– Сид, ты с кем там говоришь?!
Янин вопрос потонул в его довольном хохоте. Она со сладкой болью различила уже ставшие привычными отзвуки безумия. Так смеются только наркоманы или гении.
– Вот и скажи теперь: кто из нас двоих здесь старый гимнаст?!
Смех Сида оборвал прокуренный женский голос, веселый и уверенный:
– Я знаю, кто из нас двоих здесь старый болтун!
– Сид?!
Яна швырнула его имя яростно и беспомощно, словно это могло что-то изменить. Словно она была участником разговора, а не его немым свидетелем. И это сработало.
– А-а-а, бэби? – легко переключился Сид. – Хорошо, что ты уже не спишь там. Давай, собирайся.
– Что случилось?
Смутное предчувствие беды сгустилось и повисло над Яниной головой.
– Да я тебе тут сюрприз подготовил, – голос в трубке звучал весело и немного пьяно. – Так что собирайся и подъезжай… Куда?
Яна открыла было рот, но осеклась. Быстро поняла: спрашивали не ее.
– Куда? Это ты мне скажи! – женский голос звучал совсем близко, так близко, как если бы незнакомка шла с Сидом за руку.
– Я скажи?! – Сид хохотнул. – Да я тут в окрестностях только два стрип-клуба, каток и лавку букиниста знаю.
Трубка неожиданно взорвалась злобным ревом двигателя, следом запищала автомобильная сигнализация.
– Байкеры сраные… Да, – задумчиво протянул Сид, – в стрип-клуб не пойдем, ты там всех клиентов уведешь.
Яна молча слушала, каменея от горя и бешенства. И это тоже не ей.
– Короче, бэби, – радостно прокричал он в трубку. – Идем на каток! Собирайся и подъезжай, адрес скину!
Яна замешкалась на секунду и ответила уже коротким гудкам:
– Я на коньках не катаюсь, забыл?
Крытый каток был переполнен – вечер субботы! – на скамейках тут и там громоздились чьи-то рюкзаки и сумки. Неловко сжимая взятые напрокат коньки, Яна шмыгнула на трибуну и жадно вгляделась в мелькавшие фигуры. Она почти сразу увидела Сида – его зеленая толстовка издалека выделялась на льду, голову прикрывала смешная вязаная шапочка.
Сид катился спиной вперед, небрежно сунув руки в карманы, и что-то увлеченно рассказывал…
Яна недоуменно моргнула. Девчонка, уверенно скользившая по льду навстречу Сиду, не была человеком. Это был хрупкий и юркий лесной эльф, почти галлюцинация.
Копна непокорных рыжих кудрей, по-мальчишески узкие бедра и плоская грудь, хищная задорная улыбка и порывистые движения – эта девушка ошеломляла, заставляла отводить глаза.
Вот она разбежалась и закружила на месте, словно подхваченная порывом ветра. В какой-то момент едва не оступилась, и Сид рванулся к ней, вытянул руку – поддержать или поймать.
Яна замерла в слепом ужасе. Что она здесь забыла? Ей ли тягаться с этой маленькой воздушной ведьмой?
Сид. Он где-то там, на другом конце выстуженного белого зала. Сейчас он увидит ее и побежит навстречу, едва касаясь коньками гладкого льда.
Нет, уходить нельзя. Яна несмело подняла руку и махнула раз, другой. Как бы ей сейчас хотелось выкрикнуть его имя так, чтобы перекрыть гомон толпы.
«Посмотри на меня, что тебе стоит!»
Сид медленно обернулся, его солнечный взгляд мазнул по толпе раз, другой – и со сверхъестественной точностью остановился на лице Яны. Она почувствовала, как в груди теплеет.
Рыжеволосая перехватила взгляд Сида и весело вскинула руку в приветствии. Яна неуверенно улыбнулась, наблюдая, как две фигуры скользят к ней, наперерез потоку.
– Яныч! Вот и ты, – Сид со стуком врезался в бортик в паре метров от нее. – Давай, знакомься! Это Ника.
Сердце пропустило удар. Гомон толпы внезапно померк, и Янин голос прозвучал излишне громко и безжизненно:
– Та Ника?
Выговорила – и замерла, съежилась под двумя упершимися в нее взглядами. На несколько секунд повисло напряженное молчание, и Яна готова была поспорить: у всех троих перед глазами замаячил крутой заснеженный склон в Заполярье.
– Да! – Рыжеволосая склонилась в шутовском поклоне. – Та самая Николь Мишуровская, воздушная гимнастка и звезда Росгосцирка.
Яне захотелось сжаться в комок и заползти под ближайшую лавку. Хохотал, аплодируя, Сид.
Яна сидела на скамейке, угрюмо провожая взглядом людей, скользящих по льду. Сид с Никой были на другом конце катка, но она все равно прекрасно их видела: два ярких пятна в неуклюжей серой массе. Яна бы дорого отдала за то, чтобы узнать, о чем так увлеченно рассказывает Ника и над чем смеется, запрокинув голову, Сид. Вот она шутливо бьет его крохотным кулачком в бок, а Сид еще пуще хохочет и на мгновение – Янино сердце болезненно сжалось – приобнимает Нику за плечи.
Она вовсе не хотела сидеть здесь, среди чужих рюкзаков, нахохлившаяся и печальная, сама похожая на брошенный багаж. Просто Яна действительно не умела кататься на коньках.
Все же сначала она сделала героическую попытку выйти на лед. Ноги разъезжались, центр тяжести ускользал, а носки коньков то и дело царапали по льду, заставляя Яну неуклюже размахивать руками, чтобы не упасть.
– Ну же, бэби, – Сид нетерпеливо фыркнул. – Это совсем несложно. Просто отталкивайся и скользи.
Он легко катился спиной вперед, протягивая ей навстречу руки – то ли страхуя, то ли приглашая догнать его. Она хорошо знала это выражение в его глазах: Сид пытался приглушить раздражение.
Яна неуверенно оттолкнулась от бортика и покатилась вперед. До руки Сида всего пара метров, у нее уже почти получается держать равновесие.
Ника за спиной Сида беспечно засмеялась и закинула ногу назад, к спине, в безупречной затяжке. Она легко ухватилась вытянутой рукой за лезвие конька и подмигнула Яне.
Яна тут же споткнулась и неуклюже полетела вперед, лицом в твердый ослепительно белый лед.
Руки Сида не дали ей упасть, обхватили за плечи и дернули вверх.
– Спасибо, – пробормотала Яна, густо краснея.
– Бэби, – Сид мельком поцеловал ее в щеку и отстранился, – может, ну его? Посиди пока, отдохни.
«Пока что? Пока ты будешь гоняться за рыжим эльфом с фарфоровой кожей?»
– Конечно, как скажешь.
Яна кивнула и неуклюже поковыляла к выходу с катка.
Теперь она мрачно наблюдала за Сидом и Никой издали. Они были похожи как брат с сестрой: одинаково неуловимые, легкие, шальные. Те же манкость движений, безудержный смех и зыбкая ненадежность.
Только вот было в Нике еще кое-что, от чего у Яны мороз пробегал по коже. Хищные повадки огромной кошки, чувствующей за собой силу, всегда готовой к прыжку. Ребячливая дурашливость Сида была искренней, Ника же только притворялась. Яна была в этом практически уверена.
