– С ним она и пойдет на убийство. Зачем его распускать? Ночь на дворе, впереди тяжелое дело, так что красоваться не перед кем. Она пойдет с заплетенными волосами. К тому же экономку надо сзади удавить, и свои распущенные волосы могут случайно попасть в петлю, и получится полная чепуха. А парик можно снять и сунуть в карман, тогда он во время убийства мешать не будет.
– Теперь надевай куртку. Варианты?
– Или волосы за спиной, поверх куртки, или, – он накинул капюшон, – или куртку надо надевать поверх волос. Ну, не вокруг же шеи их укладывать? Где у убийцы локон торчит? Снизу капюшона? Это парик.
– И я того же мнения. Если это парик, а все говорит «за» этой версии, то либо это небрежность убийцы, либо, – я призывно поднял вверх указательный палец.
– Либо нам подкидывают версию, что убийство могла совершить Наталья, – продолжил мысль напарник.
– Теперь они должны или представить нам убийцу, живого или мертвого, или из Натальи сделать монстра. Для этого Городилов и мчится к ней со всех ног и предъявляет ей все улики. Наталья думает, что он хочет затащить ее в постель, а он просто решил сорвать куш на ровном месте. Если выгорит, то он неплохо заработает. А если получит от ворот поворот, то ничего не потеряет. С другой стороны, Наталья практически наверняка побежит советоваться ко мне. Я, как они все думают, начну выгораживать любимую подружку, и мне станет не до убийцы сенатора. В итоге мы потеряем время, запутаемся, а там нас отзовут в Москву.
Я закурил, открыл окно. Свежий весенний воздух хлынул в прокуренный кабинет, разбивая слои табачного дыма. Верткая синичка прилетела на подоконник, склонив голову, посмотрела за окно и, подпрыгнув, упорхнула.
– Я думал, весной синицы улетают куда-то, до зимы. А они еще здесь, – задумчиво сказал Сергей.
– Это снегири куда-то улетают. А теперь смотри! – Я вставил в ноутбук диск с приходом убийцы. – Вот он появился в поле зрения. Вот он идет – и оп! Прыжок через лужу, и наш дружок идет в подъезд. Сколько он движется при относительно хорошем освещении? Секунды четыре-пять. За это время он демонстрирует нам небрежно торчащий локон и танцевальный пируэт.
Я подошел к окну и постучал пальцем по подоконнику.
– Может сейчас сюда прилететь снегирь? Или не так, орел. Настоящий живой орел. Может? Вполне. Один случай на сто, что какой-то снегирь остался в городе. Один случай на тысячу, что какой-нибудь орел сбежит из зоопарка и прилетит к нам. Этот процент есть случай. Случай – это то, что может быть всегда. Например, сосед Фаины – ее тайный любовник. Он пришел к ней, они поссорились, и он ее задушил. Может такое быть? Может. А вот этот персонаж на экране пришел к Фаине совсем не убивать ее, а рассказать пару свежих анекдотов. Он заходит, она лежит задушенная. Тогда он берет, что-то ворует в ее квартире и уходит. Случай все допускает. А мы что видим? А то, что вот этот прыжок через лужу незнакомец делает исключительно в расчете на камеру. И это не случай! Не совпадение. Он знает, что его снимают, вот и скачет, как горный козлик. Вот он и вытаскивает локон парика.
Я вновь поставил запись с начала.
– Согласись, логичнее и проще перейти лужу по бордюру. Он прыгает, и у него не столько от ветра, сколько от приземления сбивается капюшон. Вон там, в начале его пути, тоже есть лужи, но он их обходит. Там плохое освещение, и запись неважная. Здесь он как на сцене. Итак, предположим, это все-таки мужчина, ростом как «Арес». Он занимался единоборствами и поэтому в нужный момент легко прыгает. А еще он не чужд основ маскировки, отсюда локон волос. Он хочет сбить нас с толку. Сложи все качества вместе. Кто приходит на ум?
– Конкретно никто. А вообще: единоборства, маскировка, тактика – все характерно для спецназовца, офицера или прапорщика. Для профессионала. Дальше логично выплывает винтовка.
– И у меня она выплывает. Если он спецназовец, то хороший стрелок. Вот он и реализует на сенаторе свое умение. К тому же он не брезглив, хладнокровен. Он бродит по ее квартире и что-то там ищет, значит, выдержка у него отменная.
