Иринка распустила завязки кисета и высыпала на столешницу между кружек, из которых они пили родниковую воду, монеты разных земель и разного достоинства. Были тут и коршуны – средняя по величине серебряная монета людского королевства Дилмар, и орлы, цена которым в десять коршунов шла, и ястребы, в пятерке составляющие одного коршуна. Золотые же монеты с гербом на реверсе градации серебра не удостаивались, так их и звали: солнцем самую крупную золотую монету, солнышком – среднюю и лучиком самую мелкую. Медь и вовсе собственных прозваний не имела и звалась, как когда-то на Руси, чешуя. В здешних краях много водилось рыб с чешуей ржавого, оранжевого и даже натурально медного цвета.
Покрытые корой пальцы Древалла с несвойственной человеку ловкостью поворошили монеты. Первым делом четко выбрали пять орлов, затем в ту же кучку перегнали коршунов и солнышек по счету. У Иринки с математикой всегда без калькулятора туговато было, поэтому на орта она уставилась в чистом благоговении, да так и просидела, пока шли расчеты.
– Все монеты отсчитывал местные, – благодушно скрипнул Древалл. – У нас в Меладе у тебя почти всюду любые примут, но если обменять захочешь, чтобы с курсом не путаться, то тебе к Шуваллу, двоюродному моему братцу, сходить надобно будет.
Зеленые как листья глаза орта уставились в лицо девушке.
– Спасибо, обязательно схожу, если подскажете куда, – заулыбалась Иришка.
– Подскажу, – степенно скрипнул собеседник. – Как участок Шипоцвета на тебя оформим, коль не передумала, так подскажу.
– Не передумала, – с очередным вздохом отказалась от соблазнительного предложения попаданка.
Орт скрипнул понимающе и взялся за оформление уже почти век как никому не нужной собственности. Педантично ссыпал монеты в деревянный ящик с хитрой широкой прорезью. Туда орлы и коршуны проникали звонким ручейком, обратно же – орт привычно проверил – не выпало ни единой монетки. Затем промолвил:
– Имя владельца надобно вписать. Коль истинным сиять не желаешь, можешь иным, что носишь средь людей, назваться и длань приложить на лист особый. Подороже то будет, но надежно. Никто право владения не оспорит. Только по доброй воле передать его сможешь.
– Хорошо, – обрадовалась Иришка возможности сохранить инкогнито и право на место. – Напишите – Ивка. И положенную плату возьмите.
Орт понимающе смежил на миг веки. В ящик полетело еще пять ястребов. Остальные монеты Древалл придвинул к собеседнице, кивком показывая, что деньги можно собирать, больше с нее ничего не возьмут. Затем архивариус принялся писать пальцем, как пером с яркими зелеными чернилами, высыхавшими почти мгновенно и не размазывающимися под руками. Из-под пальца орта выходили ровные строки, фиксирующие право Ивки на владение кучи никому, кроме венка, кольца и змеи, не нужных развалин с кустами и куртинами сорной травы в придачу.
Спустя пяток минут орт закончил писанину и велел девушке:
– Пальчик приложи внизу.
Ивка недолго думая ткнула указательным пальцем правой руки в пергамент.
– Не тем, лорра. Тем, где кольцо родовое носишь, – с мягкой насмешкой поправил ее Древалл, своим узловатым пальцем указав на безымянный палец левой руки.
Пожав плечами и очень удивившись, что колечко с листиками обозвали родовым, Иришка сменила руку и палец. Когда ткнула, почувствовала, что опять по коже побежали электрические мурашки, а там, где коснулся палец, образовалась причудливая виньетка, где вытянутые листочки перемежались иголками или шипами, очень напоминающими ее клычки, виденные вчера в озерном отражении.
Орт довольно скрипнул и разделил плотный лист на два тонких, совершенно одинаковых. А ведь копирки-то между ними вставлено не было! Один лист Древалл положил в деревянный футляр, из которого доставал все документы, второй передал Ивке вместе с перстнем и ключом.
– Владей, лорра Ивка, участок с руинами дома Шипоцвета теперь твой.
– Благодарю, – смиренно произнесла Иринка.
А орт вырастил на ладони или из ладони самый обычный на вид зеленый плотный листик размером и толщиной с лист денежного дерева, отломил черенок, вручая девушке, и велел:
– Отдашь его Шуваллу. Его обменная лавка на другом конце площади стоит. Названия не носит. Монета на деревянном щите у входа.
– И снова благодарю, лорр, – кивнула попаданка, подозревая, что ей только что за красивые глазки и кружку водицы всучили блатной пропуск для льготного обмена.
Иринка скатала пергамент и убрала его в сумку, туда же последовал ключ. Хотела положить и перстень с цветком и шипом, да орт не позволил.
– Перстень на палец надеть надобно, лорра, – укоризненно скрипнул Древалл, дивясь неосведомленности девушки или ее рассеянности. – Как иначе ты право на владения подтвердить сможешь? Потом-то захочешь, снимешь, но поначалу без него никак. В ворота не войдешь.
Девушка покорно взяла черную от времени ювелирку и собралась нацепить ее на средний палец. Не тут-то было. Сработал какой-то магический магнит, и перстень наделся точно на безымянный палец поверх колечка с листиками. Послышалось Ивке или нет, но ей показалось, что там кто-то довольно то ли чмокнул, то ли чавкнул. И из двух украшений стало одно: перстень с шипом, камнем-цветком и листиками по ободу. Цвет металла тоже изменился. Он больше не был ни светлым, как колечко из кисета, ни черненым, как архивный перстень – открывашка ворот. Благородное темное серебро с красным камешком! Древалл же довольно хрустнул, будто так оно и надо было, или, вернее, только так и правильно.
Выдав орту все положенные благодарности, не столько формальной вежливости ради, сколько от чистого сердца, Иришка покинула пристанище архивиста и выползла из полутемного подвала на свет дневной.
Древалл проводил ее взглядом и умиротворенно скрипнул-вздохнул:
– Нашелся, стало быть, наследник Дому Шипоцвета. Надо бы эрр-олю Диалю в леса отписать, чтоб тревогу его унять.
Но Иринка этого уже не слыхала, поэтому взволноваться не могла. Несмотря на то что она немало провела времени в городе, есть по-прежнему не очень-то и хотелось. Видать, очень питательный эльф-сутенер попался. А значит, постановила вампирочка, не стоит пренебрегать вкусными запахами со стороны жителей города. Пока ей только аромат и вкус шоколада на зубок попадались, и шоколадную маньячку это полностью устраивало. Если бы кровь пахла как кровь и на вкус ею являлась, еще неизвестно, смогла бы Иринка нормально есть, а не давиться от отвращения к себе и вкусу пищи. Словом, все замечательно устраивалось: жертва или довольна, или уже никому протест не заявит по причине пребывания в состоянии «пеплораспада», а Ивка сыта!
К слову, орт, рядом с которым она провела почти час, занимаясь оформлением собственности, тоже пах очень своеобразно, но совершенно несъедобно. Молодыми листьями и почками по весне. То есть нюхать приятно, но лопать не станешь, как не будешь опилки жевать. А значит, это были не вкусовые заморочки вампира, а личный и настоящий запах древесного разумного создания.
