Оборотень не выдержал, поднялся, подошел к девушке и, едва глянув на пирожки, грохнул хохотом. Даже Диаль, до которого дошел смысл шутки, переливчато рассмеялся.
– И есть-то теперь неловко, – похохатывая, признал волчара, возвращаясь за стол. Но, вопреки собственным словам, сцапал пирог преткновения и ловко распластал его ножом, вскрывая начинку из ливера с яйцом.
Это решило проблему выбора для Иринки. Выбрав себе кусок поухватистее, девушка тоже с аппетитом подключилась к ужину. А с символизмом можно и после разобраться, благо комнат сняли две, Диаль рядом и всегда с охотой подключится к увлекательным исследованиям.
А то пироги и похлебка, которая скорее мясная острая каша, чудесны, но на сладкое хотелось бы что-то еще или лучше кого-то. Ягодные кексы на меду, которые принесла четырехрукая пошлячка поневоле, их не заменят. Вот если бы в этом мире росли какао-бобы и умели готовить шоколад и трюфели, тогда – может быть… Иринка задумчиво покосилась на своего эльфа и все-таки решила: нет, точно нет! Живая вкусняшка лучше!
Следующий заход подавальщицы добавил к ассортименту блюд пару птичек. Пахли они курицей с приправами и выглядели похоже, только размер был с доброго лебедя. Волк встретил появление дичи одобрительным рыком. Что удивительно, ему вторил эльф. Похоже, Диаль тоже любил птичек. Из общего роскошества пернатых Иринке досталось лишь гигантское крыло. Но и его хватило с лихвой, а ведь вампирочка на аппетит никогда не жаловалась. Между прочим, змее «курятина» тоже пришлась по вкусу и вкупе с молоком пошла на ура. Поев, Маруся снова свернулась клубочком на коленях Иринки и заснула.
Глава 31
Программа развлечений
Пока гости «Бочки» ужинали, разудалая песня в общем зале смолкла, и раздался хрипловатый женский голос, заведший песенку на грани приличий. Чуть позже бумкнули деревяшки вертикальных жалюзи, впуская в зал сменившегося менестреля.
Того самого, что драл горло у стойки под струнный инструмент – неизвестного Иринке гитарного родственника. Ивэйда в музыке и инструментах не особо разбиралась. В рамках образования в замке ей втирали только про вампирскую классику, а бродячих артистов за стены не пускали. Разрешали представления только на лугу, куда, разумеется, княжеской дочке ходу не было.
Между прочим, вошедший в отгороженный зал мужчина был не эльфом, которые, коль жива в них жилка бродяжничества, избирали себе путь певца дороги, а гоблином. Невысокий, с подвижной проказливой мордахой, он расплылся в улыбке, приветствуя трапезничающих еще в дверях.
– Не угодно ли благородным лоррам развлечься, усладив слух музыкой? – осведомился он.
– Ты знаешь какие-нибудь баллады о нагах? – неожиданно спросила Иринка, решив совместить приятное (вроде бы пение гоблина не походило на скрип несмазанной телеги) с полезным.
– Мне известны многие песни, лорра, – поклонился гоблин, явно удивившись заказу. От компании эльфов и оборотня он никак не ожидал такого вопроса, но сориентировался и приготовился исполнять все, что угодно ужинающим клиентам, если они готовы платить.
Иринка даже не представляла, сколько тут принято давать певцу и давать ли в начале заказа или после его исполнения. Выручил Фаррашир, буркнув:
– Пой, коль вызвался! Понравится – посветит тебе лучик солнышка, не понравится – пригоршней меди удовольствуешься.
И гоблин, пристроившись на стуле у окна неподалеку от трапезничающих, стал петь все, что только мог выудить из своей обширной коллекции о змеехвостых. Нашлась в его арсенале эпическая песня об изгнаннике-наге, которого коварные братья после вероломно подстроенной смерти родителей обвинили в их гибели. Раненый юноша бежал, то есть уполз прочь, чтобы найти подругу и сторонников в сопредельных краях, вернуться с войском и порешить всех предателей. Кровь, кишки, предательства «условно правой стороны», которые преподносились как подвиги, и прочие милые подробности щедро уснащали песенку. Как показалось Иринке, это музыкальное творение весьма откровенно повествовало о нравах хвостатых. Ведь обвинить гоблина в плагиате шекспировских страстей никакой возможности не было. Здесь классика-англичанина не существовало.
После этой эпичной вещи слушателей ожидала развеселая история о наге-охотнике, в пещеру к которому повадилось ходить в гости и регулярно портить имущество всякое зверье. Далее подробно в шутливой форме описывались методы борьбы с животными, как то: силки, капканы, ямы, отрава. Не помогало ничего! В конце концов, бедолагу выручил случай: он забыл передать в стирку матери ношеные вещи. Запах потных шмоток убил досаждавшее зверье в массовом порядке, оставив охотника с богатой добычей.
Иринке задорная песенка пришлась по вкусу куда больше унылого эпоса про море крови, но оборотень, зажевав историю пирожком, испортил исполнителю всю малину, задумчиво проронив:
– Хр-р, я такую историю про гоблина слыхал, чутка переиначенную.
– Идеи витают в воздухе, и песни бродят по миру, лорр, – ловко вывернулся менестрель и завел новую историю про хвостатых. Снова эпичную. Крови и кишок в ней было чуть поменьше, чем в первой, и речь шла об освоении новых владений, битвах с невиданными чудовищами и сокровищах недр. Тут хотя бы безжалостность нагов объяснялась опасностью монстров и стремлением защитить свои логова.
Но в целом у Иринки сложилось не слишком благоприятное впечатление о хвостато-ядовитой проблеме, нависшей над провинцией Мелад. Неизвестно, зачем этим созданиям понадобилось вредить семье наместника и городу, но, похоже, хвосты он им отдавил крепко. Отправить на звездную тропу население целого города – довольно масштабная месть даже по меркам нагов. Насколько успела понять девушка, они почти никогда не поднимали копья на детей и стариков, если, конечно, речь не шла о великой кровной мести и борьбе за территорию – то есть место под новое гнездо нагов в переплетении бесконечных коридоров пещер. Снаружи они, оказывается, предпочитали только охотиться, а жить под землей. Наверное, страдали тяжелой формой агорафобии.
Менестрель терзал инструмент и драл горло почти полтора часа, то есть обещанный гонорар в золоте – пришлось расщедриться даже на целое солнышко – отработал с лихвой. А Иринка поела с удовольствием и с переменным удовольствием (про кровь и кишки Ивкина никогда ни слушать, ни читать не любила) уделила время концертной программе. Подавальщица заглядывала пару раз, чтобы узнать, не желают ли клиенты чем-то дополнить заказ, и даже притаскивала оборотню еще кувшин спиртного. При его массе тела и выносливости эта доза все равно соответствовала человеческой норме бокала хорошего вина.
Пока ужинали, за окнами успело хорошенько стемнеть. На стенах в специальных держателях, не отличающихся особой оригинальностью (обычные кольца-крепления), засияли рунные конусы. Живой огонь, может, и выходит дешевле, но, случись пожар, даже при каменном здании владельцу двора пришлось бы заплатить трижды. Может, и не в хозяйственности хозяина заведения было дело, а в единстве требований, введенных наместником для всех и каждого содержателя постоялого двора. Иринка перечня не читала, но, если бы сама составляла, точно ввела бы пункт.
