Поспать удалось только пару часов, потом Гхар растолкал меня со словами: «Чё дрыхнешь, избранная? Подъем!»
Следующим ко мне подобрался зум, еще более голодный, чем вчера.
— Терпи, — через зевок сказала я нечисти. — Я тоже голодная. Или темного эльфа кусани, чтобы не одна я с тобой маялась.
Зум присмотрелся к Луаронасу, но на серую кожу и кости не позарился и ушел искать пропитание в другом месте.
— Доброго дня, Гхыш, — Финриар, выглядевший бодрым и отдохнувшим, сменил возле меня зума.
Но если намерения нечисти близки и понятны, то светлый эльф был закрытой книгой, да еще с названием на обложке на незнакомом языке.
— Доброго, Финриар, — улыбнулась я в ответ.
Лицо эльфа всегда заинтересованно-вежливое, как у китайцев, только светлые не имели привычки постоянно улыбаться. Наверное, оно и к лучшему.
— Вижу, Ночь падающих звезд не прошла для тебя бесследно.
Я неопределенно пожала плечами. Новые способности, как обычно, буду осваивать по ходу, а эльф наверняка всё и сам знает, еще и получше меня.
— Если ничего не задержит нас в пути, то завтра мы выйдем в нашу долину, оставив владения Сармандагара позади. И я бы хотел продолжить свой путь с вами.
А вот это интересно…
— А как же дела, дом, дети, хозяйство?
Честно говоря, предложение эльфа не то чтобы напрягало, но несколько удивляло своей неожиданностью. С чего вдруг такая доброта?
— Мне приятны твои переживания о моих делах, но я считаю твои дела намного важнее и хочу лично убедиться, что всё закончится благополучно, — ну очень уклончиво ответил эльф.
Может, стоит конкретизировать вопрос?
— Вы мне не доверяете? Или думаете, что не справлюсь? И чем для вас так важен человеческий принц?
— Человеческий принц, при всем моем уважении, не особо важен ни мне, ни мирозданию. Люди вечно живут только своими проблемами, в которые мы стараемся не вмешиваться. Но, к сожалению, проблемы людей в последнее время становятся и нашими тоже. Нашествие и миграция нечисти, гаснущие и усиливающиеся источники — мы не можем постоянно наблюдать за всем со стороны. Я не обременю вас, если ты этого боишься, всего лишь лично удостоверюсь, что всё получится.
— Прямо скажем, обременить нас сложно, — я нашла глазами дракона с ехавшим на нем темным, а вот и зум неподалеку прыгает. — Я бы даже сказала — практически невозможно. — Наверное, и сотня светлых эльфов не сравнится с этими тремя. А еще были принц и охрана, ведущая себя в последнее время подозрительно тихо: не иначе как затаились и замышляют чего… — Так что одним участником больше, одним меньше… — О незаметности, опять же, речи не идет: попробуй нас не заметь. — Подхвативший вас ветер странствий оказался сильнее, чем ожидалось, прямо-таки настоящий ураган.
— Да, я долго жил на одном месте — наверное, ради равновесия, необходимо отправиться в путешествие.
— Хорошо, если только ради равновесия и просто удостовериться…
Да, архимаг Дариал, подозревали ли вы, снаряжая нас в экспедицию, что оно так выйдет? Лично я — нет, так что я тут ни при чем.
— Если на этом всё, не возражаете, что я вас покину? А то мне приличия блюсти надо, и брат уже несколько раз на нас очень неодобрительно смотрел.
После такого предложения от эльфа я ничему не удивлюсь. Ведь Гхар и спрашивать не станет, скажет: «Иду», — и попробуй откажи. Пусть лучше о племени заботится и общину восстанавливает.
— У тебя замечательные брат, — улыбнулся Финриар, — он будет прекрасным вождем.
— В этом я не сомневаюсь.
Да, брательник у меня на проверку оказался что надо.
