37
«Прощальный посиделки с любимыми коллегами. Завтра наконец-то домой!», гласит надпись под фотографией, которую я разглядываю вот уже минуту. Снимок сделан с лучшей эстетике инстаграма: в кадре — стол с изящными закусками в виде оливок и брускет, и несколько женских рук с безупречными маникюром, скрестившие бокалы.
Я снова сделала то, чего обещала себе не делать: открыла инстаграм Инессы. Мои беспокойство относительно ее действующего статуса девушки Арсения, развенчанное двумя неделями безмятежного штиля, ожило с новой силой. Всему виной вчерашний случай в ресторане — дружеский обед отчима с родителями Инессы. Я просто не могу не думать о том, что он может означать. Если Петр баллотируется в депутаты, разве не логично ему встречаться только с самим Ладыгиным? Тогда что там делала мать Инессы? Они так улыбались друг другу, будто уже успели породниться.
Погасив экран, я с силой тру виски. А что если Радмила права, и я совсем ничего не смыслю в жизни? Арсений может говорить что угодно, но есть ведь и другие обстоятельства… Например, поддержка и связи Ладыгиных, которые так нужны Петру, и конечно не помешают и Арсению. Пока я думаю, что мы вместе, все остальные ведут себя так будто они с Инессой уже поженились.
Тревога пухнет во мне как снежный ком, раз за разом притягивая к себе все новые факты. Арсений не занимается со мной сексом, Арсений явно не сказал отцу, что собирается расстаться с Инессой (а иначе к чему все эти семейные посиделки с ее родителями?), и Инесса до сих пор уверена в том, что он принадлежит ей. Как я позволила себе настолько потерять бдительность и расслабиться?
Экран валяющего на столе мобильного вспыхивает вновь. На экране горит номер Арсения. Буря эмоций так сильно себя засосала, что взять трубку прямо сейчас я не могу. Интуитивно чувствую, что нужно успокоиться, прежде чем ему ответить. Воскресить в памяти все хорошее, что было между нами последние две недели: прикосновения, взгляды, поцелуи; вспомнить, с каким выражением Арсений говорил о том, что обязательно все решит с Инессой по возвращению, и заставить себя вновь ему поверить. Мне нельзя совершать все те же ошибки: злиться на него за то, что я успела себя накрутить, и додумывать то, чего не случилось. Преданность и доверие, доверие и преданность.
Вызов обрывается. Я даю себе еще пару минут на успокоение и после набираю Арсению сама. Он редко перезванивает дважды подряд. По его мнению, если человек с первого раза не берет трубку, у него на то может быть важная причина, и он обязательно перезвонит сам, когда появится возможность.
— Привет, — я стараюсь говорить ровно, следуя намерению не выдавать своих внезапно обрушившихся сомнений. — Извини, не слышала.
От досады прикусываю губу. Потому что дала себе слова не врать, а сама вру.
— Как настроение? — теперь Арсений задает этот вопрос постоянно, вместо «как дела?»
— Все хорошо. А у тебя?
— Освободился сегодня пораньше. Куда хочешь? Можем в кино сходить.
Почему вдруг кино? Потому что там совсем невелик шанс встретить кого-то из знакомых?
А вдруг все так и останется? Расставание с Инессой затянется, а я постепенно свыкнусь с ролью тайной девушки? Это наиболее безболезненный вариант для всех: Арсению не нужно расстраивать отца, портя ему избирательную компанию и планы породнится с Ладыгиными, и будет не нужно причинять боль Инессе. Все будут довольны, кроме меня.
— В кино по-моему не хочется, — с запинкой выговариваю я, в потоке невеселых мыслей теряя нить разговора. — Можно в кофейне посидеть рядом с моим домом.
— Это там, где пиццу греют в микроволновке?
Тут я не могу не фыркнуть от смеха. Пусть со мной Арсений и ведет себя иначе, но все, что в остальном по-прежнему остается жутким снобом.
— Тогда сам выбирай место, раз такой привередливый, — ерничаю я и, не удержавшись, добавляю: — Главное, проследи, что там общих знакомых не было. Проблемы тебе ни к чему.
Арсений то ли не замечает моей пики, то ли делает вид, что не замечает, и говорит, что заедет за мной как обычно.
Я вешаю трубку и в десятый раз за день тру виски. Я даже по телефону не справляюсь с тем, чтобы его не уколоть. Смогу ли при личной встрече?
*********
— Привет, — я быстро целую Арсения в щеку, намеренно промахиваясь мимо рта, и начинаю сосредоточенно пристегивать себя ремнем безопасности. — Как дела? Выбрал правильное место?
— Все в порядке? — его пристальный взгляд изучающе скользит по моему лицу, заставляя меня сильнее опустить голову.
К тому времени, как Арсений приехал, мне почти удалось настроить себя на спокойную волну, но стоило увидеть его машину на парковке — как вуаля! — я снова превратилась в натянутый нерв.
— Да, все хорошо, — как можно непринужденно говорю я и в доказательство приклеиваю к лицу улыбку. — Так куда мы едем?
— В «Тип-Боун».
— Ты уверен? Там не слишком людно?
Оторвав взгляд от лобового стекла, Арсений снова смотрит на меня.
— С чего вдруг такая озабоченность людными местами? «Марсель» — куда более людное место, но позавчера ты и слова не сказала.
— Просто так, — бормочу я, осознав, что если продолжу ехидничать дальше, то окончательно испорчу нам обоим вечер. — Ты голодный, значит?
…Пока Арсений делает заказ, я старательно размышляю о дальнейшем ходе нашего разговора. В последнее время болтать получалось самой собой, но сегодня мне нужна стратегия. Я не хочу снова выставлять себя надутой истеричкой, не способной спокойно высказать все, что меня тревожит. А уже если промолчать, то тогда нужно вести себя как ни в чем не бывало. Язвить так, как я делала по дороге сюда — верный путь к провалу. Знаем, проходили.
— У тебя сегодня нет художественной школы? — отпустив официанта, Арсений сосредотачивается на мне. — Или она завтра?
Художественная школа у меня была вчера, но я в нее не пошла. Была слишком расстроена увиденным на бизнес-ланче с Татьяной.
— Завтра. Буду рисовать большую акриловую картину. Хочу повесить ее в своей новой гостиной.
— Вот как? Значит, ты настолько хорошо рисуешь?
— Это абстракция, — поясняю я. — Ее все равно мало кто понимает, так что вполне может сойти за искусство.
Арсений смеется.
— Ценю твою честность.
— А ты? Что будешь делать завтра?
Неосознанно я хочу его проверить. Я не уточняла у Арсения дату возвращения Инессы, но благодаря соцсетям ее знаю. Она возвращается завтра. Скажет ли Арсений об этом или промолчит, чтобы иметь возможность и дальше оттягивать разговор?
— Завтра у меня встреча с земельном комитете, а потом заеду на стройку.
Официант опускает передо мной сдобренный корицей капучино, а я даже притронуться к нему не могу. Почему он ничего не говорит о ее возвращении? Неужели слова Радмилы о том, что дочерей министра просто так не бросают, оправданы?
