiль» в театр им. Шевченко
[832]. Члены ВАПЛИТЕ вынуждены были в письме в ЦК КП(б)У заявить о том, что выявившиеся в ходе литературной дискуссии «уклоны от партийной линии» были использованы «враждебными пролетарской революции элементами», но это произошло против желания членов ВАПЛИТЕ, и поэтому «ныне мы решительно рвем с теми нашими ошибками, которые давали повод врагам компартии примыкать к нам»
[833]. 12 мая 1933 г. был арестован писатель М. Е. Яловой, первый президент ВАПЛИТЕ, руководитель политотдела Укргосиздата
[834]. На следующий день покончил с собой Н. Хвылевой. Из библиотек Украины были изъяты произведения «националистического характера» Б. Д. Антоненко-Давидовича, Д. П. Гордиенко, Н. Г. Кулиша, Ф. И. Капельгородского, И. Н. Лакизы, А. Олеся (А. И. Кандыбы), В. П. Пидмогильного и других
[835]. На январской сессии ВУАН 1934 г. нарком просвещения В. П. Затонский, выступая с докладом «О национально-культурном строительстве и борьбе против национализма», обвинил М. С. Грушевского в отстаивании «хуторянской украиники», А. Е. Крымского — во вредительстве, М. И. Яворского — в сокрытии деятельности врагов в ВУАМН. На этой сессии из состава академии были исключены галичане М. С. Возняк, Ф. М. Колесса, К. И. Студинский и В. Г. Щурат, а также известный философ В. А. Юринец и основатель украинской географической науки С. Л. Рудницкий
[836].