Других неожиданностей за этот день не случилось, желания пойти с нами, к счастью, никто больше не высказал. Эльфы светлые что-то обсуждали своей маленькой кучкой, эльф темный продолжал молчать и почти не ел; нечисть тоже не ела, и от этого становилась всё злее, начиная огрызаться и скалится. Пришлось попросить Асарила к нему не подходить, но он, со свойственным детству пренебрежением к опасности, продолжал тянуться к зуму. С драконом теперь не поиграешь: Ульт, может, и не отказался бы, но вредность Луаронаса не знала границ. Короче, с этими всё как обычно.
От орков я держалась подальше, особенно от матери. Во-первых, шумные и громкие, во-вторых, искренне не понимают: зачем мне куда-то идти, когда племя уже спасено? Но всё это полбеды: когда орочья мать заметила мои проколотые уши, то чудом их мне не оторвала, с трудом отбилась. А я еще по глупости ляпнула, что кольца — вон от того темного, и Луаронасу несказанно повезло, что Гхар все-таки вмешался, иначе ему бы оторвали кое-что другое. Пришлось долго объяснять, что это мой побратим, потом объяснять, как вообще случилось, что мерзкий темный стал моим побратимом, а еще — что темный, конечно, не подарок и с характером, но вообще очень неплохой. Просто болеет, да.
Короче, к вечеру я мечтала о том, когда же мы разойдемся с любимым племенем и родственниками. К ночи со всеми проблемами настолько вымоталась, что засыпала на ходу. Хвалебная орочья сила и выносливость не спасли от натиска материнской любви, братской заботы и внимания соплеменников. И когда Гхар притащил меня в ряды орков со словами: «Дрыхнешь тута», — даже не подумала возражать. Тута, так тута. Думала, что просплю спокойно всю ночь как убитая. Не сложилось.
Проснулась оттого, что кто-то вцепился в мой палец. Орать у меня привычки не имелось, зато привычка хвататься за дубину отточена до совершенства. Не знаю, как я в последний момент успела среагировать спросонья, а то бы в качестве ужина у меня появилась отличная пушистая отбивная.
— Ах ты мелкий гаденыш! — ухватила я за шкирку нечисть.
Зум пронзительно запищал, наглец! Еще и возмущается, будто это я его покусала, а не наоборот!
И все-таки мелкий умудрился вывернуться из моих рук и поскакал в сторону близлежащего утеса. Я уж было махнула рукой, решив отложить разборки до утра, как заметила нечто, прогнавшее остатки сна. Я зажмурилась и потерла глаза, но, открыв, убедилась, что мне не мерещится. Утес в эту лунную ночь не пустовал. В том, кто именно там стоит, покачиваясь на ветру, сомневаться не приходилось.
Утром скажу зуму спасибо и, так и быть, отдам в качестве благодарности и извинения свою порцию на завтрак.
С замирающим сердцем я встала и полезла на утес, стараясь не отрывать взгляда от худенькой, тщедушной, истощавшей за время издевательств и болезни фигурки, стоящей у самого края.
Я не пыталась подойти бесшумно: знала, что всё равно не смогу. Как и не смогу найти нужных слов. К сожалению, даже самые теплые слова неспособны растопить заледеневшее сердце юного эльфа.
— Я не буду тебя отговаривать, — тихо сказала я, когда темный заметил меня и обернулся, слегка покачнувшись то ли от ветра, то ли от слабости — или просто неловко дернулся, заставив меня вздрогнуть. — Просто скажу одну вещь. Ты жив — что бы ни произошло, но ты жив. И не стану расписывать тебе возможные перспективы, ведь всё в конечном итоге в твоих руках. Будущее у тебя, сильного мага, есть. И абсолютно все проблемы можно решить, найти выход из любой ситуации. Всё поправимо, кроме одного: твоей смерти. И если ты сделаешь последний шаг вниз, то уже ничего вернуть и исправить будет нельзя.
