– А, солнышко! Доброе утро!
Полина вальяжно расположилась на диване, ноги в босоножках на шпильках выложены на стол. Увидев Яну, она тут же прикурила и расплылась в язвительной ухмылке.
Шла вторая неделя, как Яна начала здесь работать, и она уже ненавидела это место. А больше всего ее бесила наглая улыбка девицы напротив.
Блондинистые с фиолетовыми прядями волосы, необъятная грудь (явно ненатуральная!), безупречные скулы и поганейший нрав балованного ребенка – такова была Полина. Лучшая модель их студии.
– Ты же знаешь, здесь нельзя курить. И убери ноги со стола, – Яна выдавила из себя улыбку и постаралась добавить профессиональной твердости в голос.
С такими нельзя давать слабину, иначе сожрут живьем – это она уже успела усвоить за первую неделю. С другой стороны, и открыто ругаться нельзя: как-никак, а ведь Полина – местная звезда и лучшая дойная корова Владиза.
– Угу, – она выдохнула дым прямо Яне в лицо и издевательски надула губы. – Выходит, мне можно.
Яна бросила взгляд на часы на стене.
– У тебя смена уже началась. Туши сигарету и иди работать.
Конечно, она и не пошевелилась, только тряхнула сиреневой челкой.
– Да пошла ты, солнышко!
Несколько секунд они играли в гляделки, а потом Яна решилась.
– Ну все. Штраф за курение тысяча, за опоздание на смену – пятьсот. Будешь спорить – добавлю еще за несоблюдение субординации.
Она сомневалась, что Полина знает это слово. И еще Яна почувствовала, как вспотели ладони: вот и все, Рубикон перейден.
Конечно, Полина мгновенно взорвалась. С грохотом встав из-за стола, она подлетела к Яне и угрожающе уставилась на нее сверху вниз.
– Ты на кого залупаться вздумала? Ты вообще в курсе, who is who тут?
Яна поморщилась: вместе с угрожающим шипением с чувственных губ Полины слетал мощный запах перегара.
– Пятьсот за хамство админу. Итого две тысячи. Еще постоим или пойдешь работать?
Яна чувствовала, как у самого горла колотится сердце. Ее неотвязно преследовало видение: вот сейчас эти монструозные акриловые ногти вопьются ей в щеки, попытаются выцарапать глаза. Она не сомневалась: Полина на это способна.
Все равно – нельзя отступать. Яна откинула голову назад, с вызовом глядя в травянисто-зеленые глаза.
И у нее получилось!
– Шмара, – выдохнула Полина. – Ты еще пожалеешь.
Она вышла с кухни. С треском захлопнулась дверь.
Яна постояла, силясь справиться с эмоциями. Нельзя показывать злость и страх – будет только хуже.
Затем она неспешно прошла в кабинет, задернула занавеску. Только здесь она позволила себе выдохнуть и присесть.
Вообще-то, кабинетом это можно было назвать с большой натяжкой: такое же стойло, как у моделей, только вместо фривольного диванчика строгое компьютерное кресло, да софит не бьет в глаза.
Яна обняла себя за плечи. Черт, а ведь она шла на кухню за кофе!
Утро не задалось, это уже ясно.
Полина сегодня была в ударе – не иначе снова снюхала дорожку перед сменой.
Яна уже как-то раз застала ее за этим занятием. Полина с лихорадочно блестящими глазами вывалилась навстречу ей из туалета, вытирая нос. Яна заглянула через ее плечо: на бортике раковины осталась россыпь розовых крупиц.
Яна открыла рот, не зная, что сказать. Полина поймала ее взгляд, улыбнулась и покачала головой:
– Иди, куда шла, Солнышко. Нам всем тут проблемы ни к чему.
Надо было тогда устроить скандал и поставить ее на место. Но это был второй или третий Янин день, и она попросту струсила. Спасовала – и вот результат. Теперь об нее пытаются вытирать ноги.
У нее вырвался протяжный вздох.
Хотя, вообще-то, все началось еще раньше.
В первый рабочий день Яна столкнулась с местной звездой на кухне. Та сидела на диване точно так же, как сегодня. Из одежды – только бюстгальтер и крошечные трусики, кислотно-розовые.
Яна смущенно моргнула.
Девица курила тонкую сигарету и пила кофе из сиреневой, в тон волосам, чашки.
– А-а-а, ну привет. Ты кто? – чувственный с хрипотцой голос вогнал Яну в ступор.
– Яна, – она улыбнулась, непроизвольно поправляя воротничок рубашки. – Новый администратор. А тебя как зовут?
– Солнышко, – девица подавилась смешком, – куда ж ты так вырядилась? Тут тебе не ярмарка канцтоваров.
Она сбросила столбик пепла на пол и тряхнула своей неподражаемой шевелюрой.
– А впрочем, неважно. Значит, у нас новая уборщица.
Яна почувствовала, как краснеют уши. В ее обязанности и правда входило поддержание чистоты на кухне.
Девица встала, и Яну обдало тяжелым запахом сладких духов.
– Меня зовут Полина. И тебе лучше со мной дружить, Солнышко!
Она вышла с кухни так же, как делала все в этой жизни – вальяжно и неторопливо. На столе осталась стоять одинокая грязная чашка.
Нет, с этим надо кончать. Яне захотелось позвонить Владизу. Непонятно только зачем: доложить об инциденте или сказать, что она увольняется.
Но ее опередили. Мобильный ожил, на экране высветилось имя, от которого Яну бросало в дрожь.
– Алло, – выговорила она севшим голосом.
– Я не понял. Ты что там устроила?
Голос Владиза никогда не отличался теплотой, но сейчас в нем было столько ненависти, что Яна сжалась в комок.
«Полина. Конечно же, она все рассказала!»
– Я… Мне показалось правильным… – промямлила Яна.
– Что тебе показалось правильным?! – взревел Владиз. – Ебаря своего таскать ко мне на работу?
Яна еще ни разу не слышала, чтобы он повышал голос. Всегда спокойный, чуточку усталый, с брезгливой гримасой на лице… Однако же сейчас он, очевидно, был в бешенстве.
– Что?.. Я не понимаю…
– Слушай сюда, овца, – голос Владиза так и сочился презрением. – Я предупреждал, что у меня не бордель. Кому ты там сосешь, меня не интересует. Но на работе у меня все работают.
Яна почувствовала комок в горле. Она ждала разборок, но даже подумать не могла, что ее так грязно подставят.
И что теперь? Попробовать его переубедить? Это было невозможно.
– Владиз, это неправда, – все же выдохнула Яна. – Выслушай меня!
– Да мне насрать, что ты там блеешь, – бросил Владиз. – Сегодня твоя последняя смена, утром ключи заберу.
Яна хотела было сказать что-то еще, но он уже дал отбой.
Она с минуту посидела без движения, приводя в порядок мысли.
