А потом раздается звонок. Стандартная мелодия из телефона Арсения. Ругнувшись, он вытягивает руку и наощупь выключает звук. Я не могу не думать, что это возможно звонит ему она. Инесса. И что скорее всего она еще ни о чем не знает, и когда узнает, попытается сделать все, чтобы его вернуть.
Арсений жмурится, шрам на межбровье знакомо переламывается пополам. Он делает резкий рывок бедрами, собираясь из меня выйти, но я успеваю поймать его бедра ногами.
— Не надо, — выдыхаю, задевая его губы своими. И когда Арсений резко мотает головой, неожиданно для самой себя вру: — Я пью таблетки.
Синие глаза широко распахиваются, обшаривая мое лицо в поисках ответа, и спустя несколько секунд я ощущаю, как внутри меня растекается горячее. Я благоговейно смыкаю веки, за которыми моментально вспыхивает картина, родившаяся в Одинцово. Квартира, залитая светом, серый диван, картина на стене... Луиза, Радкевичи, я, Арсений и наш с ним ребенок.
28
Арсений уходит в душ первым. Идею пойти с ним я вынуждена оставить: моя ванная комната в три раза меньше, чем в Одинцово, и едва ли подходит для романтических утех на двоих.
Грудь все еще покрыта испариной, а между ног липко и горячо покалывает. Я осторожно провожу там пальцами и разглядываю жемчужно-кремовую жидкость. Сердце гулко грохочет. Неужели я всерьез решилась…? Сейчас как раз середина цикла и забеременеть шансы высоки.
Облизав внезапно пересохшие губы, я смотрю на приоткрытую дверь спальни. Всего в нескольких метрах от меня Арсений принимает душ и ни о чем не подозревает. От понимания этого в груди становится неуютно, словно в ней поселилось что-то лишнее. В момент нашего секса меня захлестнули эмоции и делала так, как чувствовала... Сейчас же не думать невозможно.
Арсений для меня особенный, и я не хочу его предавать. Но можно ли считать предательством то, что я хочу от него ребенка? Он ведь сам говорил, что в будущем мечтает о детях. Я не хочу никому вредить. Если он сам пришел ко мне, значит, таково его желание? Тогда какая разница, когда случатся дети — сейчас или позже? Я закончила учебу, не бедствую, есть работа и жилье. И пусть у меня не было времени все хорошо обдумать, сейчас я чувствую себя готовой.
От подобных рассуждений дискомфорт в груди немного рассеивается. Обхватив колени руками, я прислушиваюсь к звукам льющейся воды. Можно рассказать Арсению о своей спонтанной лжи прямо сейчас, и тем самым избавить себя от дальнейших угрызений совести.
Прикрыв глаза, я визуализирую его лицо, когда говорю ему все это. Арсений раздраженно хмурится, а синие глаза отчетливо транслируют непонимание и разочарование. И что будет дальше? Какие у нас варианты? Он может настоять на том, чтобы я выпила таблетку. Я про такие читала в интернете — их нужно использовать в течение нескольких часов после полового акта, чтобы исключить риск зачатия. Но в этом случае разочарование почувствую я. Что человек, которого я люблю, добровольно отказывается от возможности иметь со мной детей. Так что мне делать?
Телефонная мелодия, приглушенная запертой дверью, заставляет меня вздрогнуть. Кто это? Снова она? Может быть, это и есть подсказка? Я ведь понятия не имею, как поступит Инесса, когда узнает о нас. Если она еще ни о чем не знает, конечно. На ее стороне есть так много преимуществ: связи Ладыгиных с отчимом, материальное благосостояние и отсутствие статуса сводной сестры. А у меня есть только я.
Арсений появляется в спальне спустя минут десять, привнося в нее влажный аромат моего геля для душа.
— Тебе идет мое полотенце, — издав тихий смешок, я указываю глазами на его бедра, замотанные в бежевую махровую ткань.
Арсений усмехается в ответ, в два шага сокращает расстояние между нами и садится на кровать напротив. Его глаза, прищурившись, смотрят в мои.
— Я сейчас уеду. Есть дела.
Я понимающе киваю. К такому повороту я была готова, и заранее сказала себе не повторять предыдущих ошибок с обидами на его занятость. Он много работает. Мне следует это принять и уважать.
Арсений продолжает на меня смотреть, и мне с трудом удается удерживать его взгляд. Почему он так смотрит? Подозревает?
— Ты действительно пьешь таблетки?
Правда наливается в горле комком, на пару секунд лишая меня возможности говорить. Я никак не могу решить, стоит ли ему выпасть наружу или же провалиться вниз. Нервозность достигает своего пика, и я слабовольно отвожу глаза. Как же сложно… От растущего напряжения вибрируют мышцы, а рот становится непослушным.
— Да, — быстро выпаливаю я. — Врач выписал на пару месяцев.
Когда из импульсивной моя ложь перешла в статус осознанной, мне становится окончательно не по себе. Я спрыгиваю с кровати, наклонившись, подхватываю со спинки кресла халат и спешно продеваю в него руки.
— Мне тоже нужно в душ, — повернувшись, я одариваю наблюдающего за мной Арсения бодрой улыбкой. — Подождешь немного? Потом я тебя провожу.
Я предпринимаю попытку выскользнуть из спальни, однако Арсений ловит меня дверном проеме.
— Ждать не могу, — хозяйским рывком он разворачивает меня к себе. — Быстро послушай, а потом я поеду.
Мой внезапное желание — помотать головой и отступить назад. Арсений любит рубить правду в лицо и сейчас мне становится немного страшно. Первый счастливый шок сошел и настало время прозаичной реальности. Вдруг он скажет, что… Я не знаю. Что между нами все останется так, как сейчас, потому что Инесса ему удобна и идеально подходит на роль жены? Что, если предложит быть его любовницей, к которой он сможет приезжать как вчера, чтобы заняться сексом… Что я буду делать тогда? Смогу ли принять это или же напротив, отказаться?
— Ты чего хмуришься? — Арсений слегка встряхивает меня за плечи. — Глаза подними.
Я поднимаю.
— Я с Инессой за один день вопрос закрыть не смогу. Слишком много нюансов.
Легкие покалывает от облегчения. Это не то, чего я боялась. По-крайней мере, Арсений не собирается оставлять все, как есть.
— Каких нюансов?
— Много разных, — отрезает он, давая понять, что распространяться о них не намерен. Но теперь, когда мой главный страх отступил, вспышки вопросов не желают стихать.
