Участковому за день все так надоело, что он просто не обратил внимания, кто куда проходил. С явным чувством облегчения он закрыл входную дверь и протянул ключи Щукину.
– Вот еще! – протестуя, вскинул руку Денис Юрьевич. – Себе оставь. Мне-то они зачем? Завтра или матери, или следователю отдашь.
– Квартиру что, правда опечатывать?
– Возьми бумажку с печатью отдела и простым бумажным клеем вот так налепи на косяк. Сам распишись, понятых пригласи, пускай тоже распишутся. Что ты, как маленький, сам разобраться не сможешь?
Участковый что-то пробурчал и стал рыться у себя в объемной папке, отыскивая подходящий лист с печатями. У запасливого участкового на каждый непредвиденный случай всегда с собой есть нужная бумажка.
Мы же на двух автомобилях поехали к единственному живому участнику браконьерской охоты на лося, обратно, через весь город, на правый берег Новосибирска.
Петру Семеновичу Кухарчуку было семьдесят шесть лет, но выглядел он бодрячком. Правда, левый глаз у него был покрыт мутной пленкой и совсем не видел, но это не помешало ему тщательно ознакомиться с нашими служебными удостоверениями. Причем он по очереди перечитал документы у всех нас, периодически сверяя фотографии с оригиналом. На мой взгляд, старик вечерком употребил для укрепления здоровья граммов сто и теперь пребывал в отличном настроении.
– Я все понял, – Кухарчук размял грубыми пальцами сигарету. – Есть такой охотничий домик недалеко от деревни Осиновка, километров семьдесят на север. Там мы и хранили в тайнике карабины. Сами понимаете, разрешения-то ни у кого из нас не было. А карабины эти еще ой с каких времен у нас были! Тогда и разрешения-то никакого не надо было иметь. Там они и должны лежать. Я бы мог показать, но сейчас туда никак не проехать. Дорога одна, и ту наверняка развезло. Дожди-то почитай каждый день идут. Месиво там, а не дорога!
– А если на джипе? – спросил Щукин. – У нас два моста ведущих! Проедем? Не машина, зверь!
– Ты русского языка не понимаешь? – стал горячиться старик. – Ты и на трех мостах туда не проедешь. Там слякоть сейчас по пояс! Туда только на танке проберешься.
– На танке? А на вертолете нельзя? – спросил я.
Сергей глубоко вздохнул и отошел к окну, всем своим видом показывая, что если я собираюсь послать его на ночь глядя хоть на танке, хоть на вертолете, то он не очень-то рад предстоящему путешествию.
– На вертолете? – Старик прищурился единственным зрячим глазом, выпустив струю дыма в потолок. – Вертолету там негде сесть, лес кругом. А ты что, можешь вертолет организовать?
– Могу.
– Тогда слушай, – для него все присутствующие потеряли интерес, и он обращался ко мне одному, – там километров двенадцать от Осиновки есть военная часть, артиллеристы. Смекаешь? Пушки они знаешь чем таскают? Тягачи у них гусеничные МТ-ЛБ. Вот на таком проедем. И вместимся туда все. А до части можно по асфальту за два часа доехать.
– Доводилось ездить на таком?
– Мне много чего доводилось. Сможешь найти такой? Или слабо?
Я вышел на лестничную клетку и сделал один звонок руководству, которое наверняка переправит мою просьбу в Москву. Постоял, подождал неизвестно чего и вернулся к обществу.
Старик, покуривая, посматривал на холодильник, раздумывая, как бы ему, под шумок, еще причаститься. Где-то в дальней комнате работал телевизор. Его смотрела жена хозяина, которая выходила к нам только на минуту. Нами она, в отличие от Петра Семеновича, не заинтересовалась.
Телефон у меня зазвонил минут через десять. За это время я намекнул хозяину, что за неудобства готов понести разумную компенсацию и дать им с собой, на дорожку, командировочные. Словом, можно не зря съездить, а культурно отдохнуть на природе. Да и пузырь в холодильнике останется в целости.
