23 августа 1907 года в Одессе тремя молодыми людьми была ограблена мучная лавка Ланцберга. 28 октября «тройка», в другом составе, ограбила квартиру столярного мастера Хаскеля Ландера. Грабители были членами «Молодой воли». 6 декабря трое молодых людей, совершивших налет на квартиру Ландера, были арестованы в доме терпимости. В феврале 1908 года были задержаны двое участвовавших в ограблении мучной лавки. Как выяснилось, один из задержанных ранее в борделе – 16-летний Моисей (Михаил) Винницкий – принимал участие в обоих ограблениях. Поскольку Херсонская губерния, в которую входила Одесса, была объявлена на военном положении, Винницкому грозила смертная казнь, но как несовершеннолетнего по совокупности деяний его приговорили к 12 годам заключения. Освободила Винницкого Февральская революция: он вышел из тюрьмы вместе с 1600 «политическими», отсидев почти 10 лет. «Тюремные университеты» не прошли даром: к весне 1918 он стал «королем» преступного мира Одессы, известным по кличке Мишка Япончик. Завершил свою карьеру в должности командира 54-го полка Красной армии. Возможно, хотел «перековаться», но неудачно: был убит командиром кавалерийского дивизиона Н. И. Урсуловым, когда бросил фронт и отправился обратно в Одессу.
С террора и экспроприаций начинал свою революционную карьеру и будущий знаменитый деятель русской революции Нестор Махно.
В августе 1906 года он вступил в «Союз вольных хлеборобов» в Гуляй-поле. Впоследствии на суде «Союз» именовали «Крестьянской группой анархо-коммунистов». За год группа совершила четыре ограбления, включая налет на дом торговца Брука, у которого «вольные хлеборобы» отобрали «на нужды голодающих» 151 рубль. Затем боевики ворвались в масках к владельцу чугунолитейного завода (на котором работал будущий «Батько») Кернеру и, угрожая оружием, забрали 400 рублей. 27 августа 1907 года Махно вступил в перестрелку со случайно встретившимися стражниками и ранил пытавшегося его остановить крестьянина. Группа совершила несколько убийств. Махно к ним был не причастен, однако шансов избежать виселицы у него почти не было. Помогла неясность с датой его рождения: его сочли несовершеннолетним (щуплый Нестор к тому же выглядел моложе своих лет), и смертная казнь была заменена 20-летней каторгой. Отбывал он ее по большей части в каторжном отделении Бутырской тюрьмы в Москве. Здесь и прошел анархистские университеты. Если Михаил Винницкий стал после отсидки королем преступного мира, то Нестор Махно – крестьянским вождем.
Едва не угодил на виселицу за теракт и другой будущий герой Гражданской войны – Михаил Фрунзе: за покушение на убийство полицейского урядника Никиты Перлова 21 февраля 1907 года около деревни Дмитровка Владимирской губернии. Благодаря лжесвидетельству смертная казнь будущему председателю Реввоенсовета Республики в итоге была заменена шестью годами каторжных работ.
Вернемся, однако, в Одессу эпохи Первой русской революции. Мироощущение обывателя неплохо передает фрагмент корреспонденции из Одессы, опубликованной в «Санкт-Петербургских ведомостях» 14 сентября 1907 года:
«Когда же конец, – воскликнул я еще в начале года несколько раз под впечатлением свежей, только что брошенной бомбы. Теперь о бомбах мало что слышно, зато порохом пахнет как никогда. Стреляют “анархисты-коммунисты”, “младовольцы”, “маккавеевцы” и “золотые маски”. Все, все, но при чем тут я, мирный гражданин?»
Под этими словами могли подписаться жители многих городов империи.
