Под всеобщими взглядами я нехотя стянула куртку и закатала рукав рубахи. Надеюсь, долго мне так стоять не придется, чай не лето. Но долго и не пришлось.
Первым, ударив себя в грудь, на колено встал Гхар, за ним один за другим орки повторяли жест и опускались передо мной. Все — мужчины, женщины, дети, старики… Я сглотнула подступивший к горлу ком. Мое племя, мой народ, признавший меня, принявший без единого упрека и вопроса.
— За орду! — крикнул кто-то.
Ничего себе! Запомнили!
И со всех сторон полетел новый клич, принесенный из другого мира. Клич свободных орков.
Когда все поднялись, я наконец спрыгнула с камня, сразу попав в крепкие объятия брательника, сжавшего меня так, что захрустели кости. Но я не жаловалась, а просто ответила ему тем же и даже смогла немного приподнять этого здоровяка весом в полтора центнера, не меньше. Остальные старались подойти и похлопать по плечу, рядом с которым красовалась метка, или просто дотронуться до руки, до волос, до одежды. В этот момент стало особенно жалко, что с отцом я так и не познакомилась, что не дожил он до нашей встречи. Наверное, он бы тоже мною гордился.
— Здесь все наши? — спросила у Гхара я, когда поток соплеменников, желающих прикоснуться и выразить благодарность, иссяк.
— Из целых вроде все тута. Но многих не стало, — брательник с ненавистью взглянул на черную гору.
— Всё кончено, нам обещали мир.
— Длинноухие? — в одно слово брат умудрился вложить всё свое отношение к эльфам и к их обещаниям.
— Поверь, это обещание им лучше сдержать.
— Шаманишь?
— Да, — не стала отпираться я. — Духи ведут и помогают.
— И путь твой пойдет не с нами…
Брательник ни о чем больше не спросил, и по враз потухшим глазам я прочитала его изменившееся настроение. Но отговаривать не стал.
— Из гор выйдем вместе, а потом разойдемся. Духи ведут меня дальше, к другим горам на севере, в подземелья гномов.
Гхар покачал головой.
— Значит, ступай. Но поминай, в степи тебя всегда будет ждать свой ирган. И мы с матерью.
— Не прощаемся же еще! — я стукнула брательника по плечу, не собираясь омрачать такой день грустными разговорами. — Идем, познакомлю тебя с друзьями. Среди них четверо светлых эльфов (если бы не они, я бы до Сармандагара не дошла) и один темный.
— Темный? — Гхар замер, ясное дело, не желая знакомиться с представителем серокожего народа.
— Он хороший, пусть на первый взгляд таким не кажется, и он очень мне помог, когда я бежала из степи. За это его клеймили здесь как предателя и изгнали из Темного города. Я не могу его бросить, — я посмотрела брату в глаза, — он не просто мой друг, а побратим.
— Ну-ка показывай его. Да не боись, не трону, — заверил меня брательник.
Я привела его к столпившимся на краю небольшой площадки спутникам, представив каждого, а Луаронаса, сидевшего в стороне и не смотревшего в нашу сторону, последним.
— И этого в нашу семью?! — возмутился брательник, и я уж было хотела встать на защиту темного. — У нас такие дрищи отродяся не водились!
Смеялась я долго — собственно, как и остальные. Луаронас смолчал, наверное, не желая вступать в разговор с орком. Но, как известно, когда не идет гора…
— Значится так, — опустился рядом с темным на корточки Гхар, — слышь меня сюда, — орк без церемоний дернул эльфа за ухо. Эльф ойкнул и зло посмотрел на орка. — И не зыркай так, когда с тобой старшие говорят. Раз ты теперя нашенский и сеструха у нас общая, за Гхышу головою своею ушастою отвечаешь, внял? Случись с ней что — найду и прирою, не гляну, что родственничек теперя. И не позорь племя, жуй и расти, а то ж смотришься эка девка тощая, да я б и на девку такую не глянул, глядеть-то не на что.
На это Луаронас точно ответил бы: он даже вдохнул поглубже — наверное, чтобы послать подальше, но Гхар наклонился к нему вплотную и что-то сказал на ухо. И темный, как воздушный шарик, сдулся, опустив голову. 5d7e81
Гхар потрепал его остриженные волосы, а темный слишком сильно дернул головой, чтобы стряхнуть зеленую ручищу, и снова ойкнул и скривился, теперь из-за напомнившей о себе спины.
— Давай, ушастый, мужай быстрее и гору эту оставь. Каменюка — она и есть каменюка, бездушная и чернявая ко всему.
Гхар выпрямился. Луаронас так и продолжал молчать, отвернувшись снова. А я с уважением посмотрела на брата. И почему он мне при первой встрече показался дикарем? Из-за того, что дубиной приложил? Так это исключительно для моего же блага и в воспитательных целях. А вообще он самый лучший. Не знаю, что он нашептал эльфу (уверена, ни один не расколется), но точно не нахамил и не обидел. И наверняка смог, в отличие от меня, найти правильные слова. Вот такая у меня семейка: где-то убыло, где-то прибыло.
Долина начала погружаться в темноту, когда мы смогли более-менее организовать несколько сотен орков и двинуться в путь. Лошадей нам тоже вернули, но на них мы сейчас посадили нескольких самых нуждающихся и слабых моих соплеменников, так что сами шли пешком. Луаронас, которому настоятельно рекомендовали ехать в повозке, по-прежнему молча забрался на Ульта, который выполнил мою просьбу и явно начал нормально есть (хоть кто-то послушался!). Честно говоря, я до конца сомневалась, что Рон залезет, а не сверзится и не расшибется окончательно, но эльф смог, пусть лицо его, как он ни старался, прекрасно показывало, какими усилиями ему это далось. Когда вся процессия тронулась, темный через плечо оглянулся назад, а потом украдкой стер выступившие слезы — от боли, но, наверное, не в спине.
Я покинула долину последней, до конца чувствуя на себе тяжелый взгляд. Перед тем, как окончательно скрыться из виду за поворотом, я повернулась и крепко сжала подвеску, зная, что тот, кто нужно, верно истолкует мой жест. Мне хочется мира в этом мире, я не судья и тем более не палач, но есть такие вещи, которые нельзя прощать, и второй раз своих в обиду не дам. Всех своих — орков, светлых, которые отдали долг сполна, людей. Подвеска темных эльфов, ставшая оружием против них же, — очередная насмешка судьбы. И это оружие у меня в руках, пусть все уяснят и запомнят.
— Гхыш, ну где ты там? — Тинарис, вымотавшийся за день и наверняка за бессонную ночь, а потом взявшийся помогать оркам, незаметно подкрался ко мне. Или это я так глубоко ушла в себя?
— Идем.
Я в последний раз окинула взглядом Черную гору. Постараюсь запомнить ее такой: раскрашенной оранжевыми лучами заходящего солнца на фоне алеющего неба. Может быть, когда-нибудь в этом месте появится больше красок. Может быть. Когда-нибудь.
14. Ночь падающих звезд
Стоянку организовали буквально в часе ходьбы от Сармандагара: больше пройти не успели, да и нужно было обо всех позаботиться. Когда я спасала орков, совершенно не думала о том, что дальше. А дальше нужно привести несколько сотен голодных и местами раненных существ в степь. И в горах с пищей не то чтобы разгуляешься: это в лесу можно поохотиться, а здесь и дичи мало, и ловить ее не очень удобно, особенно в ночи.
