– Ну, чуешь? – Ника тряхнула его за плечо. – Вот он: воздух манежа! Вдыхай поглубже, теперь это твой мир.
Ее глаза блестели, от шутливого тона не осталось и следа. Сид смотрел на нее во все глаза и не знал, что сказать.
Он ощущал странное, почти мучительное родство с этим новым миром, с полумраком, духом конюшни и гулом голосов вдалеке. В груди нарастала уверенность: только что произошло что-то очень важное. Возможно, началась новая глава в его жизни.
В любом случае этот день он запомнит навсегда.
– Спасибо, Лисенок, – хрипло выговорил Сид, сам не заметив, как вырвалось это прежнее, ласковое имя.
Ника смерила его взглядом, и ее губы медленно растянулись в кривой ухмылке. Она дернула плечом и устремилась вперед по узкому коридору, небрежно бросив:
– Не отставай! Опаздываем.
Коридор плавно изгибался по кругу и выводил в пыльное полутемное помещение, от которого разбегались такие же дуги узких проходов.
– Смотри, – приглушенно забубнила Ника, – тебе всем надо показать, что ты не первый день в цирке. Запоминай: там конюшня, здесь хищники. Туда туалеты, а в другую сторону – гримерки.
Но Сид ее не слушал. Как зачарованный он смотрел на отдернутые кулисы и сияющий огнями манеж со смутно темневшими пустыми рядами зрительских сидений.
По манежу деятельно сновала команда рабочих: перешучиваясь, они скатывали и убирали огромный бледно-зеленый ковер.
Сида как магнитом потянуло туда. Он шагнул вперед, но Ника цепко ухватила его за рукав и прошипела в ухо:
– Это форганг. Тебе не туда. Пошли.
Сид нехотя обернулся, но Ники уже не было рядом, только мелькнула и скрылась за изгибом коридора ее фигурка. Он поспешил следом.
– Значит, так, – Ника уверенно отперла ключом первую из ряда однотипных дверей. – Гримеркой можешь моей пользоваться, на правах партнера.
Сид шагнул в распахнутую дверь и не смог удержать смешка.
– Вот уж спасибо, подруга. Щедро!
Он саркастично оглядел помещение: крохотная каморка без окон, всю обстановку которой составляли пара продавленных стульев, колченогий стол да вешалка на стене. И, конечно, зеркало! Огромное, почти во всю стену, слева и справа к нему лепились китайские лампочки на прищепках. По части удобств – только старенький электрический чайник.
Сиду вспомнилась раскаленная подсобка в ресторане и груды неглаженого белья. Он нервно хмыкнул.
– Зря ты так, – обиделась Ника. – Все лучше, чем с другой униформой ютиться.
– Униформа? – переспросил Сид.
– Помощники. Подсобные работники, – Ника скорчила аристократическую гримасу. – Ну, переодевайся! А потом пойдем со всеми знакомиться.
Сид достал из рюкзака рабочую одежду: потертые черные джинсы и черную же видавшую виды футболку с длинными рукавами.
– Что, даже не выйдешь? – он подмигнул Нике.
– Блин, да чего я там не видела, – она пренебрежительно махнула рукой.
Сид пожал плечами и расстегнул пряжку ремня. Ника взяла чайник и с преувеличенной небрежностью выскользнула из гримерки, плотно прикрыв дверь.
Он послушно следовал за Никой, раскланиваясь и стараясь запомнить все имена. Люди, с которыми ему предстояло работать – гимнастки, дрессировщики, клоун, жонглеры, – на первый взгляд смотрелись совершенно заурядно. Не особо молодые, слегка помятые, под завязку загруженные собственными хлопотами. И все же они отличались от людей, которых Сид привык видеть на улицах. Во всех них было что-то легкое, цыганское, птичье. Люди-странники, обтрепавшиеся по общежитиям и вагончикам трейлеров, привыкшие работать в любых условиях и давно забывшие, как выглядит их дом, – они вызывали у Сида восхищение, смешанное с завистью. Он отчаянно хотел быть одним из них. И ключом к этому миру была Ника – маленькая хрупкая Ника, которая тянула его за собой, весело переругиваясь со всеми и на ходу обмениваясь шутками.
– Это Азат, клоун, – прошипела Ника, кивая куда-то в сторону. – Он почти заслуженный!
Сид кивнул и приблизился к мужчине, смело протянул ему руку:
– Сид. Партнер Ники.
Клоун – пожилой армянин с намечающимся животиком, с усталой от грима кожей – печально на него посмотрел и вздохнул:
– Ты б хоть одежду в порядок привел… Партнер.
Последнее слово прозвучало с такой издевкой, что Сид не сразу нашелся с ответом. Он покосился на свою мятую футболку и пожал плечами.
– Ну, партнер не партнер, – вступила со смехом Ника, – а ассистент уж точно. Мне с моим уникальным реквизитом…
Азат закатил глаза.
– Деточка, – он мазнул по Нике снисходительным взглядом. – А ты чего им так гордишься? Не ты ж придумала. Подарили, да и то все через пос…
Ника нетерпеливо мотнула головой, не дослушав, развернулась и потащила Сида дальше.
Уже в гримерке он спросил:
– А у тебя и правда уникальный реквизит?
Тут Сид попал в точку. Ника мгновенно встрепенулась и с гордостью заулыбалась:
– Да, я балансирую на доске поперек трапеции. Единственная в России делаю обрыв на носки, чтобы доска не сорвалась. Сейчас сам увидишь!
Сид ничего не понял из ее объяснений. Но Ника явно ждала от него какой-то реакции, и он округлил глаза:
– Да ты звезда, бэби! А в чем секрет реквизита?
– Корючка, – Ника фыркнула. – Мы, цирковые, говорим не «секрет», а «корючка».
Она умолкла на секунду, нахмурилась и отрубила:
– Не скажу.
Сид приподнял брови.
– Так я же твой партнер…
Ника упрямо мотнула головой.
– Плевать. Сама реквизит заряжать буду, но доверять тебе пока что рано.
Сид пожал плечами, стараясь не выказывать обиды.
– Ну и зачем тебе тогда я?
– Как зачем? – Ника вытаращила глаза. – Для страховки, конечно.
Только на репетиции Сид наконец уяснил свою задачу. Лонжевик – так это называлось.
Ника летала на высоте десяти метров над манежем, раскачиваясь на узкой трапеции. От одной мысли о том, как страшно и захватывающе там, наверху, в постоянном полете, у Сида сладко засосало под ложечкой. Ника же вела себя небрежно – так, словно это были качели на детской площадке.
От ее пояса к креплению в потолке тянулся тонкий трос, переходящий в канат. Вот этот-то канат и должен был крепко держать Сид, страхуя партнершу.
Ника выполняла трюки с заученной небрежностью потомственной цирковой. Она то раскачивала трапецию до предела, то резко отпускала руки и выполняла обрыв: падала, цепляясь за узкую перекладину трапеции одними носками.
Сиду приходилось внимательно следить за всеми ее движениями и без опозданий, секунда в секунду, регулировать длину страховочного троса: выпускать кусок каната или, наоборот, торопливо забирать его на себя, чтобы трос не провисал.