Бомбизм: случайные и неслучайные жертвы
Неумение обращаться со взрывчатыми веществами как при изготовлении бомб, так и при их применении были типичным и широко распространенным явлением. Бомбы нередко не взрывались вовсе или взрывались не там и не вовремя. В начале 1906 года из-за неумелого обращения с химикатами произошел взрыв в лаборатории анархистов на Внешней улице в Одессе. Дом был разрушен, взрыв повлек многочисленные жертвы, о чем анархисты выразили сожаление. 12 мая 1906 года в Севастополе, на параде по случаю годовщины коронации императора Николая II, эсеры Николай Макаров и Иван Фролов должны были совершить покушение на коменданта Севастополя генерала В. С. Неплюева. Посмотреть на парад собралась огромная толпа народа. Бомба 16-летнего Макарова не взорвалась, а вот бомба матроса Фролова то ли взорвалась у него в руках, то ли он ее уронил. Фролов был убит на месте, были убиты еще 6 и ранены 37 человек из толпы. По словам очевидца, «вся площадь буквально сплошь забрызгана кровью и закидана оторванными руками и ногами, внутренностями, кусками мяса и мозгов. Сгустки крови и клочья тел виднелись на стенах храма и на окрестных деревьях…У одной женщины была сорвана с лица вся кожа, грудь и полость живота представляла сплошную зияющую общую рану с оторванными клочьями мяса и обнажившимися внутренностями, руки и ноги были искалечены, и она была еще жива!»
В Казани производство бомб для поволжских эсеров наладил студент М. С. Зефиров, устроивший мастерскую на съемной квартире. Его бомбы считались надежными. 21 июля 1906 года в Самаре член эсеровского летучего поволжского боевого отряда, бывший большевик, столяр Григорий Фролов бросил «зефировскую» бомбу в экипаж самарского губернатора И. Л. Блока (дяди поэта А. А. Блока). Части тела убитого находили на крыше трехэтажного дома. При похоронах того, что удалось собрать, вместо головы в гроб положили ватный шар. При испытании изготовленной Зефировым бомбы в августе 1906 года в Симбирске погибла его сожительница эсерка Роза, которая и привезла убившее ее взрывное устройство. Труп погибшей закопали на берегу Свияги, неподалеку от места испытаний.
21 сентября 1906 года симбирский губернатор генерал К. С. Старынкевич был смертельно ранен в результате взрыва брошенной в него «зефировской» бомбы. Однако 13 октября 1906 года в динамитной лаборатории произошел взрыв, при этом погибли четыре человека, включая Зефирова. Лабораторию вскоре восстановили в другом месте, но 3 декабря 1906 года в ней вновь произошел взрыв. Один человек погиб, другой, А. А. Петров, был ранен и стал инвалидом (с ним мы еще «встретимся» ниже). Таким образом, изготовление бомб напоминало игру в «русскую рулетку».
Вот типичная картина «боевой» деятельности в провинции. В Казани, после покушения на вице-губернатора Д. Д. Кобеко 25 сентября 1907 года (Кобеко был ранен), пошли аресты: «Организация с.-р. пострадала особенно сильно, – вспоминал очевидец событий, – т. к. на ее голову свалились большие несчастья, как, например, взрыв бомбы в Суконной слободе. Здесь было погребено 3 человека… Через неделю с небольшим другой нечаянный взрыв на ул. Жуковского тоже на конспиративной квартире с. – рев… Наконец, эсэры… отправились экспроприировать казну университета. Там казначей университета… стрелял в вошедших экспроприаторов и ранил одного… Эта же группа экспроприаторов пошла через несколько дней на другой экс в сумасшедший дом, что за городом. Экспроприировали что-то около 22 руб. 12 коп. и были схвачены почти все». Приведенные выше эпизоды отнюдь не случайны и не исключительны; нечто подобное творилось по всей стране.
В глазах обывателя (ставшего к тому же теперь избирателем) особой разницы между террористами различных толков – всеми этими «комитетами-бюро» – не было.
Убийство всесильного и далекого петербургского министра могло вызывать восхищение и злорадство; ограбление соседней лавки или убийство городового, испокон веку стоявшего на ближайшем углу, ничего, кроме страха и отвращения, не внушало.
