Среди множества работ украинских специалистов, посвященных советской украинизации, детальному изучению «периода Кагановича» (1925–1928) уделяется не так много внимания, как заслуживает данная тема. Исследования зачастую сфокусированы на отдельных направлениях украинизации (в области школьного образования, профсоюзного строительства, в культурно-просветительской сфере и т. п.). Приводятся статистические данные (например, по количеству школ с украинским языком обучения в разные годы, по тиражам и наименованиям издаваемой литературы, периодической печати и т. п.), цитируются постановления республиканских органов власти, однако этого зачастую совершенно недостаточно для того, чтобы представить себе сложный период перехода от украинизации «по декрету» к украинизации «в действии». Характерно, что в популярной и пропагандистской версии истории украинского ХХ века украинизация к концу 2010-х гг. порой превращается в неудобную тему, которую проще обойти стороной, как это сделано, к примеру, в 2019 г. в 500-страничной книге кандидата философских наук С. И. Грабовского «Убить Сталина, иначе его мифы убьют нас»
[99].
При этом авторы коллективной монографии, посвященной советской украинизации, признают «значительную зависимость результативности политики украинизации от желания того или иного партийного руководителя»
[100]. Роль Л. М. Кагановича оценивается отрицательно, поскольку тот, «поддерживая линию на аппаратную украинизацию… делал всё, чтобы выхолостить ее содержание, деморализовать настоящих носителей национальной культуры, свести к минимуму их творческую свободу». Для Кагановича украинизация была временным тактическим средством, направленным на умиротворение непокорных националов, на еще большее прикрепление их к имперскому центру. Основное внимание обращалось на усиление идеологического контроля за развитием национальной культуры
[101].
Оценивая деятельность Кагановича в УССР, украинские специалисты особенно подчеркивают его верность Сталину, акцентируя внимание на борьбе главы украинской парторганизации с «национал-коммунистами». Так, Ю. И. Шаповал подчеркивает: «В начале апреля 1925 г. КП(б)У возглавил 31-летний еврей с Киевщины Лазарь Каганович. „Каганович заправляет в партии“, — так говорили о нем в Украине в середине 1920-х годов. Первоочередной целью его приезда было обеспечение поддержки Сталина со стороны КП(б)У, создание просталинского партийно-государственного монолита»
[102]. Украинский историк также отмечает, что Каганович хорошо прочувствовал новые акценты в сталинской национальной политике, которые давали себя знать во второй половине 1920-х гг., и видел в борьбе с «националистическим уклоном» чрезвычайно эффективный способ укрепления собственного влияния. Эти мотивы и стали причиной его конфликта с А. Шумским
[103].
Н. А. Фролов подчеркивает, что «Л. Кагановичу принадлежит особая роль в развертывании откровенной борьбы против тех, кого очень быстро в верхушке КП(б)У и ВКП(б) стали называть „национал-коммунистами“ и „национал-уклонистами“. Таким образом, И. В. Сталин и Л. Каганович пытались очертить определенные политические и социально-культурные границы проведения национально-культурной реформы на Украине. Они были заинтересованы в общей поддержке КП(б)У их элитарной группировки в борьбе за власть внутри ВКП(б), они были заинтересованы в обеспечении и укреплении коммунистической власти в республике усилиями тех украинцев, которые связали свою судьбу с этой властью, но они никак не желали способствовать процессам развития украинского национального самосознания, их государственности и социально-культурного развития нации»
[104]. В монографии В. Ю. Васильева, посвященной динамике отношений центр-субцентр власти (1917–1938), отмечена роль Сталина и Кагановича в корректировке процесса украинизации, причем последняя рассматривается в качестве орудия социальной мобилизации вокруг идей советской власти и государства. «Захватив монопольное право на выработку и внедрение идеологем политики украинизации, эти деятели политически, а вскоре и физически уничтожали инакомыслящих руководителей в самой Компартии»
[105], — считает этот автор.
Безусловно, оценки украинских специалистов, целиком укладывающиеся в сложившуюся в украинской историографии концепцию советской национальной политики, заслуживают пристального внимания. Вслед за украинской диаспорной историографией основной акцент делается на борьбе с инакомыслием, при этом зачастую остаются в тени особенности общественной жизни республики середины 1920-х гг., нюансы проведения украинизации в свете взаимоотношений как между центральным и республиканским руководством, так и между республиканскими лидерами и нарождающейся советской украинской интеллигенцией. Стоит отметить, что крупных исследований, посвященных практике проведения украинизации в 1925–1928 гг., до сих пор не появилось ни в зарубежной, ни в отечественной историографии. Между тем ощущается настоятельная необходимость в конкретном, скрупулезном изучении событий этого периода и выявления роли Кагановича в изменении социокультурной ситуации в республике.
Источниковая база для изучения данной проблемы достаточно обширна. Несомненный интерес представляют собой как официальные документы, так и документы личного происхождения. Среди опубликованных источников необходимо отметить стенограммы партийных съездов, декреты советской власти, сочинения В. И. Ленина и И. В. Сталина и т. п., сборники документов по отдельным направлениям партийной политики (как, например, культурное строительство, образование Союза ССР и др.
[106]) и материалы, относящиеся к области внешней политики
[107]. Кроме того, несомненный интерес представляют работы В. И. Ленина, в том числе его неизвестные документы
[108], переписка Л. М. Кагановича с И. В. Сталиным
[109], донесения ГПУ И. В. Сталину
[110], стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928–1929 гг.
[111], документы партии и органов госбезопасности о культурной политике в 1917–1953 гг.
[112].
