Лазер на «Академике Корниенко» имел условную мощность тридцать единиц. Антилазер в моем телефоне – только четыре. В упор, с метра, я мог бы убить противника, метров с пяти – навсегда лишить его зрения, с десяти метров – нанести очень сильный точечный ожог, как рулевому пирату в шею, или вызвать приступ вмененной болезненной слепоты.
Портрет сенатора, на котором я потренировался, не пострадал. Мощность мной была выбрана правильно, фотобумага не пожелтела.
Мы обедали в малой гостиной. Как человек, который усвоил правила этикета, я заложил салфетку за воротник и старался держать вилку в левой руке, а нож – в правой. На мой взгляд, надо бы наоборот. Наталья, в отличие от меня, с детства приученная пользоваться столовым ножом, привычно ловко орудовала вилкой в левой руке. Вообще кто придумал эти странные правила? Может быть, ел какой-то левша, все подумали, что он самый культурный и стали подражать ему?
– Наташа, – спросил я между сменой блюд, – а ты можешь рассказать мне историю о диджее Валлентино? Если, конечно, это не семейная тайна.
– А ты мне ничего не хочешь рассказать? – в ответ холодно спросила она.
Я отрицательно покачал головой и повторил вопрос.
– Примерно в конце четвертого курса Инна стала встречаться с этим Валлентино, – как-то не глядя на меня, начала она. – Потом они стали вместе снимать квартиру. Оплачивал все, естественно, отец. Ему жутко не нравилась вся эта история, но до поры до времени он терпел. Понимаешь, он по делам часто бывал в Москве и прекрасно знал, чем там Инна занимается, с кем встречается и чего от всего этого можно ожидать. Спорить с ней, читать ей нравоучения было бесполезно. После смерти матери Инна вообще стала неуправляемой. У них с отцом были напряженные отношения, и если бы он попытался вмешаться в ее личную жизнь, то получилось бы все наоборот. Она просто назло ему стала бы еще больше погрязать в этой наркоманской среде. Может, сама бы начала пробовать наркотики. Отец говорил мне, мол, Инна перебесится и все пройдет, бросит она этого Валлентино и возьмется за ум. Когда Инна на каникулах после четвертого курса не приехала домой, сюда в Новосибирск, а где-то там по Москве болталась, отец крепко призадумался. Понимаешь, мы и с матерью, и после ее смерти каждый год уезжали отдыхать в Крым. Отец любил Крым. Он, конечно же, много где был за границей, и по делам, и на отдыхе, но проводить часть отпуска в Крыму считал как бы семейной традицией. Вообще, не появившись дома на каникулах, Инна в открытую бросила вызов и ему, и его устоям, обычаям и всем фамильным традициям вообще. Тут ему служба безопасности доложила, что Инна перестала ходить в институт и сутками болтается по ночным клубам да квартирам всяких подозрительных знакомых Валлентино. И все это, заметь, на деньги отца. Он ведь, в конечном итоге, и ее содержал, и этого наркомана. Потом, где-то в январе, появился Погосян.
С самого ее приезда я был внутренне готов к неожиданностям и неприятностям. В критической ситуации, когда не понять, хорошо развиваются события или отвратительно, главное – сохранять внешнюю невозмутимость. Поэтому я никак не отреагировал на знакомую фамилию и как ни в чем не бывало продолжал старательно отрезать небольшие кусочки от вареного говяжьего языка. Оказывается, его так едят: отрезал кусочек, обмакнул в соус, съел.
– Погосян гостил у нас больше недели. Что они тут с отцом обсуждали, я не знаю, но после его отъезда Инна попалась с наркотиками, и он ее спас.
– Ты думаешь, это случайность?
– А ты думаешь, отец с Арсеном все подстроили? Нет, наверное, он предвидел такое развитие событий и заранее заручился поддержкой Погосяна. Пойми, все-таки это неоправданный риск – подбрасывать собственной дочери наркотики. А вдруг все пойдет не так, и что, ей садиться в тюрьму? Погосяну вытащить Инну из этой истории стоило работы. У него была нормальная престижная работа в ФСБ, семья. Все пропало.
– Он лишился семьи?
– Вначале он лишился работы. Отец сразу же, как его уволили из ФСБ, предложил ему высокооплачиваемую должность у нас в фирме, но только здесь, в Новосибирске. В Москве, в нашем представительстве, для него просто не было работы. Жена его категорически отказалась переезжать из столицы в Сибирь. Потом он попробовал жить на два города, сам жил и работал здесь, семья в Москве. Но очень скоро его жена сказала, что даже за большие деньги не желает иметь «приходящего» мужа, и подала на развод. Мол, она выходила замуж не за моряка дальнего плавания, чтобы собственного мужа видеть несколько раз в год. Ее тоже можно понять. В общем, они развелись. Отец назначил его начальником юридического отдела. Дальше ты, наверное, сам все знаешь?
– Про смерть Валлентино?
– Он был конченый наркоман и умер от передозировки. Надеюсь, в его смерти ты никого не подозреваешь? Или, по-твоему, отец и это подстроил?
– Нет, я никого не подозреваю. А Инна давно знакома с Погосяном?
– Понятия не имею. До того как он появился у нас, я о нем не слышала и его не видела. Послушай, почему ты ешь язык с таким мученическим видом? Он что, плохо приготовлен?
– Объясни мне, почему его нельзя весь полить соусом?
– Поливать соусом общее блюдо нельзя.
– Если он весь лежит у меня на тарелке, то почему он стал «общим блюдом»?
– Потому что вареные языки лежали на общей тарелке. От языка надо отрезать небольшой порционный кусочек и положить его к себе на тарелку. А ты ухнул целый язык, и если его не доешь, то куда его политый соусом девать? Выбрасывать?
– Логично. Только я его весь съем, охранникам на ночь не оставлю.
В завершение трапезы подали кофе. Наталья, сделав маленький глоточек, сказала:
– Представляешь, я нашла код от сейфа Фаины. Просто я поставила себя на ее место и прикинула, что неплохо бы на всякий случай записать где-нибудь комбинацию цифр. На первое время, пока код не запомнится, его следует иметь под рукой. Я просмотрела рабочие тетради в ее кабинете и на обложке одной из них нашла то, что искала.
– Что в сейфе?
– Сходим и вместе посмотрим.
– Разве из чисто женского любопытства ты не открывала его? Наташа, не рассказывай мне сказки. Что в нем?
– Ты допил кофе? Пошли.
В кабинете Фаины, который Наталья открыла взятым на кухне ключом, она набрала комбинацию цифр и распахнула передо мной дверцу сейфа. В нем, к моему удивлению, была только одна пачка перехваченных резинкой стодолларовых купюр.
Все было подготовлено заранее, не без некоторой театральности. Тот, кто прыгал через лужу, кстати, тоже был склонен к внешним эффектам.
– Саша, ты вчера поиздержался на эту поездку в Осиновку. Ты ведь из своих командировочных оплатил им гулянку? Так ведь? Это тебе компенсация, – Наталья протянула деньги.
Я молча положил их во внутренний карман пиджака.
Вообще-то полагалось бы оттолкнуть дающую руку и гневно отчитать много возомнившую о себе дочку покойного миллиардера: «Мы, милиционеры, ни подачек, ни взяток не берем! И никогда больше не суй мне свои грязные деньги! На них кровь твоего отца! Как ты вообще смеешь…»
