После полутора лет заключения Гоц был выслан на 8 лет под гласный надзор полиции в Средне-Колымск Якутской области. Чиновник Департамента полиции Русинов сказал в разговоре с одним из высылаемых, А. Л. Гаусманом: «О Средне-Колымске мы ничего больше не знаем, как то, что там жить нельзя! Поэтому мы туда и отправляем вас!»
Преступления некоторых ссыльных заключались только в хранении или распространении запрещенной литературы, а то и вовсе во «вредных» знакомствах и «неправильном» образе мыслей.
Московский раввин Минор пытался выяснить у прокурора московской судебной палаты Н. В. Муравьева, за что его сына после двухлетнего тюремного заключения ссылают на 10 лет в Колымск, на что получил ответ: «За вообще вредное влияние на молодежь!».
Отношение к евреям-«крамольникам» было особым. Согласно Положению 1878 года об административной ссылке «государственных преступников из числа евреев» предписывалось ссылать «в наиболее удаленные места Якутской области – Колымский и Верхоянский округа». 10 лет спустя наказания специально для евреев были ужесточены. 22 мая 1888 года был подписан указ, в котором говорилось: «евреев подвергать исключительно ссылке в Восточную Сибирь… Установленный для административной ссылки пятилетний срок в виде временной меры увеличить для евреев до десяти лет». В 1885–1895 годах из 55 ссыльных на Колыме 45 были евреями.
По дороге в Средне-Колымск Гоц принял участие в протесте 33 ссыльных против ухудшения условий отправки в места содержания и антисемитских издевательств. Во время подавления протеста 22 марта 1889 года ссыльные оказали вооруженное сопротивление отряду солдат. В ходе столкновения 6 ссыльных, в том числе гимназический товарищ Гоца Соломон Пик и его жена Софья Гуревич, были убиты, 7 ранены. Гоц был ранен в грудь навылет. По приговору Якутского военного суда 7 августа 1889 года были повешены еще трое. Четверо, в том числе Гоц, были приговорены к «бессрочным каторжным работам».
Гоц отбывал наказание в Якутской и Вилюйской каторжных тюрьмах, с июня 1892 года – в Акатуйской каторжной тюрьме и Горном Зерентуе. В 1895 году по манифесту в связи со вступлением на престол императора Николая II каторжные работы были заменены Гоцу ссылкой на поселение в Курган Тобольской губернии. В 1899 году в связи с ухудшением состояния здоровья ему было разрешено поселиться в Одессе (здесь он заведовал местным отделом чайной фирмы «В. Высоцкий и К°»), а в ноябре 1900 года выехать за границу. Здесь он жил сначала в Париже, с 1902 года – в Женеве.
В эмиграции Гоц вместе с известным народническим публицистом Н. С. Русановым и некоторыми другими революционными деятелями издавал журнал «Вестник русской революции», ставший теоретическим органом партии социалистов-революционеров. В первом номере журнала, вышедшем в Париже в 1901 году, Гоц опубликовал статью под выразительным названием «1881–1901». 20 лет назад мальчик Мойше оплакивал убитого народовольцами «царя-освободителя». Теперь политэмигрант Михаил Гоц писал: «титаническая борьба конца 70-х годов, достигшая кульминационной точки 1 марта, может до сих пор дать нам полезные указания, которые… помогут наконец русским социалистам выйти на широкую дорогу решительной борьбы с самодержавием во имя интересов трудящегося большинства».
Гоц принял самое живое участие в создании партии социалистов-революционеров наряду с В. М. Черновым, Г. А. Гершуни и Е. Ф. Азефом
(впоследствии разоблаченным как агент Департамента полиции; Гоцу явно «везло» на провокаторов). В новообразованной партии Гоц – член ЦК и соредактор центрального органа партии газеты «Революционная Россия». По мнению некоторых товарищей по партии, Гоц, собственно, и был ее Центральным комитетом.
По словам одного из лидеров партии эсеров А. А. Аргунова, квартира Гоца в Женеве была «центром жизни»: «Тут была штаб-квартира заграничной организации, тут же был фактически центральный комитет партии». И. А. Рубанович вспоминал о первом съезде партии эсеров: «вот начинаются выборы в Центральный комитет, по рукам циркулирует неизвестно кем составленный список кандидатов, и во время выборов все, как бараны, подают свои голоса за этих пять намеченных человек. И я говорю: этот Центральный комитет назначается из Ниццы, назначается больным, лежащим человеком, и если сейчас в Финляндии происходят выборы, то это только формальное “быть по сему”».
По свидетельству Б. В. Савинкова, Гоц «имел громадное влияние в ЦК и, в сущности говоря, все то, что принимал М. Г[оц], то одобрялось и ЦК». Гоц знал все детали деятельности Боевой организации (БО) партии эсеров и, по словам того же Савинкова, «влиял на все дела БО во всем. В сущности, ни одно мероприятие БО без одобрения, без разрешения и без ведома Гоца не предпринималось».
Савинков ценил Гоца «более чем кого бы то ни было в партии». В его глазах «Михаил Гоц всегда был и останется самым крупным революционером нашего поколения. Только болезнь помешала ему фактически стать во главе террора и партии».
Фактически Гоц, по-видимому, стоял во главе партии. Болезнь мешала ему принимать непосредственное участие в подготовке терактов, но он играл активную роль в планировании деятельности Боевой организации, в поисках новых боевиков. По словам Чернова, «Гоц с необыкновенной отчетливостью знал всегда, куда и как он идет; сбои и faux pas были ему незнакомы. Он не разбрасывал своей энергии, а концентрировал ее с редкой выдержкой, систематичностью и целеустремленностью… Он спешил жить. Эта лихорадочная спешка не была никогда и даже близко не подходила к ненужной “суетливости”. Но она переливалась через края, как из переполненного сосуда, и его родные, оглушенные стремительностью этой спешки и неспособные ее настоящим образом понять, любовно-насмешливо прозвали его “Миша-торопыга”».
Гоц был представителем Боевой организации партии эсеров за границей. В случае полного провала в России была возложена «экстраординарная функция» восстановления ЦК и боевой организации.
У Гоца обнаружили опухоль спинного мозга. В Берлине была сделана операция – как будто успешная, опухоль удалили, да к тому же она оказалась доброкачественной. Но, видимо, время, отпущенное этому пламенному (без кавычек) революционеру, истекло. «Миша-торопыга» умер 26 августа (8 сентября) 1906 года в возрасте 40 лет.
В статье памяти Гоца старый революционер-народник Леонид Шишко справедливо писал: «То обстоятельство, что Михаил Гоц умер на далекой чужбине, а не на своей родине – в Берлинском хирургическом госпитале, а не на Якутской виселице или не на дворе старой Шлиссельбургской тюрьмы, – составляло лишь совершенно непредвиденную случайность…».
Так закончилась недолгая жизнь самого опасного человека в России, некогда послушного мальчика из добропорядочной еврейской семьи.
Женщины-террористки
24 января 1878 года дочь штабс-капитана Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова и тяжело его ранила. Это был ответ на то, что по приказу Трепова в нарушение закона был высечен политзаключенный. 31 марта того же года Засулич была оправдана судом присяжных. Вердикт присяжных отражал общественные настроения: покушение Засулич было сочтено средством защиты закона и прав личности от произвола. Вера Засулич стала первой, но далеко не последней «женщиной с револьвером» в русском революционном движении.