– И значит, он не боится того, кто случайно может зайти. Свернет ему ударом карате шею и уйдет. Опасный тип.
– Чтобы рисоваться перед видеокамерой, надо знать, что она есть.
– Знали мы, Щукин, Городилов, еще кто-то в прокуратуре. Опять слишком много народа!
– Вычислять бесполезно. Кого-то можем пропустить, а на кого-то зря подумать. В одном я уверен: убийца зашел со стороны улицы Кропоткина. У нас стоит, – я вывел на экран ноутбука карту Новосибирска, – пять одинаковых пятиэтажных домов. Наш дом третий. Он встал где-то тут и осмотрелся. Около дома стоит несколько автомобилей, и все вроде бы пустые. Но он знает, что за подъездом ведется скрытое наблюдение. Где можно сидеть относительно комфортно длительное время, да еще с видеоаппаратурой? Явно в микроавтобусе. Вычислив группу наружного наблюдения, он выбирает место, где покажет свои танцевальные навыки и длинные белые волосы. Ему остается обойти дом, надеть парик и пройтись вдоль подъездов. На первом этаже он скинет парик, чтобы раньше времени не вызывать у Фаины подозрений.
– Версия очень даже жизнеспособная. Это вполне мог быть «Арес». Только парик…
– Парик, – перебил я его, – это следствие моих шашней с Натальей. Я публично говорю ее бывшему мужу, что от шанса стать мужем дочери олигарха не откажется ни один мужик. Логично предположить, что не откажусь и сам. Даже не то чтобы мужем стать, а так, покутить с ней, поиграть во влюбленность. Словом, я езжу на ее машине, ужинаю с ней в интимном уединении. Понятно, что между нами отношения теснее, чем просто между оперативником и дочерью жертвы преступления. Вот они и кидают мне затравочку, чтобы я все бросил и начал искать настоящего убийцу Фаины. Чтобы мне было не до убийства Сарибекова. Только подкидывают мне женский след, а не мужской. Ну, тут кто кого разыграет, еще посмотрим. Пошли обедать!
Примерно за час до официального окончания рабочего дня я стал подумывать, как бы с толком и не без пользы провести вечер. И все больше склонялся поужинать в обществе Натальи, а заодно и нормализовать отношения. По моим прикидкам, она уже поехала домой, если была на работе. Вроде бы самое время согласовать меню. Но кто-то решил иначе.
– Александр Геннадьевич, – раздался в трубке торжествующий голос Щукина, – приезжай, мы раскрыли убийство сенатора!
Ехать пришлось на другой берег Оби, на улицу Ватутина. Вечером, по пробкам да через мост, на котором случилось столкновение автомобилей, получилось около часа.
Пока мы стояли в пробке, зажатые со всех сторон автомобилями, Сергей, как бы от нечего делать, спросил:
– Геннадьевич, а если бы Наталья предложила тебе вместе жить, ты бы как поступил?
– Тебя мучает этот вопрос? Он почему-то сейчас всех интересует. Проклятый капитализм всех испортил!
– Сам же говорил…
– Что я говорил? Что на месте бывшего Натальиного мужа так бы поступил любой? Говорил. Я и сейчас от этих слов не отрекаюсь. Подавляющее большинство мужиков бросили бы все и побежали за ней, как только она бы поманила пальчиком. И всем было бы глубоко плевать на ее прошлое, на то, что она спала с собственным отцом. Главное, что отец-то этот не только с ней кувыркался, но и деньгами ее осыпал с ног до головы. Побежать за ней, бросить все – значит осуществить свои самые несбыточные мечты. Представь, её можно убедить переехать жить за границу. Там ждут особняк, собственный парк с ручными оленями, диковинные рыбки в пруду, яхта, Ницца, пальмы. Там звезды над Калифорнией! Представь, ярчайшие звезды, как бриллианты в ночной мгле. Шум прибоя, смех веселых добрых людей. Там триста дней в году солнце. Там все: там настоящая жизнь. Там нет таких пробок. Но там никто не знает старых добрых русских поговорок, в которых сконцентрирована тысячелетняя мудрость нашего народа. А я чту русские поговорки.