Разговор о командировочных привлек внимание всех остальных. Погода на улице стояла отличная. Мясо для шашлыка можно купить в любом супермаркете, а причитающееся к мясу и подавно. Девственный лес, сторожка, костерок, крупно порезанная луковица, душистый хлеб, запах шашлыка, чарка холодной водочки под неспешный мужской разговор – что может быть лучше? Разве такой случай можно упустить, угробив предстоящий день текущей работой?
– Чего тебе надобно, старче? – пророкотал в трубке голос резидента. – У тебя, кстати, фикус не ядовитый? А то, может, пожевал его листьев, и тебя стали посещать диковинные идеи? Тебе кроме бронетранспортера ничего больше не надо?
– У меня, кстати, кактус, – уходить времени не было, и я говорил прямо с кухни. Судя по реакции всех, кроме Сергея, они решили, что я, мягко говоря, переутомился. – Около деревни Осиновка есть воинская часть, предположительно артиллеристов. Мне надо от них гусеничный вездеход с водителем.
– Да это-то я понял. Тебе его на сутки надо? Одного солдата не пошлют, только с офицером или прапорщиком. Сам понимаешь, вояк надо подмазать, а то начнется: я не я, лошадь не моя, все прапора уже пьяные, а офицеры по домам разбежались. До утра никого не соберут.
– Пусть у вояк за это голова не болит. Поляну достойную накрою! Всё, кроме девочек, гарантирую.
– Гарант у нас один, в Кремле сидит. И фамилия у него другая, не твоя. Ты слышал, – он вновь обратился к кому-то рядом, с кем периодически поддерживал беседу, – он себя «Гарантом» именует. Так, глядишь, лет через десять и голосовать за него придется. А чего ты смеёшься, этот тоже подполковником был. Сейчас все, кто, как ты, смеялся, как раз первый червонец досиживают. Потом, особо непонятливым, суд еще десяточку накинет. Как за что? Был бы человек хороший, статья всегда найдется! Готово? Алло, гараж? Фикус, ты еще слушаешь? Все готово – дежурный по части старший лейтенант Куликов Андрей Андреевич ждет вас в штабе. Вам дадут бронетранспортер МТ-ЛБ номер 655. Механик-водитель сержант Степанов. Старшим машины будет начальник склада артиллерийско-стрелкового вооружения… Как ты фамилию написал? Старшим будет прапорщик Мухамедзянов. Татарин, наверное. Почему ты думаешь, что он не пьет? Если прапорщик, значит, водку пьет. Короче, сегодня пока доберутся, пока то да сё, и ночь наступит. Переночуют там же в части, в казарме. А раненько поутру двинутся. К вечеру могут и вернуться. Ты звони, сокол ясный, если скучно станет. Не стесняйся, спрашивай. У нас в Новосибирске много чего есть. Я для тебя, если надо будет, танк с постамента снять прикажу. Ты, главное, работай, работай не покладая рук. Пока!
Я многозначительно сложил телефон. Четверо мужчин, с разными чувствами, выжидающе смотрели на меня.
– Поезжайте, вас уже ждут.
– Мать его! – воскликнул старик. – Да ты крутой перец! Прям, все ждут? И водитель есть? А то я танкист бывший, если что, то и на тягаче смогу.
Он с веселым видом ушел в зал, и оттуда стали доноситься отрывки разговора:
– Антонина, я с мужиками уезжаю! Дело государственной важности, отлагательства не терпит. Нет, до утра не терпит. Чего, чего? Тоня, ну что ты как маленькая, не понимаешь, секретное дело? Ты видишь, кто приехал? Одни полковники. Тоня, ну кто тебя в военную тайну посвящать будет? А что я? Я в армии подписку о неразглашении давал, меня можно к секретам допускать. Старый конь борозды не испортит. Одна тут не скучай, я послезавтра утречком вернусь. О, вот они, ключи от сторожки. Думал, уж больше не сгодятся. Я готов!
