Маруська, лежащая рядом на мху, с интересом понаблюдала за потугами спутницы, потянулась головкой к пальцу и потерлась о колечко, совершенно явно одобряя приобретение. Иринка же продолжала пыхтеть и пытаться снять навязанное украшение. На Кольцо Всевластия безделушка, конечно, не тянула, но все же нормальные побрякушки так себя вести не должны! Девушка начала нервничать.
Маруська совершенно по-человечески вздохнула, соскользнула с моховой подушки и бесшумно исчезла в траве. Вернулась почти мгновенно и положила у бедра Иринки мышь. Мышки, правда, тут носили гордое звание шимми. Но пищали и выглядели как натуральные хвостато-серые земные грызуны. Поэтому замещение образов у Иринки произошло мгновенно. Придушенная Марусей тушка была совершенно мышиной. Кажется, змейка предлагала поправить напарнице нервы, хорошенько подкрепившись. Хорошо еще Ивкина мусофобией не страдала. Поэтому не завизжала, а растрогалась и устыдилась.
– Марусь, кушай мышку сама, я уже успокоилась. В самом деле, чего распсиховалась? – принялась рассуждать вслух и вроде как беседовать со змейкой Иринка, поглаживая ее пушистую шерстку. – Всего-то наделось симпатичное колечко и отказывается сниматься. Вдруг оно только на полную луну снимается или только через сутки после того, как примерил? Хочется ему пока на моем пальце побыть, пускай сидит. А может, колечко просто соскучилось от долгого лежания и решило со мной погулять?
Услышав эти слова, колечко потеплело, чуть-чуть сжало палец Ивки, и по нему проскользнули изумрудно-зеленые огоньки. Кажется, последнее предположение оказалось верным.
Ни фига себе! О разумных змеях-маскарадницах, выбирающих спутников, Ивэйда читала в бестиарии отцовского замка. Про разумные побрякушки с той же установкой не слыхала даже легенд. Но в мире, где боги выкидывают разные фокусы, кровь имеет вкус шоколада и жива магия, наверное, может быть все. И если она, Иринка-Ивка, чего-то не знает, это вовсе не означает, что этого не может быть.
На этой психоспасительной ноте попаданка сеанс оглашения мыслей завершила. Пара монет поменьше достоинством – первая дилмарская (золотой лучик), вторая эльфийской чеканки, что-то с цветочками-листиками – перекочевала из кошеля в потайной карман длинного жилета. Иришка встала, чувствуя себя удивительно отдохнувшей и полной сил. Пора в путь-дорогу, если она не собирается еще разок ночевать в лесу или на обочине, как профессиональная бродяжка.
Одна змея-маскарадница, конечно, заменяет охранную сигнализацию и два, а то и три мохеровых шарфа. (Теплокровные они, что ли, а иначе с чего такие теплые, будто живой калорифер?) Но при всем желании матрас и одеяло Маруська заменить не в состоянии. Пропорции не позволяют. И вообще, спать Иришка предпочитала на кровати в четырех стенах. Никогда не страдала приступами кочевой романтики.
Это только в детском мультике принцесса мчится, теряя тапки, за убогим фургончиком трубадура, чтобы радостно танцевать и плести веночки на лугу. А как она в этом самом фургоне будет дальше жить с мужем, петухом и тремя зверями, никого не волнует. Птички-то, между прочим, воняют сильнее псины и кошака вместе взятых. Иринка бы точно первым делом сварила куриный суп, а там по обстоятельствам.
Городские ворота и сам город, к ним прилагающийся, показались спустя верно рассчитанные два с половиной часа. Чтобы не светиться, путешественница старалась идти по лесной кромке, а не по дороге. Движение было довольно интенсивным, но народ именно что шел, ехал, волочился по предназначенному для этой цели тракту и шарить по кустам не спешил. Если только по нужде отлучиться. Но для этих целей годились и придорожные заросли, углубляться далее трех-четырех метров от дороги никто не рвался. Наверное, всех страдающих избытком стеснительности уже уничтожили местные лесные обитатели, не страдающие отсутствием аппетита.
То, что Иришка вполне комфортно и почти беспечно двигалась по лесным тропкам, она сама, как жираф из анекдота, заметила, уже подходя к городу, и списала на наследство охотника, помноженное на установившуюся связь с Маруськой. Змеи ведь в лесу двигаются неслышно, а не натыкаются на деревья и не запинаются с матом об корни.
Меж городских ворот тек небольшой людской, точнее, разнорасовый ручеек. Пешие, конные или ящерные (если ехали на тропыгаях) разномастные повозки, от простецких возов до вычурных карет. Уже перед самыми воротами общее движение распадалось на два русла. В двустворчатые ворота въезжали с грузом, в одностворчатые двигались пехом или въезжали всадники.
Безлошадная Иринка заблаговременно вытащила из пожитков Ивки безразмерный легкий плащ, между прочим, эльфийского шелка. Вроде как неприметный с виду, но очень качественный.
Про плащи работы эльфов – тонкие, прохладные в жару, теплые в холод – когда-то Ивкина читала еще дома и порадовалась, что хоть в этом писатели не соврали. Поэтому мода на них, кстати, утвердилась не только в эльфийских землях. Покупали всюду и все, кому они были по карману. Вон даже Ивке родные купили, расщедрились. В принципе верно, лучше один широкий немаркий плащ пусть девка носит до конца дней, чем те, что подешевле, то и дело покупать.
Припомнилось Иринке про плащи и другое: серый цвет, вроде как не очень-то способствующий маскировке, тоже был выбран типовым не зря. Природные свойства неокрашенной нити, из которой ткались эльфийские шелковые плащи, обеспечивали маскировку носителя в любых условиях, будь то лес, горы или болота, мимикрируя и сливаясь с окружающей средой.
В город Иринка незаметно проникать не собиралась, хватит и того, чтобы стать малозаметной. Девушка накинула капюшон на голову и двинулась к малым воротам. Маруся, благоразумно укрывшаяся на груди компаньонки, прикинулась шарфом и затихла, дабы без нужды не эпатировать публику.
Мимо двух весьма плотнофигуристых дядек-стражей Ивка шла почти спокойно. Ну город и город… Ну город, где отродясь не бывала, ну первый город в другом мире. Что ж теперь, в истерике биться? И тут, как назло, порыв ветра сдул с головы капюшон плаща. Иришка притормозила, возвращая его на место.
– Проходь, эльфа, не задерживай народ, – поторопил замешкавшуюся девицу стражник, пристукнув пяткой копья по булыжникам мостовой.
– Я не эльфа, – машинально огрызнулась Иринка.
– Ну да, ну да, а я дриада в дубе. Шевелись, дивнорожденная, не задерживай народ, – хохотнул страж и снова пристукнул копьем, совершенно очевидно намекая на то, что еще секунда-другая промедления – и эльфа, которая не эльфа, получит этим самым предметом по ленивой попе.
– Ага, а уши острые ты себе в соседнем лесу ножичком подрезала, – гоготнул и второй страж ворот, развлекаясь за счет миленькой одинокой девчонки. Это не краля на дорогущем скакуне при фамильных регалиях, а одинокая фитюлька. То ли изгнанница, то ли на ритуальном пути. Так чего бы не почесать языком? Маруська попыталась было высунуть любопытную головку, чтобы тоже поучаствовать в дискуссии, но Иринка придержала подружку. Не фиг маскировку нарушать!
Только эффектного шоу в воротах ей не хватало, чтобы весть о белобрысой девице в венке и при змее отправилась гулять по городу, обрастая слухами один краше другого. Нет уж, лучше потихоньку, без эпатажа.
